Белым по черному

— Оля дома, спит… О какой больнице идёт речь? Миша, я вас не понимаю, — недоумевал Сергей Владимирович.

— Я получил сообщение голосовое. Она не могла до меня дозвониться, я летел из Лондона. С шантажом я разберусь, это не проблема, но как у неё украли почку? Кто? Где? Когда?

— Почку? Шантаж? Ничего не понимаю!

Удивление отца нарастало. Михаил же видел его растерянность и полное непонимание происходящего.

— Я должен видеть Олю. Сейчас! — произнёс он твёрдо.

— Да, конечно, что ж я вас в дверях-то держу… Просто растерялся, я не знаю ничего из того, что знаете вы. Но, видимо, проблема существует. Оля фантазёрка, но не до такой же степени. Шантаж она придумать не могла, а почка вообще за гранью понимания. Она здорова… Миша, я её за ужином видел, потом она ушла в свою комнату.

Михаил снял пальто, ботинки и, бесцеремонно отодвинув Сергея Владимировича — не до вежливости ему сейчас было, прошёл в Олину комнату. Она действительно спала, но всхлипывала во сне. Он наклонился и поцеловал её в висок.

— Что же случилось с тобой, Заяц? — погладил он её по голове. Оля открыла глаза, потёрла их кулачками, не веря в происходящее, и улыбнулась.

— Ты приехал, правда приехал? Теперь всё будет хорошо, да?

Она обвила его шею руками, а он целовал её на глазах у окончательно растерявшегося отца. Тот не выдержал и включил свет в комнате.

— Может быть, вы всё-таки объясните, что происходит? — спросил он.

Они оторвались друг от друга, и отец с Михаилом увидели, насколько у Оли опухшие и заплаканные глаза.

— Миша, вы видите, что моя дочь в порядке? Всё остальное мы сейчас выясним, но она здорова и обе почки у неё на месте.

— Да, простите, я чуть с ума не сошёл.

Теперь растерялась Оля.

— Миш, у меня почку в анатомке украли. Это препарат такой, вымоченный в формалине. Теперь мне студенческий билет не отдают. А ты что подумал?

— Дочь, что нормальный человек мог подумать?! Да у меня слов нет! Ты бы Мишу видела, когда он влетел в квартиру. И почему я ничего не знаю?

— Потому что вечером мне было не до почки, пап. Не сердись. Который час?

— Два ночи, — ответил Михаил.

— Миша, вы с самолёта, давайте ужинать и оставайтесь у нас. Пока поговорим, пока у нашей девушки всё выспросим — уже утро настанет. Хорошо, жена снотворного напилась и ничего не слышит. А то тут новости такие, что волосы дыбом, и это при том, что с почкой мы разобрались.

— Ужинать буду, если это удобно. Спасибо. Голодный ужасно, я в самолёте не ем. Сейчас я только два звонка сделаю. Водителю, он во дворе меня ждёт, скажу, чтоб ехал, и маме, а то беспокоиться будет.

— Тебя мама всегда встречает? Во сколько бы ты ни приехал? — спросила вдруг Оля.

— Да, всегда. Моя мама очень хороший и самый близкий мне человек. Только благодаря ей я добился всего. Это не пафос, Оля, не подумай, это самая настоящая правда, — грустно улыбнулся он и посмотрел на Сергея Владимировича.

Оля замолчала, о чём-то думая, а потом побежала на кухню разогревать ужин. Её отец и Михаил направились туда же.

— А я тоже с тобой поем, аппетит прорезался, — с улыбкой сказала она. — Что ты так смотришь, я зарёванная и некрасивая, да?

— Ты всегда красивая, а вот то, что плакала, мне не нравится. И то, что наговорила тебе лучшая подруга, мне не нравится совсем.

