Белые птицы детства

Вырвав колышек, Карысь ещё раз погладил Ночку, и они вместе припустили бежать домой. О том, что он так и не превратился в козлёнка, Карысь совершенно забыл.

ЧАЛКА

1

Первого сентября все ребята ушли в школу, и Карысь остался один. Правда, не совсем уж и один, были ещё его сверстники: Колька Корнилов, Настька Лукина, Петька Паньшин, но, как полагал Карысь, они в счёт не шли. Разве могли они сравниться с Витькой Зориным или Васькой Хрущёвым? Нет, сравниться они с ними не могли, и потому с первого сентября Карысь остался один.

А уже подступала пора, когда листья, устав висеть на деревьях, начали медленно и плавно кружиться в воздухе, и падать на землю, и легонько шуршать иод ногами по утрам. И уже на озере, которое было когда-то Амуром, а теперь отделилось от него и стало большим озером с толстым камышом, всё чаще собирались в шумные стаи дикие утки, и отец по вечерам заряжал жёлтые патроны. Но особенно странное что-то творилось в тайге. Вначале на самых вершинах ближних сопок оделись в ярко-жёлтый наряд тоненькие осинки. Потом этот странный для тайги, огненный цвет начал спускаться всё ниже, и однажды утром, когда Карысь выбежал в огород, он с удивлением увидел, что но всей тайге занялись густо-красные, ярко-жёлтые и просто красные, жёлтые, оранжевые факелы. Среди сочной зелёной хвои эти факелы особенно сильно бросались в глаза, и Карысю казалось, что это какой-то невидимый волшебник раскрасил ночью деревья, как разукрашивают ёлку на Новый год. С малопонятным восторгом и удивлением смотрел он на изменившуюся тайгу, смотрел на реку, в которой теперь уже нельзя было купаться и над которой высоко в небе пролетали треугольники неизвестных Карысю птиц, и неожиданный восторг перед жизнью неведомой, но удивительно интересной, охватывал Карыся.

Он повертел головой, соображая, что бы такое необычное сделать сейчас, и вдруг увидел, что дед Плехеев выгоняет из конюшни лошадей. И ещё ни о чём не успев подумать, Карысь уже бежал через огород к конюшне.

Вначале дед Плехеев совсем не заметил Карыся, заворачивая лошадей к водопою. Но потом, когда Карысь взял прутик и начал помогать ему, бегая вокруг небольшого табунка коней, дед Плехеев, сидевший верхом на большой и круглой лошади, звали которую Чалка, весело сказал:

— Здорово, Карысь! Помогать пришёл?

— Да,— сдержанно ответил Карысь, глядя на деда снизу вверх.

— Это хорошо. А то, вишь, никак я тут один не управлюсь.— Дед Плехеев ткнул Чалку в бока ногами, дёрнул повод и нешибко поскакал заворачивать отбившуюся от табуна Лёльку, молодую и норовистую лошадь, за которой бегал маленький рыжий жеребёнок по имени Перстень. Отец дома говорил, что так его назвали за белую полоску на задней ноге. Карысь присмотрелся и действительно увидел на рыжей ноге жеребёнка узкую белую полоску. Он обрадовался этой полоске и побежал к Перстню, ласково прося его подождать.

— Перстень, Пе...ерстень,— звал Карысь, но жеребёнок проворно перебирал длинными ногами и ни за что не хотел отставать от матери.

Обиженно поджав губы, Карысь перестал бежать, а потом и совсем остановился. Он стоял на бугорке и смотрел, как спускаются лошади к воде, как всё быстрее они бегут, толкая друг друга круглыми боками, и как среди них совсем потерялся Перстень.

— И вовсе не красивый,—презрительно сказал Карысь,— весь рыжий, как Витька.

Он сел на бугорке и стал наблюдать, как шумно вбежали лошади в воду, как резко они там остановились и дружно опустили головы, отчего по воде побежало столько кружочков, сколько было лошадей. А рыжий жеребёнок, не захотев пить воду, уткнулся матери под живот и радостно замахал коротким пушистым хвостом.

Чалка тоже пила, и дед Плехеев, опустив повод, достал портсигар с тремя богатырями и закурил. Было хорошо видно, как поднимается над ним синяя струйка дыма и пропадает в прозрачном воздухе. Потом дед Плехеев закашлялся, и Чалка подняла голову, оглянулась на него и опять принялась пить, фыркая из широких ноздрей в воду.

