БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

С утра у Хосе Рауля, было сквернейшее настроение. Болел желудок, мучили головные боли. «Опять, видимо, поднялось кровяное давление, - подумал Капабланка.
– Что ж, немудрено при такой погоде. Может быть, послушаться Ольгу, пойти к врачу. Чем может помочь мне врач?! А плохо одному без Ольги, скучно. Что поделаешь! Одна дорога Нью-Йорк - Буэнос-Айрес сколько стоит!»

Кубинцу не хотелось сегодня завтракать в отеле, где жили все участники олимпиады. В таком состоянии слушать эти вечные споры о шахматах, выдерживать надоевшие шутки коллег. Хотелось хоть несколько часов побыть одному. «Схожу-ка я в «Трампесон», - пришла вдруг в голову счастливая мысль.
– Давно туда собираюсь, с первого дня приезда в Аргентину. К тому же пройдусь немного, приду в себя на свежем воздухе».

Медленно шел Хосе Рауль по пустынным в этот утренний час улицам Буэнос-Айреса. Флорида, Санта Фе, он узнавал этот район города, и в то же время многое ему казалось здесь новым. «Любопытна эта двойственность ощущения, - подумал Капабланка, - смотришь и удивляешься: то ли перестроили все за двенадцать лет, то ли память играет с тобой злую шутку?»

Не одно недомогание портило сегодня настроение кубинца. Вечером команда Кубы встретится с французами, а ему самому предстоит играть с Алехиным. В последнее время Капабланка вообще с неохотой садился за шахматную доску; если бы не Ольга, он отказался бы от многих турниров. А здесь сражаться против чемпиона мира, к тому же еще черными.

Хосе Рауль всегда не любил играть черными против сильных противников, но когда-то его выручала безупречность защиты. А теперь в пятьдесят лет трудно быть непогрешимо точным. Вот, и случаются неприятные казусы. Кубинец вспомнил ужасную партию на прошлогоднем турнире АВРО в Голландии. И надо было злой судьбе так подстроить, что встреча с Алехиным пришлась на день рождения Капабланки. Тепло поздравили тогда Хосе Рауля коллеги, организаторы турнира. Такой юбилей - пятидесятилетие! А затем… затем пришлось садиться за доску против Алехина. Брр! Кошмарная партия! Каким беспомощным был именинник! Как издевался над ним безжалостный чемпион!

«Ольга все мечтает о шахматной короне, - на ходу продолжал рассуждать сам с собой Капабланка.
– Настаивает, чтобы я добивался матча с Алехиным. Зачем? Как подумаешь: играть тридцать партий! Тридцать раз садиться за доску против человека, сделавшего тебе так много плохого. Нет, лучше не надо! Потом, поздно в таком возрасте мечтать о славе. Я никогда-то не рвался к реваншу, а теперь и совсем смешно!…

А эти аргентинцы спят и видят: как бы организовать повторный мой матч с Алехиным. Сколько проектов выдвинуто в последние дни, сколько пылких статей написано в газетах! «Президент шахматной федерации сеньор Моро предложил Алехину и Капабланке играть матч-реванш», - писала на днях одна газета. А назавтра сообщила: «Капабланка согласен, Алехин заявил, что он должен ехать в Европу, выяснять вопрос о своей воинской повинности».

«Все решено!» - радовал любителей тот же орган через несколько дней и даже сообщал фамилию сеньора, пожертвовавшего на матч пятьдесят тысяч песо. А на следующий день газета разочарованно писала: «Великодушного мецената не удалось отыскать».

Появившийся вдали «Трампесон» отвлек мысли Капабланки от шахмат. Знаменитый ресторан за двенадцать лет мало изменился снаружи, да и внутри переделки были незначительными. Та же простейшая обстановка, те же «пчелиные соты» из маленьких столиков и низких перегородок. И вновь Хосе Рауль пережил двойственное чувство: все в ресторане было знакомо ему и в то же время ново. «Как в книге, которую читаешь во второй раз, - подумал он.
– Находишь в ней что-то новое, и впечатление от повторного чтения остается иное, чем от первого.

Сюда, вот в этот уголок, - решил сесть за маленький столик Капабланка.
– Здесь мы любили сидеть с Кончитой».

Память принялась лихорадочно воскрешать все, что Хосе Рауль узнал о Кончите. Бедная женщина, какая ужасная судьба! На второй день после приезда в Аргентину Капабланке позвонил доктор Кастилио, лечивший его и Алехина в двадцать седьмом году.

