Беловодье

Что до статуи, то ее пришлось резать самому Алексею. Он был не бог весть каким мастером скульптором, но хотя бы понятие имел, что должно получиться, а то местные в этом плане были совсем какими-то рукожопами, потому как сделать нормальные лица у них никак не получалось, выходили какие-то жуткие плоские маски. А вот что местные хорошо могли, так это нанести резьбу в качестве украшения. В общем получилось весьма неплохо.

Землянки выдолбили в склоне холма достаточно быстро, семействам на этот потребовалось всего несколько дней, а дальше из привезенных и местных материалов стали строить острог, в котором в случае опасности могло укрыться все население, пусть и хорошо утрамбовавшись.

Со строительством успели вовремя. Погода и так стояла не ахти, часто шли дожди и температура держалась в пределах десяти градусов, но в начале октября она резко упала ниже ноля и пошел снег. А к концу ноября так и вовсе опустилась ниже десяти градусов… Но русов такой температурой и погодой было не испугать и работы продолжились, как строительные, так и по корчеванию будущих делянок.

А вообще Алексей планировал сделать из острга нормальный центр религиозной, политической, культурной и просветительной жизни. То есть поставить отдельные терема под школу, Думу для заседания Совета старейшин, ну и конечно нормальную больницу с операционной на втором этаже крышу которого в будущем предполагалось сделать стеклянной. Ну а пока изучать живые организмы и проводить экспериментальные операции на тех же животных то бишь на свиньях… Очень уж Алексея напрягала возможная мучительная смерть из-за воспаления аппендикса и невозможности его операционного удаления.

— Так что учим язык и узнаем у местных все их секреты в плане лечения и свойств местных трав… но прежде чем их использовать, будем проверять их на тех же свиньях.

Так же, стоило только обустроиться на новом месте, Алексей заложил у каждого поселения селитряницу, для чего обязал всех собирать мочу.

— Знайте же люди! Помочились один день не в кувшин и не вылили ее в селитряницу — лишили нашу армию одного выстрела из пищали. Не сдали недельный запас мочи — и вот нет выстрела из пушки, а это куча не убитых врагов, что в итоге нападут на вас, ваших жен и детей, убьют их и угонят в рабство. Так что вы не маленькие и не дурни и сами все должны понимать, что это все не дурость и не прихоть, а пусть не слишком удобная, но не слишком-то и обременительная сознательная необходимость, что обеспечит нам нашу безопасность.

То же самое с дерьмом, но тут велел сделать нормальные сортиры и каждый месяц стаскивать накопившееся дерьмо во все те же селитряницы. В общем не самая приятная часть, но люди и правда не дураки, все прекрасно понимали и потому процесс удалось наладить.

— С индейцев бы еще мочу получать, — задумчиво произнес Алексей.

— Только как их на это уговорить, а главное — объяснить для чего нам это надо, — произнесла Феодора.

— Верно. Если поймут, что из мочи мы делаем селитру, а из нее — порох, то могут захотеть в обмен слишком много всякого разного и ценного…

— А у нас собственно ничего нет. А все что есть, нам нужно самим.

Алексей согласно кивнул. Излишков и впрямь нет, скорее наблюдается дефицит всего. Тех же топоров железных один на две-три семьи.

— Значит нужно сделать… то, что для нас ценности особой не представляет, но очень ценится у них.

— И что же это?

Алексей посмотрел на Феодору и заметил у нее на шее нитку стеклянных бус.

— Попробуем сделать бисер…

Он помнил истории о том, что индейцы были падкими на этот стеклянный мусор, обменивая на эти дешевые стекляшки ценные в Европе меха бобра и прочих пушных животных. Так почему бы не обменять один мусор с точки зрения Алексея, на другой мусор с точки зрения индейцев? Осталось только придумать отвлекающую причину, для им требуется столько мочи…

— Ну да что-нибудь придумаем…

В долгий ящик откладывать не стали. Провели разведку холмов, накопали образцов глины и песка, из глины попытались сделать кирпичи для печей и тигли для собственно плавки песка в стекло. Сам песок промыли и тщательно перетерли в пыль, после чего смешав с поташом в разных пропорциях попытались расплавить.

Первые «блины», согласно поговорке вышли комом, то не хватало жара, то лопались тигли, но Алексей упорно продолжал попытки и в первых числах января 1575 года у него наконец что-то начало получаться.

В стеклянные расплавы, что сами по себе имели зеленовато-желтый цвет, добавляли медную, свинцовую, оловянную, серебряную и даже золотую пыль, а также серу коей в большом количестве разжились в Исландии, что придало стеклу различные оттенки.

Изготовить бисер уже было делом техники: растянуть стеклянную массу, быстро ее порезать и раскатать в шарики, после чего проткнуть специальной спицей. Алексей даже в итоге сделал небольшие цилиндрические элементы из разноцветных расплавов, наматывая нитями на спицу, а потом легонько прокатывая.

В общем для местных условий получилось весьма и весьма неплохо. А главное удалось получить более-менее прозрачное стекло, пусть и с желтизной, из которого сделали кожаные очки-консервы для стрелков, заменив им хрупкие слюдяные пластинки, через которые было мало что видно и теперь бойцы могли стрелять еще более прицельно не опасаясь за глаза.

Изготовив таких бусин с пару пригоршней, Алексей пришел с ними к купцу, что так же усиленно изучал индейские языки, ведь он стал практически министром финансов и торговли.

— Вот Лукьян Леонтьевич, это наш главный товар с местными. Вам надлежит определить цену всего этого и начать торговлю. Сами знаете, нам нужно все: еда, топливо, шкуры, но в первую очередь моча…

Тот понятливо кивнул.

— Такой товар и у наших баб будет хорошим спросом пользоваться…

— Наши пока обойдутся. Сильно не жмитесь, пусть местные смогут перепродать бисер материковым индейцам с прибытком для себя.

Как быстро выяснилось, Алексей угадал с товаром. Вообще подобные бусы — вампум, изготавливаемые из ракушек являлись помимо всего прочего еще и своеобразными денежными средствами у аборигенов, так что стеклянные бусы, что называется попали в струю ибо ракушечных денег катастрофически не хватало, потому как были трудоемкими в изготовлении примитивными орудиями труда (много ломалось), а некоторые виды ракушек еще и очень редки.

«Хм-м… а ведь мы на некоторое время с этим бисером можем стать своеобразным… монетным двором, этаким американским ФРС, что печатало ничем не обеспеченные зеленые бумажки с ликами мертвых президентов для всего мира», — подумал Алексей.

От возникших перспектив у парня аж дыхание слегка перехватило, ведь это такие торговые возможности открывались перед ними! Стать эмиссионным центром.

«Как там один такой деятель говорил? Мне не важно какие у вас законы если я буду печатать ваши деньги… Ну или как-то так», — снова подумал он.

— Главное не увлекаться и не обесценить платежное средство… Надо этих двух вождей себе в компаньоны взять, этакими младшими акционерами, пусть проконсультируют по объему производства бисера, чтобы не породить инфляцию… А моча дескать как раз нужна для производства этого бисера и нужно ее много… пусть даже у материковых индейцев ее закупают по одной бусинки за десятилитровую бочку…

Одно лишь печалило Алексея, что вся эта финансовая лафа закончится, как только европейцы продвинутся севернее. Они бездумно завалят регион своими бусами, быстро превратив их в то, чем они и являются — в стеклянный мусор.