Белые шнурки

Как они оттуда унесли ноги, Виктор не вспомнил бы даже если захотел. Какие-то дворы, скверы, гаражи, остановка на троллейбусе под охуевшими взглядами пассажиров, опять дворы, умывание снегом. Все это перед его внутренним взором пролетали картина одна прекраснее другой: вот их принимают по горячим следам, З. отмазывает папа, а они с Ильей сидят в клетке на суде и слушают красноречивые свидетельские показания Саши. Вот Саша приходит домой, и, трясясь от страха, рассказывает папе и маме где он был и что он видел — после чего за Виктором и Ильей приезжают мусора и увозят их в СИЗО № 1, а З. отмазывает папа. Мелькнула в голове мысль — а не зарезать ли Сашу сразу же, чтобы не мучиться? Тогда опять же — они знакомы, распечатка звонков, З. отмазывает папа, а они с Ильей едут в СИЗО № 1.

Кое-как им удалось скрыться. Боги ли спасли или черти помогли неизвестно, но через час все четверо сидели на другом конце города у Ильи во дворе. Все очень недобро смотрели на Сашу. Саша даже не пробовал оправдываться, был очень задумчив и тих. Вопреки опасениям Виктора последствия этой истории так никогда и не вылезли наружу, за пределы очень узкого круга.

Илья с Сашей общаться перестал, да и Саша в скором времени совершенно отошел от правой темы. Так где-то и живет этот несуразный человек, который ни до этого, ни после этого и мухи не обидел. Помнит ли он тот вечер? Вспоминает ли его? Как-то эта история изменила Сашу, но каким образом точно сказать сложно. Стал ли он более толе-рантен и мягок, или наоборот где-то затаил жестокость и злость на всех, и на врагов, и на друзей, и на себя? Этого мы не знаем. Но много лет спустя, в практически идеальном обывательском семействе, у толстого и смешного папы некрасивого ребенка от некрасивой жены будет свой собственный скелет в шкафу. И когда-то могло случиться так, что окажись победа легкой — и не стало бы никакого мирного обывательского счастья, а из Саши бы с годами выросло то же самое, что вышло например из Виктора и отчасти из Ильи. Повезло ему или нет Саша тоже никогда не узнает. История не знает сослагательного наклонения.

* * *

Как известно чему-то учат поражения, а не победы. Виктор много раз прокручивал в голове события этого вечера, пытаясь установить последовательность действий, в которую попала ошибка. Допущенных ошибок в принципе было три, каждая из которых внесла свой вклад в развитие событий.

Во-первых, крепость цепи определяется прочностью ее самого слабого звена, а боеспособность состава — боеспособностью худшего его представителя. В данном случае состав оказался не на одного бойца сильнее, а на одного слабее: по сути Саша вместо того, чтобы усилить боеспособность коллектива, скорее лишил боеспособности Виктора, действия которого оказались бесполезны. Таким образом, по сути в драке приняли участие не четверо на троих, а двое на троих, так как стремясь помочь Илье Виктор отдал инициативу по нейтрализации своего противника Саше, а тот ее упустил. Вдвоем они сработали совершенно впустую.

Во-вторых, опыт и стереотипы поведения — палка о двух концах. Инициативный и хороший боец Илья по привычке полез первым номером, когда по логике вещей должен был работать вторым номером после З. Кроме того, они вдвоем атаковали не одного противника, а разных, и синхронно ошиблись оба.

А в-третьих Виктору очень не хотелось применять нож с самого начала. Проблема была в Саше — чтобы не провоцировать того кровавым зрелищем поножовщины на излишнюю впечатлительность и болтовню. Как водится, нерешительность с применением оружия повлекла куда худшие последствия чем те, которые Виктор не хотел допустить. Эта личная ошибка не в меньшей степени чем остальные привела к безблагодатности: достаточно было сделать как обычно, чтобы поочередно отработать свою цель и помочь Илье.

Сидя тем вечером дома и наблюдая огни города с теплой лоджии последнего этажа новостройки, Виктор курил сигару и думал о том, что вечер все-таки удался. Стоило заскучать среди одинаковых и повторяющихся нападений, когда боги войны показали свою усмешку. После многих лет успешных атак вот так вот опиздюлиться у гук-общаг с позорным бегством оттуда — что может быть забавнее?

Сизый сигарный дымок улетал в приоткрытое окно, а с улицы залетали снежинки и тут же таяли. Коньяк в глубоком бокале, смешиваясь с табачным ароматом и зимним воздухом, наполнял ощущения тем, что в черной душе Виктора могло называться гармонией. Где-то Дед мороз дарил детям подарки, где-то пьяный вдупель З. драл очередную девку, чтобы снять стресс, а в гук-общагах были очередные траурные известия. Зачем это все? Почему это все? Зачем тот азиат приехал в Россию, чтобы вот так окончить свое существование? Виктор не понимал этого в той же самой мере, в какой очень часто не понимал самого себя.

