Белые врата

– Ну, все! – хлопает в ладони Саня. – В люлю – и баиньки. Завтра подъем в семь, выезд – в восемь. Проспавших ждать не будем.

Глава 5. Ознакомительная

Утро. Раннее, но от того не менее суматошное. Когда более дюжины человек просыпаются одновременно, и им всем надо в туалет, душ, позавтракать и нацепить на себе кучу объемного снаряжения, включая, помимо катальной одежды, еще и шлемы, рюкзаки и прочее… А еще кто-то не выспался и оттого – зол, кто-то мрачен с похмелья, а кто-то бодр и громогласен, как борзая в начале охоты. На что это похоже?

«Это чем-то похоже на спорт, чем-то на казино,

Чем-то на караван-сарай, чем-то – на отряды Махно».

Местный «Махно» Саня Семенов успевает все – позавтракать сам, проконтролировать, как собрали сухой паек, как экипирован народ, чтобы выгнали на улицу ратрак

[3] . И при этом торопит и подгоняет всех.

Выезжают затемно. Путь на вершину занимает почти час. Опытные катальщики практически сразу начинают клевать носом – вокруг пока еще совсем непроглядная темень, синий ратрак медленно ползет вверх, мягко раскачиваясь на ходу – все условия для того, чтобы досмотреть последние сладкие утренние сны.

[3] Ратрак – специальная снегоуплотнительная машина на гусеничном ходу, используемая для подготовки горнолыжных склонов и лыжных трасс. Также ратраки могут использоваться для транспортировки или спасательных работ в соответствующей местности.

Артем с Саней склонились над GPS-навигатором, Саша пытается пока так, вслепую, основываясь лишь на одних треках навигатора, провести новому гиду первую рекогносцировку на местности.

Ратрак неспешно, басовито урча, карабкается в гору, пытаясь успеть на плато раньше встающего солнца. Но солнце обогнать невозможно.

* * *

Вы видели, как встает солнце в горах? Увы, слова бессильны передать… Как предчувствие рассвета заставляет благоговейно замолкать даже самых прожжённых циников… Как первые лучи солнца ласково целуют вершины. Красят их в самые нежные, какие есть у природы, цвета – розовый, золотистый. Как зажигаются первые искры в пока еще тускло-сером снеге. И как вспыхивает мгновенно все это снежное безмолвие, превращаясь в ослепительно-белое, сверкающее миллиардами огней снежное великолепие. В белом цвете – есть все, вся радуга, все цвета. В белом снеге отражается все великолепие мира. Солнце взошло.

* * *

Высоты окружающих вершин, экспозиция склонов, роза ветров, состояние снега. Вопросы, ответы. Разговоры с водителем ратрака о техническом состоянии вверенного его заботам пятитонного «малыша». «Проходимость» тех или иных маршрутов в разное время года и в разных погодных условиях. Начинается привычная и рутинная работа.

Впрочем – Артему интересно, а Саня доволен. Понимает – ему повезло. Удалось привлечь в свой проект достаточно известного в своих кругах профессионала, который к тому еще и человек спокойный, адекватный, без «звездной болезни». Прекрасно разбирается в технике, быстро ориентируется на местности.

Спустя неделю Семенов уезжает – у него дела, на нем – все это хлопотное хозяйство. Уезжает спокойно, в полной уверенности, что Артем со всем справится. Впрочем, так оно и происходит.

* * *

Недели идут за неделями. Приезжают разные группы. География гостей богатая. Артем легко и спокойно ладит со всеми. За исключением местного кота Пиночета, который объявил кровавую вендетту Артему и его горнолыжными ботинкам. Мышей, падла, не ловит, а вот в ботинки нассать – это завсегда пожалуйста. Приходится зорко следить за тем, что комната была постоянно заперта.

Весь огромный регион катания теперь у него в навигаторах. В модном навороченном последней модели Garmin’е и внутреннем, который в голове. Последний – всегда с ним и практически никогда не подводит.

