Белое снадобье

— Это неправда, — без особого убеждения в голосе сказал он и с трудом проглотил слюну. — Мы не торгуем героином. Но администрация, я лично… Мы могли бы… Если вы…

— Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали мне, кто вчера разыскивал гостя, жившего в шестьсот одиннадцатой комнате.

— Хорошо, я вам все расскажу, как было…

— Да, пожалуйста, — улыбнулся Марвин Коломбо. Можно было бы, конечно, сразу назвать свое имя. На тех, кто его знал в Скарборо, а знали его почти все, оно производило впечатление. Но Марвин не любил размениваться по мелочам и пользоваться репутацией, которую заслужил отец. Он предпочитал метод, который называл «методом фактического давления». Нужно было просто знать факты и дать понять собеседнику, что ты их знаешь. Вот и все.

— Этот человек, который остановился у нас, сразу показался мне подозрительным…

— Чем именно?

— Он был без багажа, сказал, что его еще не привезли… И вообще не джентльмен… Он совершенно не выходил из комнаты и никого не пускал, кроме посыльного, который приносил ему еду.

— Это все интересно, но мы отвлекаемся от темы, а темой нашей беседы была стрельба.

— Ах да, стрельба, я как раз хотел перейти к этому прискорбному эпизоду. Да, да. Вчера, стало быть, два каких-то человека пытались проникнуть в шестьсот одиннадцатый номер, но постоялец встретил их стрельбой… Вот, собственно говоря, и все.

— Прекрасно, — кивнул Марвин Коломбо. — Осталась одна маленькая деталь. Эти два человека прямо поднялись на шестой этаж?

— Д-да.

— Вы в этом уверены? Нет, нет, если вы уверены, — Марвин вежливо улыбнулся, — вам нечего выдумывать что-либо. Но если вы не совсем уверены… — Он вздохнул.

— Видите ли, — портье снова с трудом проглотил слюну, — видите ли… Я просто не придавал значения мелким деталям. Эти два человека подошли ко мне и показали фотографию. Я сразу узнал человека, который снимал шестьсот одиннадцатый номер.

— Сколько они вам дали?

— Пятьдесят НД.

— Допустим. Благодарю вас за информацию. С этого дня вы будете платить нам пятьдесят процентов своего дохода от продажи белого снадобья. И пожалуйста, придавайте значение мелким деталям. Как, например, суммы выручки. Иначе…

— О, миссис Кармайкл, я вижу на вас траур…

— Да, — всхлипнула женщина и поднесла платок к глазам. — Муж… Он умер.

— О боже, — сказал мясник за прилавком и начал зачем-то вытирать о фартук руки, — не может быть… Ваш супруг… Кто бы мог поверить…

— Инфаркт…

— И долго он болел, бедняга?

— Не болел. Сроду на сердце не жаловался. Такие вот и умирают сразу. А те, кто болеет, те никогда не умирают. Шестнадцатого вечером. Сидел в баре — и упал. Меня все готовили, сказали только на следующий день… — Она снова всхлипнула. — Какой был человек…

— Примите мои самые искренние соболезнования, миссис Кармайкл. — Как жаль, что я не был на похоронах…

— Спасибо, но мы решили похоронить его тихо.

— Бедняжка, столько всегда это хлопот… Пока сам не столкнешься со смертью, не представляешь себе, сколько это хлопот пристойно похоронить близкого человека.

— У Патрика, к счастью, был очень хороший начальник. Глава той фирмы, где он служил. Они взяли на себя всю организацию. Все, все сделали. Когда я увидела его, он уже лежал в гробу, весь в цветах. Совсем как живой…

— Мужайтесь, миссис Кармайкл, вы ведь мать…

Пассажиров не было, и Арчи Томассен полудремал в своем такси. Лучи солнышка, проходя сквозь ветровое стекло, падали ему на лицо и приятно согревали его. Еще часа три надо работать, подумал он сквозь дрему, а потом домой. Шприц — и спать. Устал что-то за сегодняшний день. Надо бы, конечно, изловчиться и кольнуться пораньше, но он до сих пор избегал брать с собой шприц. И стибрить могут, и вообще он не какой-нибудь паршивый нарк, которому все на свете уже трын-трава…

— Эй, водитель, свободен?

Арчи открыл глаза. Двое лбов будь здоров… Но по виду не рвань, а скорее из организации. Дай бог. С организацией у таксомоторной компании соглашение. И сами не трогают, и даже в случае чего всегда подмогнут.

— Куда вам?

— Шерман-авеню.

Арчи включил двигатель, и оба седока захохотали.

— Ну и дребезжит она у тебя… Всю привозишь к вечеру или по частям?

— Ишь, заржали… — тихонько пробормотал водитель, а вслух добавил: — Это просто вибрация. «Шеви» еще будь здоров. Недавно из Уотерфолла до Скарборо за четыре часа долетел.

— Так это, может, в дни твоей молодости, — снова засмеялись седоки.

— Как бы не так! Говорю вам, на днях. Ну совсем недавно. Еще выехал из Уотерфолла поздно вечером. Какого-то малахольного типа вез, всю дорогу молчал, хоть бы слово сказал.

— Остановись, водитель.

— Вы же сказали — Шерман-авеню…

— Остановись. Смотри на фото. Это он? Тот человек, которого ты вез из Уотерфолла?

— Точно. Смотри-ка, точно!

— Держи деньги. Смотри не потеряй по дороге задний мост!

— Ну, Арт Фрисби, — вздохнул Джо Коломбо, — продолжим наши беседы. Все, что ты пока мне рассказал, более или менее соответствует действительности. Меня, признаться, несколько удивляет, как это ты все-таки вспылил в баре… Ну, допустим. Бывает. Вот что, сынок, ты теперь скажи мне, слышал ли ты когда-нибудь там, в Грин Палисейде, разговоры о Скарборо? Я имею в виду нашу организацию.

— Конечно, дон Коломбо. Половину времени только о вас там и говорят. Все-таки вы — главные конкуренты. Завидуют вам. У вас семья и богаче и больше.

— Это понятно, — еще раз вздохнул Джо Коломбо. Его меньше всего интересовали комплименты. — Я имею в виду разговоры, которые показывали бы, что они хорошо осведомлены о наших делах.

— Трудно сказать… Когда мы с Папочкой обсуждали деталь засады против вашего конвоя, я, помню, спросил его, надежны ли сведения. Папочка весь засиял. Вам бы надо его видеть, когда он сияет. Прямо лоснится весь. «Надежны, фыркает, — это не то слово. Надежнее надежного».

— И все?

— А что вы хотите, чтобы я спросил его, кто именно тут у вас работает на нас? О таких вещах не спрашивают… Может быть, если бы я знал, что окажусь у вас, разве что тогда.

— Это ты верно говоришь, Арт Фрисби. Но все-таки напряги свою память. Может быть, какое-нибудь имя, намек, обрывок фразы, что-нибудь…

— Я ж вам сказал, дон Коломбо, я все-таки был только лейтенантом…

— Ты знаком одиннадцать лет с Папочкой, а это кое-что да значит. Ты не рядовой лейтенант. Ты же говоришь, что тебе намекнули о посте советника…