Белорусские народные сказки

Пригнал он кобылиц домой. Говорит Баба-Яга:

— Хорошо служишь, добрый молодец. Садись ужинать да ложись спать, завтра рано разбужу и работу дам.

На другой день дает ему Баба-Яга гарнец маковых зерен.

— Поди посей в огороде этот мак.

Посеял Иван Крестьянский Сын мак, а Баба-Яга приказывает:

— Теперь возьми соху, запряги кобылицу да вспаши тот огород.

Только он огород вспахал, воротился, а Баба-Яга встречает:

— Раздумала я мак сеять, поди собери все, что посеял, да так, чтобы ни одно зернышко не пропало, а то твою голову отрублю и на кол насажу.

Вышел Иван Крестьянский Сын на огород, пригорюнился:

— Эх, если )бы воробей меня не обманул да помог бы мне мое горе размыкать.

Только эти слова промолвил, как поднялся сильный шум, и воробьи летят, как темная туча надвигается.

Воробьи на огород сели, всю землю покрыли, стали маковы зерна собирать. Иван зерна принимал да в мешок ссыпал.

Не прошло и двух часов, как все до единого зернышка собрали.

Принес он мак в хату:

— Вот, изволь, Баба-Яга, твой мак, а мне коня давай.

— Ну, я хороша, а ты лучше меня,— закричала Баба-Яга,— ступай выбирай себе любую кобылицу или бери самого лучшего жеребца.

Идут они с Бабой-Ягой, а Иван Крестьянский Сын ей говорит:

— Эти кони дорогие, люди станут мне завидовать да еще и уведут, пожалуй. Ты мне отдай того жеребца, который в крайней конюшне один стоит.

— Да на что тебе тот жеребенок? Шерсть у него в клочьях, кожа в коросте, на нем только воду возить, а не тебе, добру молодцу, ездить.

— Пускай себе, я уж как-нибудь и на нем буду ездить.

Топнула ногой Баба-Яга, зубами заскрипела:

— Ну, я хороша, а ты лучше меня. Бери того жеребенка, нечего делать.

Увел он жеребенка к морю. Морской водой обмыл, гриву да хвост расчесал. И заговорил конь голосом человечьим:

— Ну, Иван Крестьянский Сын, стань прямо передо мной.

Стал он прямо перед конем, а тот дыхнул и говорит:

— Это я в тебя силу вдохнул. А теперь садись на меня и поедем куда тебе надо.

— Есть на море остров, так я хочу, чтоб ты меня на этот остров привез.

И не успел оглянуться, как оказались они на этом острове.

Пошел Иван Крестьянский Сын искать дуб. Собака от зятя Грома вслед бежит, а Сокол от Солнышка над головой летит. Нашел самый большой дуб и стал рубить. Только дуб срубил, как из дупла заяц выскочил и побежал. Собака его настигла, разорвала, а из зайца утка вылетела и поднялась выше лесу. Тут Сокол взвился к небу, упал сверху на утку и разорвал ее. Из утки выпало яйцо. Иван Крестьянский Сын подхватил, вскочил на своего коня и поехал в Кащеево царство. Встретила его Марья-краса:

— Поедем скорее, Кащея поганого дома нету.

— Ничего, теперь мы с Кащеем поборемся.

Сели они, поехали. Воротился Кащей домой:

— Эй, Марья-краса, выходи встречать.

А челядинка выскочила на крыльцо и говорит:

— Нету Марьи-красы, был муж и увез ее.

— Видно, он ожил. Ну, еще раз попадет в мои руки, так больше не оживет вовеки.

И спрашивает у своего трехногого коня:

— Догоним мы Марью-красу?

— Догнать-то догоним, да не возьмем.

— Как не возьмем, только бы догнать, а взять возьмем.

И вскочил на коня.

— Нет, не возьмешь.

— Ну, не разговаривай, а скачи, волчья сыть, травяной мешок! — рассердился Кащей.

Только они стали нагонять Ивана Крестьянского Сына с Марьей-красой, конь под ними повернул голову к Кащееву коню и сказал:

— Не подходи, братец, близко — хвостом голову отрублю.

Услышал это Кащеев конь и упал на колени передними ногами, а Иван Крестьянский Сын со своего коня соскочил, яйцо выхватил и изо всей силы об землю кинул. Яйцо разбилось, к небу взвилось высокое пламя, и раздался сильный гром. И в тот же миг разорвало поганого Кащея на семь частей. Смрад пошел тяжелый.

Иван Крестьянский Сын вскочил на трехногого Кащеева коня, и поехали они с Марьей-красой.

Воротились в свое царство, в свой дом, и стали они жить, мед-вино пить. И я там был и мед-вино пил, по усам текло, а в рот не попало.

КАК ИЛЬЯ МУРОМЕЦ ПОБЕДИЛ СОЛОВЬЯ РАЗБОЙНИКА,

ОБЖОРУ И АЛЬКАДЫМА

Жил-был под Брянском мужичок. Родился у него сын. Назвали его Ильей.

Дожил Илья до тридцати лет, но не мог двигать ни руками, ни ногами.

Вот раз отец его собрал мужиков на толоку и отправился с ними расчищать ляда, а мать пошла звать соседок нести им обед.

Заходит к Илье в хату старичок.

— Здравствуйте!

— Здравствуй, дедушка! — отвечает Илья.

— Дай мне, голубчик, напиться, нет ли чего у вас?

— Есть у нас, дедушка, квас хороший, да я не могу двигать ни руками, ни ногами.

— А ты обопрись-ка на руки.

— Нет, дедушка, не могу! Тридцать лет уж я сиднем сижу.

— А может, ты встанешь! Обопрись, обопрись на руки. Пошевелил Илья руками и ногами, встал и подает старику квасу.

— Пей, дедушка!

— Пей ты, голубчик, сам!

Выпил Илья кружку квасу, а старик спрашивает:

— Ну как, Илья Муромец, почувствовал в себе силушку?

— Если бы господь утвердил столб в земле до самого неба, то я^йзялта бы за этот столб и перевернул бы вверх ногами мать сыру землю!

— Принеси-ка, Илья, еще кружку квасу!

Принес Илья квасу и подает его старику.

— Пей, Илья, сам половину кружки!

Выпил Илья половину кружки квасу.

— Ну, а теперь сколько силушки, Илья, в себе чувствуешь?

— Половина силушки у меня теперь убавилась.

Не стало вдруг старика в избе.

Приходит мать Ильи от соседей, обрадовалась, что сын ходит, и напугалась:

— Сыночек ты мой! Кто тебя на ноги поднял?

— Бог помог. Ну, матушка, обедать мужикам я сам понесу,— говорит Илья. Обвязал ушаты веревками:—Лей варево в ушаты!

Налили варева, подцепил Илья эти ушаты, прихватил бочонок водки ведер на пять, пять хлебов и приносит все к отцу на ляда. Поставил за кустами шалаш, а в него варево и водку и пошел туда, где лядо расчищают.