— Вы о Людочке? — вмешался в разговор отец. — Людмила, конечно, бывает резковата, но она хорошая девочка. Они с Оленькой выросли вместе, дружат, как сёстры. Оля-то толковая, а Людочка неусидчивая, мне пришлось помочь ей с университетом, чтобы их не разлучать. Мои сыновья много старше Оли, они никогда не были близки, а вот с Людой…

— Сергей Владимирович, у меня совсем другие сведения. И в том, что Олю шантажируют, винят в краже денег, мне кажется, виновата именно Людмила. Она забрала заявление из полиции, отказалась от обвинений на этих двух придурков, сказала, что сама приняла рогипнол, взяла его у матери. Тогда возникает вопрос: как он попал в организм Оли? Людмила обвиняет Олю в том, что она вызвала полицию в тот день. Но это сделала не Оля, а я. Кстати, с одним из тех ребят Людмила встречается. У меня сейчас нет доступа к компьютеру, но завтра мой начальник безопасности даст распечатку всех разговоров вашей «хорошей девочки». Боюсь, вы сильно удивитесь. А ещё вы зря не верите собственной дочери.

Оля подняла глаза и с усталой обречённостью посмотрела на отца. А потом мотнула головой, как бы отбрасывая все сомнения, и произнесла:

— Не прощу, на этот раз ни за что не прощу вашу любимую Людочку! Как она могла так поступить со мной? За что? Папа, я не вру, эти парни, что были в той квартире, куда меня Людка тогда затащила, напали на меня в арке сегодня. Требовали денег, много денег, целых триста тысяч. Я укусила одного за руку, до крови аж, а второй нож достал. И в живот меня пнул. Я и Мише поэтому-то и пыталась дозвониться — думала занять у него. Они ж меня убьют, если я им деньги не отдам! А Людка сказала, что нет никакого Миши и что я на краденные деньги вещи фирменные купила. Я не знаю, что больней: слова её или то, как внутри всё скрутило от ботинка. Что ты смотришь так, папа? Не веришь? Всё равно не веришь?!

— Мы едем в больницу, Оля, травма живота — не шутка.

— Никуда я не поеду, отпустило уже. Синяк, может, будет, не знаю. А так я даже есть хочу.

— Сейчас посмотрим, что с твоим животом.

— Не поеду никуда.

— Хорошо, сам посмотрю. Оля, что за капризы!

— Почему она так со мной? За что? Я ж к ней со всей душой, я её сестрой считала. Делилась с ней всем. А она! Почему так? — Оля говорила сквозь слёзы и унять их никак не могла.

— Из зависти, — пожал плечами Михаил. — Зависть разрушает душу, убивает всё хорошее, что есть в человеке. Не плачь, Заяц, разберёмся мы и с твоими шантажистами, и с так называемой подругой тоже. Сергей Владимирович, вы с Олей сможете подъехать к двум в мой офис? Я пришлю за вами машину.

— У меня своя есть. Оля адрес знает?

— Конечно, но могу и продиктовать, визиток с собой нет, к сожалению. Вообще, за всеми участниками той истории должен был следить начальник безопасности, но не знаю, что произошло. У меня нет его отчёта за вчерашний день. На работе всё выясню.

— Как он мог один уследить за четырьмя людьми? — спросила Оля. — И потом, ты считаешь правильным нарушать личное пространство?

— Я пытаюсь оградить тебя от неприятностей. И данные, которые получаю, я не использую в корыстных целях, так что ничего противозаконного здесь нет. Виктор мой друг, я ему доверяю. Всё можно извлечь из смартфонов, а они всегда с собой.

Оля с отцом лишь переглянулись, что не осталось незамеченным Михаилом.

— Миша, ты говоришь, что каждый владелец персонального компьютера может следить за кем угодно, не выходя из дома?

— В принципе, может. Только далеко не каждый.

Сергей Владимирович забрал пустые тарелки и налил всем чай.

— То есть основная масса компьютерных пользователей, как мы — «ламеры»? А избранные величают себя «хакерами»? Вот какие слова я знаю, — смущённо засмеялся он.

