Белые росы

Обязанности директора временно разделили Флитвик и Помона Спраут, и дел у них тоже было выше головы, а Снейп пропадал в Министерстве, давая показания за всех сразу.

Катерина радовалась, что за полгода наблюдения начала немного разбираться в работе завхоза, но это вовсе не значило, что ей было легко, не говоря о том, что все запросы приходилось писать пером на пергаменте, запечатывать сургучом и нести в совятню, привязывая к сопротивляющимся птицам. У нее не было времени даже на ежедневный обход замка, поэтому она вежливо извинилась перед ассистентом Квирреллом, который пунктуально ожидал ее, и тот понимающе кивнул, предлагая перенести исследования на более удобное время.

Ближе к восьми вечера, уставшая и с гудящей головой, она закончила с основными делами и откинулась в кресле, лениво размышляя, стоит ли заглянуть на кухню за кофе или сразу идти домой и выпить там чего покрепче. В комнату сквозь стену влетел сияющий маленький сычик и заговорил голосом профессора Флитвика:

— Мисс Кэтрин, если вы еще в замке, будьте любезны, спуститесь в кабинет к профессору Снейпу.

Доставив послание, птичка растаяла, а Катерина тщательно заперла дверь и отправилась задавать вопросы.

В гостиной у Снейпа уютно горел камин, а сам зельевар и профессор Флитвик беседовали, устроившись в креслах с бокалами в руках. Завидев Катю, они поздоровались, предлагая ей усесться в свободное кресло.

— Желаете капельку вина? — Дружелюбно предложил Флитвик, но Катя отказалась.

— Не на голодный желудок, спасибо. Как-то забегалась, не успела поужинать. И меня гораздо больше интересует информация.

— Охотно верю, у директора тоже неожиданно оказалась куча неоконченных дел, — согласился профессор чар, и тут же предложил: — Тогда давайте выпьем чаю.

На чай Катерина была согласна, вскоре на столе оказались чашки, сахарница, блюдце с лимоном и даже печенье. Снейп предусмотрительно помалкивал, потягивая свой напиток, но, сделав глоток горячего чая, Катя тут же напомнила:

— Профессор, и вам не стыдно — вы же даже бровью не повели, когда я падала с метлы, а вдруг бы разбилась?

— Ни в коем случае не стыдно, — покачал головой тот. — Там и помимо меня спасателей было достаточно, Руквуд прекрасно справился сам, даже экскурсию устроил. Понравилась прогулка?

— Это было потрясающе, незабываемые впечатления, передавайте мою благодарность мэтру Августусу.

— И куда только страх высоты подевался, а меня так и не похвалили за оказанную терапию.

— А вам так нужны мои благодарности?

— Честно говоря, не особо. Как обычно, давлю на совесть.

— Нету у меня совести, профессор, вы уже должны знать. И вообще, вы мне еще за теплицу должны, так что выкладывайте всё, что узнали.

Флитвик хихикал, прислушиваясь к беседе, а Катя, в ожидании рассказа, придвинула к себе тарелку с шоколадным печеньем и бутербродами.

— Подозрения по отношению к директору у меня были давно, помните, я говорил, что постоянно за ним наблюдаю. Но доказательств не было, а появление мисс Лассер стало катализатором, послужившим началом развитию событий и, образно говоря, поломало спину верблюду. Замок звал на помощь, но главной причиной происходящего был директор, поэтому долгое время никто ничего не предпринимал, даже не догадываясь, насколько все плохо.

— Но почему сюда вытянули именно меня?

— Этому может быть много причин — прежде всего, из-за профессии — вы начали бить тревогу, обращая внимание на пятна плесени, тогда как маги просто взмахнули бы палочкой, убирая внешние признаки и не догадываясь о глубинной проблеме. Еще вы магл, и не так подвержены влиянию Дамблдора — волшебникам сложно подозревать в преступных замыслах своего кумира, любимого директора и потрясающего мага, а вам легко, вы видели человека, а не икону. Не забывайте, почти все сотрудники Министерства учились или работали в Хогвартсе, они привыкли уважать директора с детства, а многие ему еще и должны. Вы же одиночка, никак с директором не связаны и готовы отдать этой задаче всю себя, не думая о семье. А еще, если уж совсем откровенно, вы просто фанатик Хогвартса. Я редко видел людей, которые были бы настолько увлечены этим замком. Каждый раз, входя в ворота, вы выглядите как обжора перед коробкой шоколадных конфет, и не думайте, будто этого никто не замечает. Вполне возможно, ощущая в вас потенциал, замок притянул себе на помощь родственную душу.

