Белое дело в России. 1920–122 гг.
Шрифт:
Более заметных успехов удалось достичь отрядам под командованием генерала Булак-Балаховича. Весной 1920 г. партизанские подразделения сосредоточивались в районе Брест-Литовска и действовали в белорусском Полесье. В условиях советско-польской войны подобные партизанские действия, по расчетам польского Генерального штаба, должны были способствовать подрыву советского тыла, решать разведывательно-диверсионные задачи. Как и отряд Глазенапа, отряд Балаховича должен был снабжаться польским командованием вооружением и снаряжением. Более интенсивное снабжение отряда Балаховича вызывало нарекания в якобы предвзятом отношении польских военных и политиков к бойцам отряда Глазенапа, где, как считалось, преобладали едва ли не «монархические» настроения, и заявления в скрытых симпатиях к «балаховцам», считавшихся «демократами» и «республиканцами». На самом деле объем получаемого снабжения ставился в зависимость от степени участия в боевых действиях, и партизанские подразделения Балаховича как более сплоченные, ранее организовавшиеся и уже воевавшие (хотя и отличавшиеся своеобразной «партизанской» дисциплиной) получали приоритетное снабжение по сравнению с отрядом Глазенапа, который начал «формироваться» только летом 1920 г. Существенно пополнив свои ряды за счет военнопленных красноармейцев (из них было сформировано две дивизии), отряд Булак-Балаховича, как и отряд Глазенапа, должен был начать выдвижение «за фронт» после подписания советско-польского перемирия. Развернувшись в отдельную Русскую Народную Добровольческую армию, части Булак-Балаховича начали наступление по операционному направлению на Белоруссию (по линии Туров – Мозырь – Гомель). В отличие от Пермикина, официально заявившего о своем подчинении Врангелю как Главнокомандующему Русской Армией, Булак-Балахович так и не сделал подобного заявления. Правомерным могло бы считаться лишь опосредованное подчинение (через Русский Политический Комитет, признавший Врангеля). Подчеркнутый демократизм лозунгов Народной Добровольческой армии выражала
392
ГА РФ. Ф. 5901. Оп.1. Д.8. Л. 31; Савинков Б. В. Русская Народная Добровольческая армия в походе. Варшава, 1922, с. 1–2, 4.
Поскольку наступление планировалось проводить через территорию Белоруссии, решено было координировать действия с Белорусским Политическим Комитетом. Партизанские отряды «Зеленого дуба», подчинявшиеся Белорусскому Комитету, под командованием атаманов Деркача (В. Адамовича) и Искры (Лохвицкого) вошли в оперативное подчинение Булак-Балаховичу. Политическая программа Комитета опиралась на широко распространенные в 1920 г. лозунги признания независимости республики или как минимум федеративного статуса в составе Российского государства. В 1917 г. формирование белорусской государственности во многом повторяло аналогичные процессы, происходившие на Украине. На первом Всебелорусском съезде в Минске было высказано положение об автономном статусе Белоруссии в составе Российского государства. Центральная Рада (после октября 1917 г. – Великая Белорусская Рада) также первоначально отстаивала лишь статус автономии, управление которой будет осуществляться посредством избранных будущим Всебелорусским Учредительным Собранием органов исполнительной и представительной власти. В декабре 1917 г. на Великом Всебелорусском Конгрессе в Минске были установлены границы будущей автономии «по этнографическому принципу» [393] . 1-я Уставная Грамота к народам Белоруссии (20 февраля 1918 г.) провозглашала Исполнительный Комитет Рады во главе с И. Н. Середой высшей временной властью в регионе. После ввода немецких войск на территорию Белоруссии, 9 и 25 марта 1918 г., Исполнительный Комитет Рады принял 2-ю и 3-ю Уставные Грамоты, провозглашавшие уже независимую Белорусскую Республику. Однако ни Германия, ни РСФСР не признали независимость Белоруссии (в отличие от признания Украинской Державы). После окончания Первой мировой войны независимость Белоруссии как «фактическую» признали все Прибалтийские республики, Финляндия, Чехословакия, а также Украинская Народная Республика. Тем не менее подобное признание не спасло белорусскую независимость. На смену немецким войскам пришли части РККА; члены Рады и правительства переехали в конце декабря 1918 г. в Гродно, где и оставались до весны 1920 г., когда смогли возвратиться в Минск, занятый к этому времени польскими войсками. В январе 1919 г. была образована Белорусская Советская Социалистическая Республика, что оказало существенное влияние на расстановку политических сил в крае, в частности, на статус Исполкома Великой Белорусской Рады, оказавшейся своеобразным «правительством в изгнании». Тем не менее ссылки на легитимность статуса (избрание в 1917 г.) позволяли Раде апеллировать к нормам международного права. Делегация от Рады была отправлена в Париж, где добивалась участия в мирной конференции. Исполком Рады считал возможным заключение военного союза с Польшей, благодаря которому предполагалось добиться «восстановления Белорусской Народной Республики». Сторонником белорусско-польского военно-политического союза был преемник Середы на посту председателя Рады – П. Крачевский [394] .
