Белое станет черным

– Да. Откуда все это?

Изида Альбертовна усмехнулась.

– Накопила. Давно на свете живу. Мне ведь, деточка, сто лет. Жизнь продолжается, и конца ей не видно. Присаживайтесь. Вот сюда, на диван. Между прочим, этот диван когда-то стоял в наркомпросе СССР. На нем сидел сам товарищ Луначарский.

– В белом венчике из роз – Луначарский наркомпрос! – вспомнила Марго чье-то двустишие.

Она думала, что старуха рассердится, но та засмеялась – тихим, рассыпчатым, как сахарный песок, смехом.

– Точно, – сказала она. – Это присказка Маяковского.

– А вы его знали?

По морщинистому лицу старухи пробежала тень.

– Немного, – ответила она. – Ну что, расселись? Теперь позвольте мне предложить вам коньяк! Надеюсь, вы не откажитесь?

– Глупо отказываться от коньяка, – сказала Марго и толкнула дьякона под столом ногой.

– Да, чуть-чуть можно, – смущаясь, сказал отец Андрей.

– А только по чуть-чуть и получится, – с усмешкой сказала Изида Альбертовна. – У меня тут, батюшка, не винный склад.

Старуха повернулась и прошаркала к старинной резной горке, открыла дверцу с витражным стеклом и достала с полки пыльную, темную бутылку коньяку. Закрыла дверцу и вернулась к столу.

– Вот коньяк, – сказала Изида Альбертовна, ставя пузатую бутылку на стол, и в голосе ее послышалась гордость. – Этот коньяк я купила в шестьдесят третьем году. За сорок семь рублей. Огромная по тем временам сумма. Но ведь нам нужны бокалы… Я сейчас.

Она повернулся и зашаркала тапочками на кухню. Когда старуха ушла, Марго наклонилась к дьякону и прошептала:

– Такое ощущение, что мы в антикварном магазине, где самый древний экспонат – сама старуха.

– Я все слышу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна.

Марго заткнула рот ладошкой и вытаращила на дьякона глаза.

– И вижу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна.

Отец Андрей засмеялся. Марго убрала ладонь и тоже улыбнулась.

– Хитрая старушка, – сказала она. – Я думала, она и правда слышит.

– Я и правда слышу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна, громыхая дверцами шкафов.

Раздалось шарканье тапочек, и через несколько секунд старуха возникла на пороге комнаты. Она поставила на стол три широких, необычных по форме бокала из темного стекла. Марго опасливо на них посмотрела.

– Все в порядке, детка, я их сполоснула, – сказала Изида Альбертовна.

– Скажите, Изида Альбертовна, а вы и правда слышали, что я говорила?

Старуха улыбнулась, отчего белое, почти прозрачное лицо ее сложилось в морщинистую гармошку.

– Детка, – с горделивым апломбом проговорила Лидия Альбертовна, – у меня абсолютный слух. Полвека назад я неплохо пела. Сам Утесов приглашал меня в свой джаз-бэнд! Но я не пошла.

– Почему? – спросила Марго.

– Потому что это не джаз. Дюк Эллингтон – это джаз. Луи Армстронг – это джаз. Гленн Миллер – это джаз. А Утесов – это советская эстрада. На что это вы уставились, батюшка?

Отец Андрей смотрел на фотографию, стоявшую на комоде. На ней была изображена молодая светловолосая девушка. Снимок был старый, пожелтевший.

– Это вы? – спросил дьякон.

Старуха посмотрела на снимок, усмехнулась тонкими, бледными губами и кивнула:

– Я, кто же еще.

– Вы были очень красивы.

– Знаю. В молодости я хотела быть актрисой. Но ничего не получилось. Батюшка, а вы чего сидите, как на именинах? Наливайте.

Отец Андрей взял бутылку, вытащил пробку и разлил напиток по темным бокалам.

– А что это за марка? – поинтересовалась Марго, тщетно пытаясь разглядеть затертую этикетку.

– «Принц Юбер де Полиньяк», – невозмутимо ответила Изида Альбертовна. – А вот нюхать его, детка, не надо, – добавила она, увидев, что Марго забрала бутылку у дьякона и подносит ее к носу. – Этот коньяк нельзя нюхать, его нужно пить. Вот – смотрите.

Старуха взяла свой темный бокал, запрокинула седую маленькую голову и в три глотка опустошила его.

– Вот так, – сказала она и поставила пустой бокал на стол. Обвела водянистыми глазами гостей и потребовала: – Теперь вы.

Марго и отец Андрей послушно взялись за бокалы. Марго сделала большой глоток и закашлялась.

– Черт! – воскликнула она, морщась и отирая губы тыльной стороной ладони. – Что это за отрава!

Старуха рассыпчато рассмеялась. Отец Андрей поднес бокал к носу и осторожно его понюхал.

– А вы шутница, – сказал он, обращаясь к старухе. – Марго, Изида Альбертовна подсунула нам вместо коньяка абсент.

– Абсент? – проговорила Марго, вытирая слезы.

– Напиток богов и гениев, – глухо проговорила Изида Альбертовна «Сумасшедшая старуха!» – гневно подумала Марго, а вслух сказала:

– А разве абсент не нужно разбавлять?

– Кто-то разбавляет, – сказала Изида Альбертовна. – Но не я. И еще я…

Внезапно старуха побледнела, шумно хватила ртом воздух и прижала ладонь к тощей груди.

– Что с вами? – быстро спросил дьякон.

Старуха, ни слова не говоря, показала морщинистым пальцем на антикварную аптечку, висящую на стене.

– Таблетки? – спросил отец Андрей, вскакивая с дивана.

Старуха кивнула.

Отец Андрей бросился к аптечке.

– Принесите воды! – крикнул он Марго.

Марго кинулась на кухню. Но тут за спиной у нее и отца Андрея послышалось глуховатое, рассыпчатое хихиканье.

Марго и дьякон оглянулись. Старуха сидела на диване и смеялась.

– Вы! – подскочила к ней Марго. – Вы нас разыграли?

– Да, детка! – проговорила старуха, посмеиваясь.

– Вы… Вы… – Марго сжала кулаки и нависла над старухой, как хищная птица.

– Ну, полно, детка, полно, – мягко проговорила Изида Альбертовна, отирая слезы. – Смех продлевает людям жизнь. Не верите – посмотрите на меня. – И она повернула седую голову к дьякону: – Ну, а вы, батюшка? Вы оценили мой розыгрыш?

– Ваше чувство юмора вас когда-нибудь убьет, – сказал дьякон.