21. Для белой и гордой

Бенжамин Франклин как-то сказал, что демократия — пространство договоренности свободных вооруженных мужчин. Однако на практике свободные и вооруженные мужчины создают не только демократию, но и например блядство и бардак. Где-то существуют тихие и анемичные музыкальные и прочие субкультуры, но чем сильнее в среде выражено гендерное насилие, тем более явно выражено стремление представителей этой среды держать вокруг себя круг доступных девочек.

Что же привлекало женский пол к сомнительному с точки зрения социальной ценности движу? Тут было много причин. К сильным и представителям праворадикальной общественности и выраженным лидерам девочки тянулись всегда — как тянутся к любым сильным и агрессивным мужикам. Такие зачастую проявляли разборчивость в женщинах и девиц себе заводили за пределами сообщества. Но были и другие девочки: некрасивые, а иногда и просто страшные, неряшливые и с плохими фигурами. Конкурировать среди всей массы сверстниц им было тяжело, и тут страждущим приходили на помощь неформальная и молодежная праворадикальная среда. Главный козырь, обеспечивавший гарантированный успех, был выражен в сочетании субкультурности с доступностью. При соблюдении этих условий даже совершенно отвратительная жирная блядь с сальными волосами и грязных джинсах могла рассчитывать на успех среди множества молодых поклонников.

Как мы уже говорили раньше, многие деятели, делавшие первые шаги в субкультуре скинов, попадали туда подростками. Бушующий тестостерон, выплескивавшийся в драках, требовал выхода и через другое место. а с этим зачастую был фейл. Глупые сверстницы гораздо чаще котировали спортивных ребят, посещающих клубы, чем отважных арийских воинов. Жизненная несправедливость была ужасна — на заре правой карьеры тощему скинхеду Пете с тонкой шеей и оттопыренными ушами никто не желал дать, несмотря на героические заслуги перед расой и нацией.

Именно тут и пересекались жизненные интересы карлоты и субкультурных бритых девочек, про которых пел Коловрат «Для белой и гордой НС-скингерл!». Множество юных героев арийского сопротивления расстались с невинностью на жирных ляжках этой белой и гордой публики. Достаточно достоверно место скингерлз показано в классическом фильме Romper Stomper, где данная ситуация изложена с подробностями и деталями.

Как выглядели юные скинхеды, думаю, знают все, а вот со скингерлз сталкиваться приходилось немногим. Обычно их внешний вид представлял собой нечто среднее между образом девочки-подростка и мальчика-скинхеда. Прическа чаще всего или была самой обычной, или имела характерный вид «челси» — хвостик с выбритыми висками. Реально бритоголовые девочки встречались редко, и слава Богу. Обувь, разумеется, была представлена тяжелыми ботинками, остальное — произвольное, но часто с нашивками и мелкой атрибутикой типа подтяжек. На красивых девочках это все могло бы выглядеть и сносно, включая прическу «челси», которая в принципе идет некоторым очень-очень миниатюрным девочкам. Но красивых, по очевидным причинам, там было мало. Образ сферической скингерл в вакууме часто соответствовал среднему арифметическому между очень страшным мальчиком и необычайно страшной блядью.

Большинство активных представителей среды через очень короткое время росли над собой, и по мере личностного роста и бойцовских навыков начинали активно конкурировать за внимание девочек с хилыми сверстниками. Овеянные боевой славой и драчливые мрачные ребята с реальными заслугами как правило не имели проблем с личной жизнью. По сей день на правых гигах и турнирах с уважаемыми людьми можно повстречать множество замечательных красивых девочек, порой еще и увлеченных идеей. А вокруг око-лобригадных блядей либо постоянно сменялся состав карлоты, либо ими пользовались наименее брезгливые представители более возрастных категорий. Так видным ценителем этой публики был уже известный читателю Штрайхер, который победами на данном любовном фронте даже вполне гордился. Разумеется, сами девицы от такой жизни довольно быстро портились, и к стремным внешним данным вскоре добавлялась еще и по-тасканность.

Кто-то метко заметил, что для девочек в определенный момент времени важно задать себе вопрос «А не блядь ли я?» и получить на него отрицательный ответ. При всей распущенности, именно блядями большинство представительниц скингерлз себя не считали, так как искренне верили в свое деятельное участие в прямом действии. На самом поганом уровне акционирования и правда практиковалось участие такого рода девиц одновременно с карлотой, любили они и самостоятельно провоцировать конфликты и нападения. Никакой пользы для дела это не приносило, но развивало в скингерлз агрессию и безнаказанность — в придачу к боевым заслугам, приобретаемым половым путем. В конце концов, это обычно приводило к тому, что когда садилась очередная безблагодатная бригада, то на скамье подсудимых присутствовали и несколько девиц.