393
Карский Е. Карта расселения белорусского племени, Пгр, 1917; Довнар-Запольский М. Асновы Дзержаунасьцi Беларусi, Гродно, 1919.
394
Цвикевич А. Краткий очерк возникновения Белорусской Народной Республики. Киев, 1917; Круталевич В. А. БНР (Белорусская Народная Республика) на путях национального самоопределения. Минск, 1995.
Что касается будущего государственного устройства, то здесь показательна позиция Чрезвычайной Дипломатической миссии Белорусской Народной Республики. В 1919 г. при миссии была издана брошюра «Белорусь», в которой излагался тезис о возможности объединения бывших частей Российской Империи в новое государство, но с необходимым условием предварительного признания их независимости, чем подчеркивалась принципиальная разница по данному вопросу с лозунгами Белого движения в 1919 г.: «К федерации, через независимость! – вот современный лозунг всех национальностей бывшей России. Федерация не должна быть дана из центра, но должна идти от отдельных народов. В основном пункте национальные партии расходятся с российскими партиями, которые хотя и начертали на своем знамени «Федеративная Республика», но понимают процесс федерации по-своему: «К федерации через Российское Учредительное Собрание». Ясно, что эта точка зрения неправильна. Истинная федерация может родиться только через учредительные собрания всех независимых государств и затем – через всеобщий Федеративный Конгресс народов. Только при этом добровольном федерировании будет достигнута доступная человечеству справедливость и обеспечено спокойное, основанное на доброй воле сожительство». Поэтому популярная на Западе России идея создания «федерации восточных славян предстанет перед Федеральным Конгрессом не как сырое неорганизованное тело, но как государственный организм, имеющий свою программу существования и свои точно определенные интересы… Белоруссия не будет объектом политических комбинаций, безвольно подчиняющаяся «определениям сверху», но будет участвовать в великом строительстве как равная сторона». Цвикевичем категорически отвергалась идея разделения белорусских земель между Литвой, Польшей и Россией. «Как бы ни старались эти стороны «справедливо» разрезать тело Белоруссии – это им не удастся. Население ее так пестро рассеяно по обширной территории, так перепутано по национальности и религии, что – при всяком дележе – в областях с преобладающим польским и католическим населением окажется масса православных, а в губерниях с православным населением – окажется значительное количество поляков и католиков-белоруссов… На Белоруссии может быть только белорусская власть! Только белорусская национальная власть разрешит проблему устроения политической жизни этой страны». Специфика борьбы за суверенные права Белоруссии заключалась, по мнению автора брошюры, в особенностях социальной структуры: «Условия прошлого сложились таким образом, что белорусский народ оказался лишенным своей национальной земельной аристократии и крупной капиталистической буржуазии. Земельная аристократия на Белоруссии… принадлежит в большинстве к польской национальности, а крупная денежная буржуазия – к еврейской. Таким образом, белорусская национальная власть может базироваться не на замкнутом круге крупных собственников, но на широких массах народа – крестьянских, рабочих и трудовой интеллигенции. В этом отношении Белоруссия сходна с Украиной, Литвой
и новыми юго-славянскими государствами» [395] .395
Цвикевич А. Беларусь. Политический очерк. Берлин, 1919, с. 21–22, 27–29.