— Всё это уже устарело. Но изначально было действительно так. Сейчас расскажу, но я могу увлечься и говорить не совсем обыденным языком. Я немного фанат своего дела, — теперь засмеялся Михаил. — Так вот, изначально понятие «хакер» означало практически гениальную, такую неординарную личность, в совершенстве владеющую вычислительной техникой, знающую ее декларированные и тайные возможности. Личность, способную заставить машину работать в нестандартном режиме, выполнять заданные только им действия. От «простых смертных», от «ламеров», хакера отличало великолепное знание предмета и особое, творческое восприятие мира. Не нашего, в котором живём мы все, а виртуального мира, доступного избранным. Вот это всё в совокупности позволяло получить абсолютную власть над компьютерной системой. Быть богом, что ли. — Михаил ненадолго задумался. — Кстати, богатым и успешным я был далеко не всегда. Рос в хрущёвке, без отца, мать практически не видел. Она работала в школе в две смены, учила детей математике, а вечерами вела уроки в школе рабочей молодёжи, по выходным к нам приходили ученики на дополнительные занятия и для подготовки в ВУЗы. Я не знаю, когда она всё успевала, но в холодильнике всегда была еда, а в квартире порядок. — Он с нежностью улыбнулся, видимо, вспоминая что-то приятное, но быстро вернулся к прерванной теме. — Паять меня научил сосед, он ламповые приёмники собирал, а я подрядился помогать, интересно мне было. Мы с ним первый компьютер и собрали, не такой как сейчас, а ламповый, с перфокартами. Помните, на нём играть можно было? Рыбку ловить. Он к телевизору подключался. А потом мать мне купила настоящий. И я вошёл в сеть. Интернета как такового для отдельных пользователей не было, но появился FidoNet. Он позволял обмениваться информацией. Это было безумно увлекательно, и я ушёл во всё это с головой. А мама радовалась, что не связался с компаниями, что круглосуточно сижу за компом, главное — дома. Я в классе восьмом учился, когда интернет разрешили, вернее — Рунет. Доступен он был всё ещё не всем, но я подключился. В тот день я писал доклад, и мне были нужны материалы, первоисточники. Я влез в базу данных ФСБ. Засекли меня сразу, по IP-адресу, приехали и забрали. — Он нахмурился. — Потом пришлось пройти через многочисленные допросы, проверки, задания на интеллект, а мне легко, для меня игра всё это. Только мать поседела за тот месяц, что я провёл в заключении. Я же познакомился с интересными людьми, со многими общаюсь до сих пор. Не обнаружив в моей личности ничего криминального, меня выпустили, дело ушло в архив, а мне дали возможность развиваться. Тогда я познакомился с Витькой, он говорил, что студент, что компьютеры — его жизнь. Как оказалось, встреча наша была далеко не случайной. Он университет заканчивал и работал на органы. А ко мне его приставили, чтобы я фортели не выкидывал. Это сейчас я понимаю, что законно и разрешено, а что может вред принести и не только мне, но и моим близким, и поэтому буду держаться от такого подальше. А тогда интерес и увлечённость стояли превыше всего. После школы меня отправили учиться в Соединенные Штаты, в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Бесплатно, с полным довольствием, но вместе с Витькой. Там я заговорил на английском, письменный я знал, ну и то, что в школе давали, топики мог рассказать, но это не речь и не диалог. В университете я стал общаться свободно. Учился по специальности «Математика и вычислительные системы» и как-то вдруг, совершенно неожиданно для себя, увлёкся экономикой и прослушал курс. Посещал лекции, общался с преподавателями, но, правда, к экзаменам меня без оплаты не допустили. А очень хотелось иметь диплом и по экономике тоже. Я позвонил матери, рассказал всё как есть, озвучил необходимую мне сумму и через неделю получил деньги. Она продала квартиру… Переехала к приятельнице. Жила у неё, пока я не вернулся после магистратуры в Манчестерском университете, платила из своей учительской зарплаты за угол.