2

Назад лошади возвращались потихоньку, и даже Лёлька больше никуда не бегала, а спокойно шла в середине табуна рядом со своим рыжим Перстнем. Лошади проходили мимо Карыся и легонько косились на него, а некоторые останавливались, удивлённо смотрели и, тряхнув головой, шли дальше.

Отчего-то Карысь загрустил и, подобрав прутик, стал ковырять землю.

— Ну, помощник, прокатиться хочешь? — неожиданно услышал Карысь голос деда Плехеева и, подняв голову, ещё ничего не понимая, но уже переполняясь тайным восторгом, с изумлённым недоверием спросил:

— Кто, я?

— Ну а кто же ещё у меня помощник? — дед Плехеев лукаво улыбнулся.

Карысь хорошо запомнил коварство деда Плехеева, который не утерпел и рассказал матери о том, что они ходили с Васькой в дальний лес, к тем далёким сопкам, куда, петляя и извиваясь, уходит манящая за собой дорога, и потому он осторожно спросил:

— А мне можно?

— А почему же это нельзя? Ты уже вон какой большой. Чай, на следующий год в школу пойдёшь, а?

— Пойду,— Карысь начал волноваться и тяжело дышать.

— Ну вот. Так что сидай на Чалку. Это тебе тоже ученьем будет.

Карысь мгновенно вскочил с земли, и чтобы показаться деду Плехееву ещё выше, подтянулся, почти на цыпочки встал, тревожно и радостно косясь на Чалку.

— Ну, гоп! — дед Плехеев подхватил Карыся под мышки, легко оторвал от земли, кинул вверх, и уже в следующее мгновение Карысь сидел верхом на лошади. По спине Чалки пробежали морщинки, как это бывает на воде, когда лёгким порывом промчится ветер, потом она стриганула острыми ушами и вопросительно покосилась на деда.

— Держись, Карысь! Голова-то не кружится?

Карысь замотал головой, потому что дыхание у него перехватило, сердце подобралось к самому горлу и стало трудно глотать. Он никогда не думал, что с лошади земля бывает так далеко, что у деда Плехеева совсем нет волос на макушке, а у Чалки тёплая спина.

Дед Плехеев пошёл вперёд и потянул за повод, Чалка тряхнула головой и тоже пошла, легонько покачиваясь под Карысём. Вцепившись обеими руками в гриву, крепко сжав ноги вокруг круглых боков, Карысь почти ничего не видел и не слышал, и жил только одной-единственной мыслью — не упасть. А, прямо надо сказать, для этого Карысю надо было делать немалые усилия. Чалка была лошадь широкой кости, к тому же и справной непомерно, имела хоть и плавный, но укачистый ход, и Карысю, сидевшему на её спине как на столе, удерживать себя в вертикальном положении было нелегко. Трудно ему приходилось ещё и потому, что покачиваться в такт лошадиного шага он не умел, да и не догадывался об этом, и сидел на Чалкиной спине старательно прямо, боясь оторвать взгляд от её постоянно двигающихся ушей.

Постепенно Карысь хоть и не освоился, но немного привык к своему рискованному положению и даже отважился оглядеться. И он увидел, что многие предметы, на которые раньше приходилось смотреть, задрав голову, теперь оказались значительно ниже его и выглядели совсем по-другому. Ну вот, например, дед Плехеев. Если раньше он казался недосягаемо высоким и сильным, как все мужчины, то сейчас Карысь видел, что дед Плехеев узок в плечах, сутул, что шея у него сзади красная и морщинистая, а вокруг макушки волосы стоят дыборком. Или вот молоканка, мимо которой проезжал теперь Карысь. Совсем низенькая, так что он смог увидеть на её крыше проржавевший бидон, обруч от колеса и маленькие кустики полыни, проросшие из пластов. На всё это Карысь смотрел с удивлением, однако же не забывая цепко держаться за гриву и стискивать ногами тёплые Чалкины бока.

3

— Нравится? — Дед Плехеев оглянулся и сильно сощурился, потому что за спиною у Карыся было огромное белое солнце, лишь недавно оторвавшееся от сопок и теперь спокойно катившееся по синему небу.

— Да! — Карысь засмеялся, влюблённо глядя на деда.

— А сам проехать не забоишься?

Карысю показалось, что дед коварно посмотрел на него.

— Н-нет,— не очень-то уверенно ответил Карысь, крепче хватаясь за гриву,— н-не забоюсь.

— Тогда держи.— Дед Плехеев остановился и протянул ему повод.