Катерина смутилась такому описанию, но не могла спорить — она действительно прижилась здесь, и ей будет очень трудно покидать Хогвартс, который она искренне полюбила. Флитвик согласно кивал, подтверждая слова зельевара.

— Но зачем Дамблдору было все разрушать? Он мог спокойно работать и умереть в кресле директора, окруженный почетом.

— Дамблдор хотел славы и могущества. Когда его начали допрашивать, авроры были поражены творящейся в его голове каше, и даже попросили помощи у мозгоправов в Мунго. В молодости он познакомился с Геллертом Гриндевальдом и очень увлекся его идеями чистокровности и превосходства магов. Однако после случилась трагедия с юной Ариадной Дамблдор, Гриндевальд сбежал, началась война, а сам Альбус оказался достаточно умен, чтобы не афишировать свои взгляды. Он готовился стать триумфатором, победить Гриндевальда так, чтобы его имя оказалось вписанным в историю, а после продвигать свои взгляды в Визенгамоте, находясь вне подозрений. Но наступил сорок третий год, сначала русские колдуны убили Гриндевальда, а после погиб и Том Риддл, ученик Дамблдора, на которого он возлагал особые надежды. Эти смерти оказались настолько сильным ударом, что психика Дамблдора пошатнулась, но этого в суматохе никто не заметил, и болезнь постепенно прогрессировала, становясь сильнее.

— Но как он умудрился стать директором? Вряд ли человеку с шуршащей черепицей могли доверить детей.

— Предыдущий директор, Армандо Диппет, перед отставкой долго болел. Он доверял своему заместителю Дамблдору и без задней мысли передал ему кресло директора, даже не прислушиваясь к клятвам, которые тот давал. А сам Альбус, воспользовавшись этим, создал себе немало лазеек, чтобы иметь возможность вредить, не ощущая отката.

Флитвик нахмурился и недовольно покачал головой, будто сокрушаясь в собственной слепоте.

— Когда у Дамблдора не получилось стать героем магического мира, он решил повысить собственную магическую мощь и посчитал Школу подходящим для этого ресурсом. А пост директора давал ему широкие возможности для достижения своей цели.

— А причем тут Макгонагалл? Она же в эту цепочку никак не вписывается — ведьма-полукровка, отец священник, с чего бы ей поддерживать сумасшедшего директора?

— Немногие знали, но Дамблдор достаточно сильный менталист, способный читать чужие мысли. Он пользовался этой способностью, завоевывая доверие и располагая к себе. Минерва была очередной ученицей, которой не повезло привлечь внимание директора. Она была талантливой и целеустремленной, а директор смог направить ее усилия в определенное русло — говорил, что Школа — священное место, где учатся маги, что магия — это чуть ли не божественный дар, и те, кто ею не обладают, обделенные, недостойные, чуть ли не грешники. При этом, все это сдабривалось щедрой дозой ментального влияния, так что Минерва охотно поддерживала полукровок и маглорожденных, считая, что их помиловал Господь, но к маглам относилась с презрением, не показывая этого окружающим, но слепо доверяя словам Дамблдора.

— И этого никто не заметил? Она же с людьми работала, к родителям маглорожденных волшебников ездила, общалась с ними.

— Милая Минни считала себя чем-то сродни миссионера, который забирает детей у язычников и наставляет их на путь истинный. А ради этой благой миссии можно было и потерпеть, в конце-концов, большую часть времени она проводила в Хогвартсе, в окружении, которое она считала правильным.

Катерина была поражена — да, Макгонагалл казалась строгой, но не выглядела фанатичкой. Насколько же обманчивой может быть внешность. Тем временем Снейп долил виски себе и Флитвику, отпил глоток и продолжил рассказывать:

— Дамблдор присосался к магическому источнику Школы, как пиявка, творил напоказ большие чудеса, громко сообщал о своих алхимических достижениях, стараясь соответствовать образу, который создал, но со временем тело выдерживало нагрузки все хуже, он продолжал истощать Хогвартс, но это не шло ему впрок, и однажды старик испугался. Он попытался прекратить это, и тут внезапно проявила себя Макгонагалл, да так, как директор не мог себе представить. Естественно, ментальное воздействие со стороны сумасшедшего не могло не сказаться пагубно на ее мозге, и попытка обожаемого Учителя “сдать назад” была воспринята как предательство. Как же — Альбус отказывается служить их светлой цели, вести к истине детей, поступает, как настоящий отступник. И тогда Минерва подлила ему психотропного зелья, сама начиная программировать его на нужные ей действия. Сообщники вступили в резонанс, который невозможно было разорвать — Альбус влиял на Минерву, а она сама — на Альбуса, при этом оба становились все безумнее.