–  Это я сохранил для вас, - протянул Кастилио Хосе Раулю его же собственную фотографию, когда они встретились в фойе отеля.
– Мне ее передал приятель, работавший в полиции. Я было хотел переслать вам ее по почте, но затем передумал. Мало ли что могло случиться. Мы ведь с вами люди женатые.

Хосе Рауль узнал фотографию. Он подарил ее Кончите еще в первый свой приезд в Аргентину в четырнадцатом году. За четверть века краски выгорели, фото потускнело, но этот маленький кусочек картона невольно напомнил кубинцу дни его молодости, первые мгновения волнующего счастья.

–  Расскажите все, что вы знаете о судьбе Кончиты, - попросил доктора Капабланка.
– Мне говорили, что произошло, но многое для меня так и осталось неясным.

Кастилио помолчал, как бы собираясь с духом, затем тихим, так не вяжущимся с его подвижным, энергичным характером голосом начал рассказ:

–  И для нас многое осталось непонятным. Летом тридцать второго года газеты сообщили: «Вчера днем на дороге около Буэнос- Айреса произошло столкновение тяжелого грузового автомобиля с маленьким «шевроле», принадлежавшим актрисе театра «Батаклан» Кончите Веласкес. Сидевшая за рулем актриса погибла».

–  Что показало расследование?
– задал вопрос Хосе Рауль, когда доктор на минуту умолк.

–  Причину катастрофы не удалось точно установить, - развел руками Кастилио.
– Может быть, испортилось управление. Вы же знаете: Кончита любила сама устранять неполадки в машине. Шофер грузовика показал: метров за пятьдесят до встречи «шевроле», изменив курс, перешел на левую сторону шоссе и понесся навстречу грузовику. «Она летела, как дьявол!
– давал показания шофер.
– Я не успел даже остановить машину». Удар был страшный, от «шевроле» осталась лишь груда переплетшихся окровавленных стальных брусьев и обрывков обшивки. Кончиту похоронили в большом ящике, вместе с остатками машины.

Дрожь пробежала по телу Капабланки. Доктор продолжал рассказ:

–  Полиция опросила подруг Кончиты. Те сообщили: в последнее время актриса болезненно переживала свои неудачи в театре. Сказывались годы: ведь мы - аргентинцы - любим видеть на сцене юные лица. О многом говорит и эта надпись.

Доктор взял из рук Капабланки фотографию. На обратной стороне сохранились еле заметные, написанные чернилами, выцветшие буквы. Надев очки, Капабланка прочел:

«Нужно иметь мужество сойти со сцены, когда ты перестаешь вызывать шепот восхищения».

Так и не нанял Капабланка: имела ли в виду Кончита сцену или саму жизнь. А может быть, и то и другое. «Быть женщиной - это специальность», - вспомнил Хосе Рауль любимое выражение своей бывшей возлюбленной. Увы, она не сумела освоить специальности жены, матери. Вот и зашла в тупик.

Размечтавшись о былом, Капабланка попробовал восстановить в памяти образ Кончиты, но странно - никак не мог этого сделать. Черты лица актрисы путались в его воображении с чертами Ольги. Настоящее грубо забивало далекое прошлое.

Хосе Рауль посмотрел по сторонам и с грустью заметил, что сидевшие за соседним столом девушки безразлично скользнули взглядами по его когда-то привлекавшему внимание всех женщин лицу. «Этих я уже не интересую, - подумал Капабланка.
– Я у них тоже не вызываю шепот восторга». И тут же обернулся в сторону пожилой дамы в широкой шляпе, как он заметил раньше, не спускавшей с него глаз. «А эта меня не интересует», - горестно покачал головой кубинец.

Принесший завтрак официант удивленно скосил глаза на клиента. Сидит один, улыбается! Крепкий кофе несколько улучшил самочувствие Капабланки, но мысль о вечерней партии все еще не перестала его терзать. Вдруг счастливое решение пришло ему в голову. «А зачем мне играть?
– спросил сам себя Хосе Рауль.
– У меня на два очка больше, чем у Алехина; если я пропущу сегодняшнюю партию и Алехин победит запасного участника нашей команды Лопеца, расстояние между нами, правда, сократится, но очко-то разницы сохранится! Можно будет нажать на остальных противников. Так и сделаю, какая может быть игра при такой головной боли!