Не случайно использование поддержки белорусских политиков было признано в качестве важного фактора успешного наступления Народной армии Булак-Балаховича (белоруса по национальности) в ноябре 1920 г. В начале ноября было опубликовано обращение руководителей Белорусского Национального Комитета Б. Адамовича, П. Алексюка, И. Сенкевича с призывом освободить Белоруссию от советской власти. Контакты и договоренности с представителями Белорусского Комитета очевидным образом повлияли на изменение направления наступления армии. Вместо удара на восток, «к Москве», решено было сначала «освободить Белоруссию», а затем, опираясь на ее территорию и ожидавшуюся поддержку населения, продолжить «поход на Москву». Таким образом, с линии Жлобин – Мозырь – Овруч предполагалось повернуть на север – на Бобруйск и Борисов. Те же идеи «освободительной миссии» в отношении Белоруссии подчеркивались в телеграмме, отправленной Савинковым и Булак-Балаховичем в Севастополь и Варшаву на имя Врангеля и Пилсудского (21 октября 1920 г.): «Русская Добровольческая Армия, борющаяся против большевиков, как за свободу всех наций, так и за мир во всем мире, призванная на помощь свободной нацией Белоруссии, перешла сегодня границу, установленную прелиминарными условиями в Риге, пользуясь помощью самих крестьян-белоруссов и насчитывая большое количество добровольцев – белоруссов. Она перешла в наступление, чтобы освободить независимую Белоруссию и одержать окончательную победу над большевиками-узурпаторами» [396] .
396
Савинков Б. В. Русская Народная Добровольческая армия в походе. Указ. соч., с. 4; Военный голос. Севастополь, № 164, 24 октября 1920 г.
Начавшееся наступление Народной Добровольческой армии, казалось, могло рассчитывать на поддержку со стороны белорусского повстанчества. Началось восстание крестьян под Слуцком, был взят г. Туров, а 10 ноября – Мозырь. Белорусские партизанские отряды прикрывали фланги армии. Это был наибольший успех наступления. 12 ноября в Мозырь прибыли члены Белорусского Комитета, заявившие о принятии на себя верховной власти в Белоруссии. Булак-Балахович получил должность Главнокомандующего вооруженными силами Белорусской Республики. 16 ноября Савинков и Булак-Балахович подписали предварительный договор с представителями Белорусского Комитета, в соответствии с которым окончательное разрешение российско-белорусских отношений предстояло осуществить на основе «соглашения между Учредительными Собраниями – русским и белорусским – или правительствами, этими Собраниями установленными». В Мозыре Булак-Балахович 14 ноября 1920 г. издал приказ о формировании Белорусской Народной армии на основе выделявшихся из каждой воинской части белоруссов. Этой армией должен был командовать брат Булак-Балаховича генерал-майор Ю. Булак-Балахович.
Дальнейшее наступление на Гомель развить не удалось. Не удалось также овладеть переправой через Днепр. В боях 14–20 ноября подошедшие с Крымского фронта части РККА нанесли поражение Народной армии. 18 ноября 1920 г. красноармейские полки вошли в Мозырь. Часть отрядов Народной армии (около тысячи бойцов) рассеялась по полесским лесам, перейдя к партизанским действиям, до 3 тысяч – захвачены в плен. Большая часть армии (20 тысяч чел.) к концу ноября вернулась на польскую территорию, где была разоружена и интернирована под контролем советских представителей. Вернулись в Варшаву и представители Белорусского Комитета. Украинская Директория по приказу С. Петлюры была ликвидирована 20 ноября 1920 г.
Русский Политический Комитет был преобразован в Русский Эвакуационный Комитет, что означало возвращение к положению, существовавшему до формального признания «военного статуса» за объединениями бывших военнослужащих белых армий. 1 декабря 1920 г. была создана демобилизационная комиссия во главе с членом Комитета Д. М. Одинцом. В письме Чайковскому 4 декабря Савинков сообщал, что польское правительство не исключает, в качестве альтернативы интернированию, «конфинирование чинов обеих русских армий», их размещение в населенных пунктах с относительно свободным режимом проживания, с перспективой возобновления участия в боевых действиях или с окончательным переходом на «гражданское положение» с обеспечением работой и содержанием. Это требовало значительных денежных расходов (польское правительство брало на себя конфинирование 5 тысяч человек). Савинков запрашивал Чайковского о возможности предоставления денежной помощи от Франции. Демобилизация и конфинирование, по мнению Савинкова, позволяли добиться сохранения «живой Русской силы для дальнейших возможных военных действий».