Артем все больше и больше убеждается в том, что принял правильное решение – приехать сюда. Разговоры с Виталей только подтверждают его уверенность. Там, в родных горах – все под замком. Спасатели по привычке, дежурно отстреливают лавины, но – подъемники стоят, туристов нет. Артем спрашивает про Федорчука, про Татьяну. Федорчук – козел, у Тани с Лизой все в порядке. О главном, о том, что заставило Ковалева остаться там, не уехать вместе с другом, они не говорят. Какой в этом смысл?

* * *

Очередная группа. Сибиряки пополам с москвичами. Приехали почти одновременно. Артем их не встречал – помогал Максу, водителю ратрака, в гараже – на тракторе потек топливный шланг, чинили подручными средствами. Гостей встречала Люська – их, с позволения сказать, хостесс, вредная, взбалмошная, но в душе добрая. Просто жизнь к ней была в свое время… весьма неласкова.

Артем зашел в кают-компанию уже после ужина, когда гости сытые, довольные и даже слегка пьяные, вовсю знакомятся друг с другом, травят байки, перебивая и не особо слушая друг друга.

Впрочем, появление Артема не проходит незамеченным.

– А вот и наш г-и-и-и-и-и-ид… – ехидно тянет Люська. – Где шлялся? Тебя вон гости наши ждут-дожидаются, жаждут припасть на грудь. Фу-у-у-у… Чем о тебя так воняет?!

– Дизелем и трудовым потом. Зато Синяк на ходу, – и, обращаясь к гостям: – Всем – добрый вечер! Сейчас отмоюсь от дизеля и вернусь. И можно будет на грудь припадать, если у кого есть желание.

– Есть! – звонко отвечает ему не совсем трезвый женский голос из толпы за столом. Артем особо не вглядывается – кто это там такой активный. Потом разберемся.

Глава 6. С пародией на романтику и философию

Метелило и вьюжило, как и положено в это время года в этих краях. Зато снегу было – по самое «не могу», зачем и приезжали сюда, собственно, испачканные большими городами люди. В глушь, в Сибирь, в недра этой извечной страшилки для всех свободомыслящих людей России, в это Богом забытое место. В надежде, как это ни странно, обрести именно свободу. И обретали. И понимали – не забыл Бог эти места. Он здесь.

Уже второй день они укатывали очередную группу гостей по пушистому мягкому снегу. Гости валились от усталости с ног, но остановиться не могли. По вечерам в шале рано становилось тихо – день, полный адреналинового кайфа, морозного воздуха пополам со снегом, бани со знатными вениками и паром кедрового масла, сытного ужина, действовал похлеще самого убойного наркоза.

Артем собирался в душ. Душевые в шале были общие, на четыре лейки, разделенные перегородками с занавесками. Никто никого не стеснялся – после таких физических нагрузок мысли были сплошь чисты, как снег, который они бороздили днем. Обычно старались по возможности в душевых обретаться с учетом гендерной составляющей. Впрочем – когда как. Ну а сейчас желающих уже и не было вовсе. Укатавшись до дрожи в ногах, постояльцы спали, чтобы быть готовыми к завтрашним подвигам.

Однако, не все. Распахнутая в душевую дверь явила глазам Артема обнаженную девичью фигуру. Умеренно быстрое движение полотенцем, он успел отметить, что и полотенце, и тело – сухие. Значит – только собирается принимать душ.

– Извини. Я думал, все уже помылись и спят. Я… попозже тогда.

– Дело твое, – деланно-равнодушное пожимание плечами, тем не менее, изящно. – Мне ты не мешаешь.

И полотенце расчетливо вешается обратно на крючок. И она так же расчетливо поворачивается спиной, тянется за стоящей на раковине косметичкой с душевыми принадлежностями.

И хорошо, что отвернулась. Нет, он не смутился. Просто вид сзади был определенно лучше. Зачетная корма, упругая, подтянутая. Да и ноги хороши. А вот спереди угнетало отсутствие сисек и нос, который лишь чуть уступал габаритами знаменитому шнобелю Гоши Куценко. Зато сзади… Нет, определенно лучше. Неожиданно дал себя знать трехмесячный целибат. Это… как ее… Вероника. Та самая, которая в вечер приезда, набравшись коньяку, жаждала припасть ему на грудь. И припадала, если он ничего не путает. А, может, и путает – тогда к нему кто только на грудь ни припадал, включая Люську.