Белое проклятие (сборник)
Шрифт:
– Пуск!
Дугин нажал на кнопку.
– Не срабатывает, – упавшим голосом сказал он.
– Вижу, не слепой. – Семенов обернулся к Филатову: – Тестер!
Филатов засуетился в поисках прибора. Все молчали.
– Проверить аккумуляторы!
Филатов склонился над первым аккумулятором, проверил на плюс и на минус все три банки. Стрелка на шкале тестера прыгала, фиксируясь на цифре 2.
– Порядок, Сергей Николаич, шесть вольт!
– Второй аккумулятор!
На этот раз Филатов возился долго, то и дело зачищал провода, встряхивал тестер.
– Чего
– Копайся не копайся… – пробурчал Филатов, вставая. – На трех банках ноль – и все дела.
– Ноль?! – Семенов изменился в лице. – Что там, Дугин?
Дугин встал, с ненужной аккуратностью почистился от снега. Ничего больше не спрашивая, Семенов нагнулся над вторым аккумулятором и сорвал с него войлочный чехол. Выпрямился, тяжелым взглядом обвел обоих механиков.
– В Мирном проверяли аккумуляторы?
– А как же, Сергей Николаич, – торопливо откликнулся Филатов. – Не сомневайтесь, новенькие были, с иголочки.
– Ты сгружал?
– Я… Мы вместе с…
– Не ронял вот этот?
Филатов вздрогнул и медленно обернулся к Дугину. Тот недвижно стоял, вперив взгляд в аккумулятор.
– Ну? – резко напомнил Семенов.
– Не ронял я его, Сергей Николаич…
– Так почему же, – Семенов говорил тихо, а каждое слово врубалось хлыстом, – в его корпусе трещина? Вот она. Через нее из всех трех банок вытек электролит… Выкинуть эту рухлядь!
Семенов гневно пнул аккумулятор ногой.
– Погоди, Сергей, – спокойно и увещевающе произнес Гаранин. – Мы-то с Сашей не очень в этом деле… Вышел из строя аккумулятор? Ну и что? Свет на нем клином сошелся?
«Может, и сошелся», – взглядом ответил ему Семенов.
«Тем более нужно держаться достойно», – взглядом сказал Гаранин.
– Может, это я уронил, когда перетаскивал в дизельную, – виновато предположил Бармин. – Конечно, это, наверное, я.
На слова Бармина никто не обратил внимания.
– Чего вы на меня все смотрите? – вдруг взорвался Филатов. – Не ронял я его! Не ронял!
– Что ты, Веня, тебя никто и не обвиняет, – мягко сказал Гаранин. – Я уверен, что трещина могла образоваться от разницы температур. А, Сергей?
Семенов покачал головой, повернулся к дизелю и замер. Рядом стояли Бармин и Гаранин.
Филатов, которого будто что-то душило, сделал шаг к Дугину, рванул подшлемник. Дугин отшатнулся.
– Ах ты, сволочь… – сорванным шепотом. – Смолчал, сволочь…
– Дугин, – позвал Семенов, не оборачиваясь. – Готовь дизель к ручному запуску.
– Само собой, Ннколаич. – Дугин торопливо подошел к дизелю. – Сначала картер нужно лампой прогреть.
– Сколько тебе на это понадобится времени?
– С полчаса, не меньше, масло-то застыло.
– Какая сволочь!.. – Филатов шатаясь побрел к двери. Распахнул ее, содрогнулся в жестоких спазмах. Бармин быстро подошел, стал гладить его по спине.
– Да забудь ты про этот аккумулятор, черт с ним, – ласково, как ребенка, начал успокаивать он. – Идем, разведу тебе сгущенки, чайку пыпьешь…
– Наизнанку… всю
душу… – чуть слышно простонал Филатов. – Сволочь… вот этими руками…Бармин с тревогой прислушивался. К ним приблизился Гаранин.
– Ну, что вы там? – окликнул Семенов, не заметив предостерегающего жеста Бармина. – Слышали? Будем запускать вручную.
– Вручную? – Филатов оттолкнул Бармина, порывисто обернулся. Глаза его, и так покрасневшие, залились кровью. – Вручную? Да ты знаешь, что такое запускать здесь вручную? Дудки! Лягу и подохну! Пропадите вы пропадом вместе со своим Востоком!
Филатов рванулся было на свежий воздух, но его силой удержал Гаранин.
– Ты просто очень устал, Веня, – сказал он. – Саша, помоги ему лечь отдохнуть.
Филатов сбросил с плеча руку Гаранина, всхлипнул. К нему подошел Семенов.
– Молод ты еще подыхать, Веня, – дружески улыбнувшись, сказал он. – Забыл, что «Москвича» хотел купить и на юг махнуть?
– К черту? – все громче всхлипывал Филатов. – Всех к черту!
Семенов пристально всмотрелся в него, неожиданно схватил одной рукой за грудь, а другой ударил по лицу, один раз, второй. Филатов отшатнулся, сжал кулаки и дико расширил глаза.
– За что, гад?
– За то, что не хочешь жить, сукин ты сын! – заорал Семенов. – А я заставлю тебя, понял?
– Не заставишь…
– Заставлю – силой!
– Не имеешь права…
– Ошибаешься, имею! – Семенов снова встряхнул Филатова и толкнул его на покрытую спальным мешком скамью. – Возомнил о себе, пацанье! Хозяин твоей жизни на станции – я! Ты лишь оболочка, в которой она трепыхается, понял?
– А ты… – Филатов попытался подняться.
– Как разговариваешь, мальчишка! – загремел Семенов, силой удерживая Филатова на месте. – Мы с тобой на брудершафт не пили!
– Хорошо… – Глаза Филатова постепенно приобретали осмысленное выражение. – После зимовки я тебе… я вам… кое-что припомню. Память, отец-командир, у меня хорошая… Так врежу!
– Вот это «речь не мальчика, но мужа», – согласился Семенов. – После зимовки. Тогда что – по рукам?
Филатов растерянно пожал протянутую ему руку. Криво усмехнулся, встал.
– Так врежу…
– Подготовился, Женя? – деловито спросил Семенов. – Одной лампы хватит или лучше двумя?
– Еще сожжем друг друга… А можно и двумя.
– Веня, – окликнул Семенов, – бери вторую лампу. И по-быстрому, время не ждет.
Пока механики разогревали картер дизеля, Семенов, прикрыв глаза, отдыхал и приводил в порядок свои мысли.
В то мгновение, когда он понял, что из второго аккумулятора вытек электролит и стартерный запуск стал невозможен, сознание безысходности затуманило мозг. Двое суток собирали дизель, не только душу – плоть свою, сердце, легкие и кровь вложили в него, и все перечеркнула ничтожная трещина в корпусе аккумулятора. Вспомнилось чье-то: «Улыбочка, как трещинка, играет на губах». Нет, не улыбочка, – ехидная усмешка, гримаса пиковой дамы! И не играет, шипит: «Зря старались, голубчики, дизель еще попьет из вас кровушки!»