Однако добиться выгодных условий размещения для всего личного состава не удалось. По разработанной польским военным министерством инструкции, подразделения украинской армии и «русских добровольческих отрядов», интернированные в соответствии со статьей 2 прелиминарного мирного соглашения между Польшей, РСФСР и УССР, подлежали разоружению и размещению в «концентрационных лагерях» в качестве «военно-интернированных». При этом «офицеры и рядовые украинских и русских добровольческих отрядов должны размещаться в отдельных лагерях и не могут быть смешиваемы с военнопленными». В инструкции также отмечалось: «Принимая во внимание, что отряды армии У.Н.Р. и русские добровольческие и казачьи отряды до последнего времени сражались совместно с польской армией как войска союзные», с «военно-интернированными» следует «обращаться дружественно и доброжелательно, как в частных, так и в служебных отношениях, не нарушая, однако, обязательной строгости внутреннего лагерного уклада». Дислокация должна была ориентироваться на «принадлежность офицеров и рядовых (казаков) к национальным или казачьим частям», в лагерях разрешалось «хранить внутреннюю автономную тактическую организацию отрядов, с разделением на взводы, роты, эскадроны, сотни, батальоны, полки и т. д.», сохранялась «дисциплинарная власть соответствующих украинских и русских начальников частей в отношении своих подчиненных». Но при этом приказы «начальника лагеря были обязательны для… интернированных воинских чинов». В лагерях нужно было установить часовни с совершением богослужений по обряду греческому».
Продолжали выходить приказы по армии, подписанные Пермикиным. В одном из них (14 января 1921 г.) приводился текст послания генерала Врангеля из Константинополя, в котором Главком благодарил «доблестную 3-ю Русскую армию» и выражал надежду, что «Бог сохранит наши Армии для будущей славы России». Бойцы 3-й Русской и Народной Добровольческой армий продолжали участвовать в антисоветской борьбе в составе партизанских отрядов в Белоруссии и на Украине («Братство Русской правды», «Братство Зеленого дуба» и др.), совершать диверсии в приграничной территории. Савинков и члены его Комитета также продолжали работу в организованном им в 1921 г. «Народном Союзе Защиты Родины и Свободы». Но нельзя забывать, что немало бывших пленных красноармейцев погибло в концентрационных лагерях от голода и болезней, тяжелейших условий содержания [397] .
397
Библиотека-фонд Русское Зарубежье. Ф. 7. Дело «3-я Русская армия». Лл. 246, 315–316 об.; Приказы по 3-й Русской армии (из россыпи).
Это был последний этап организованной вооруженной борьбы Белого движения на европейской территории России. В дальнейшем военные действия происходили здесь лишь в форме антибольшевистского повстанческого движения. Но организованных центров Белого движения, подобных белому Крыму, на территории Европейской России больше не существовало [398] .
Скорое поражение 3-й Русской и Русской Народной Добровольческой армий в октябре – ноябре 1920 г. произошло главным образом из-за существенного численного превосходства противостоящих им сил РККА. К тому же, как вспоминал генерал Ярославцев, были неудачно выбраны направления наступательных операций, при которых 3-я Русская армия стремилась к соединению с войсками генерала Врангеля на Правобережье Украины, а Народная армия совершала, по существу, самостоятельный поход в Белоруссии. Успех этих операций мог быть достигнут только в случае быстрого роста численности обеих армий при поддержке местного населения. Этого не произошло, надежды на рост крестьянского повстанчества не оправдались. «Собирались бить врага не кулаками, а растопыренными пальцами, не под общим командованием, а врозь; здесь уже было заложено основание для будущих неудач» [399] .
398
ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 577. Лл. 10–12; Ф. 5901. Оп.1. Д. 8. Лл. 51–52, 54, 58, 77, 80, 84–86.
399
ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 577. Л. 5.
Тем не менее попытки создания единого антибольшевистского фронта с опорой на белый Крым осенью 1920 г. нельзя считать абсолютно бесперспективными: в случае удержания крымских перешейков и присоединения частей 3-й Русской армии и Украинской Республики к армии Врангеля в результате Заднепровской операции вполне могло состояться образование нового центра Белого движения на Юге и Западе России, с последующим объединением вокруг него всех антибольшевистских и антисоветских сил. Именно поэтому ликвидация «крымского диктатора» считалась важнейшей задачей для советского военного и партийно-политического руководства осенью 1920 г., а штурм Перекопа и падение белого Крыма (почти одновременно с поражением Белого дела в Забайкалье) стали считаться временем окончания гражданской войны в России.