Белым по черному

— Нашла проблему. Ты с родителями и моей мамой на нашей машине, а Костя, Света и Анжела — с Витей. А за Димой я Фёдора с утра отправлю.

* * *

Оля проснулась и с удивлением обнаружила, что Миши рядом нет. А засыпали-то вместе. Он, как обычно, сгрёб её к себе, и ей так приятно и комфортно было его тепло, дыхание, поцелуи в шею, волосы. Оля вздохнула и поёжилась, тепла ей не хватало. Потянулась к тумбочке и посмотрела время на телефоне. Шесть тридцать. Рано совсем. Перевернулась на правый бок. Ушибленные рёбра напомнили о себе болью, да и рука тоже реагировала на малейшие прикосновения. Снова легла на спину, погладила свой совсем ещё плоский живот.

— Привет, доченька — ласково прошептала она, — пойдём твоего папу поищем.

Нехотя слезла с кровати и побежала умываться. Вспомнила, что врач вчера запретила ей принимать ванну. Придётся исполнять, а она очень любила полежать в тёплой, почти горячей воде с пеной, но беременность накладывает свои ограничения и меняет образ жизни. Нежась под тёплыми струями душа, раздумывала, куда же мог уйти Миша и почему оставил её одну. Мог бы и разбудить, чтобы она занялась завтраком. И тут Оля всполошилась: в доме столько гостей, а она в холодильник даже и не заглянула!

Быстро вытеревшись, Оля высушила волосы феном, надела домашнее платьице и побежала на первый этаж.

Очень обрадовалась, обнаружив в холодильнике два литровых пакета с кефиром и несколько десятков яиц. Налила в чайник воды и поставила кипятить. Сейчас тесто заведёт да напечёт блинов — сытно и довольно быстро.

Оля достала две блинные сковородки, но вот муку не обнаружила и очень удивилась: чтобы у Ираиды Аркадьевны не было муки, такого она не помнила — Мишина мама отличалась запасливостью.

Тогда Оля решила всё же найти Мишу и спросить, что ей готовить.

В тренажёрном зале она его не обнаружила и решила, что он, наверное, в бассейне, но и там Миши не оказалось. Зато там плескались Костя со своей девушкой. Оля не запомнила, как её зовут, а теперь спрашивать было неудобно. Она мило с ними поздоровалась и спросила, как спалось на новом месте.

— А ты, сеструха, быстро в роль хозяйки вошла. Хорош шалаш у милого, — пошутил брат.

Оле стало обидно. Почему Костя не может по-человечески?

— А тебе завидно? И не с шалашом живут, а с человеком. Костя, ну почему ты такой?

— Какой я, Лёшик? — Он ласково посмотрел на сестру и, подтянувшись на руках, выпрыгнул из бассейна, встав напротив Оли. — Я всегда на твоей стороне, сестрёнка. И мужика твоего ценю уже только за то, что ты его любишь. Оль, давай забудем детские обиды. Я виноват перед тобой, теперь понимаю. А тогда ревновал и винил во всех своих бедах. А ещё очень хотел, чтобы Димка любил меня так же, как тебя. Дурак был, короче.

— Поумнел?

— Похоже на то.

— Ладно, плавай дальше, а я Мишу пойду поищу. Ты его, случаем, не видел?

— Видел, с утра пообщались, я ещё раз извинился за вчерашнее. Он с высоким таким мужчиной во двор вышел. Ну, с тем, который меня скрутил. Хотя ты-то не видела…

Оля легонько толкнула брата, а он сделал вид, что падает именно от её толчка, и плюхнулся спиной в воду, поднимая вокруг себя кучу брызг. Она же вышла на террасу позади дома. Миша действительно нашёлся там в компании Виктора и Анжелы. К тому же какие-то посторонние люди натягивали тент, собирали стол и носили стулья. Миша с Виктором смотрели что-то в планшете, и Оля видела, насколько сильно злится её мужчина.

— Не помешаю? — Она подошла к мужчинам, помахав рукой Анжеле, стоящей поодаль.

— Нет, Заяц, прости, что оставил тебя одну, но у нас гости, надо подготовиться, — ответил Михаил, обнимая её.

— Я хотела блинов напечь, а муки не нашла, — пожаловалась она.

Миша расплылся в улыбке.

— Я всё заказал, сейчас привезут, а тебе отдыхать положено, — успокоил Миша и вдруг резко сменил ласковый тон на серьёзный. — Заяц, скажи, только честно, что было в туалете, перед тем как ты упала? Я знаю, кто с тобой разговаривал, и она же тебя, скорей всего, толкнула, так? Я не прощу ей и накажу.

— Да ну её, пусть живёт, ничего ведь страшного не случилось, — отмахнулась Оля, думать о Наталье ей совсем не хотелось.

— Она тебе угрожала? — спросил Виктор.

— Да не то чтобы… Жалела она меня, что ты, — Оля ткнула Мишу пальцем в грудь, — когда я тебе надоем, всё равно к ней уйдёшь. Она не прямо это всё говорила, а так, намёками. Я попросила её отойти от двери, а она ключ забрала. Я повернулась, и она меня толкнула.

— Хулиганство, причинение лёгких телесных повреждений. Пятнадцать суток, — задумавшись, произнёс Виктор. — Хотя, представляешь, какое для неё унижение, — обратился он к Михаилу, — общественные работы? Вот пусть улицы метёт и цветочки на клумбах сажает на глазах у всего города. А старое дело по строительной фирме я разворошу, и вот там она стыдом не отделается. Поможем правоохранительным органам, в данном случае это в наших интересах. Оля, заявление подпиши. Тебя трогать не будут, никуда таскать тоже, для этого есть адвокаты. Всё, ребята, я побежал.

— К двум часам чтобы как штык был здесь с семьёй! — напомнил другу Миша. А потом подхватил Олю на руки и внёс в дом. — Заяц, всё хорошо? Болят твои ушибы? И как там наша дочка поживает?

— Миш, — Оля скисла, — я не хочу замуж по залёту, я же не Людка. Что делать будем?

— Можем подождать с регистрацией, пока дочка родится. Но это твой дом, ты теперь живёшь здесь на правах жены, — потешался над ней он.

— Не можем! — вскинулась Оля. — Только давай тихо и без белого платья, я ж не девственница, а глубоко беременная женщина. Белый цвет — цвет чистоты. Не для меня он. И потом, я действительно не знала, что у нас уже есть Анечка. Дура я, да?

— Мне нравится, — шепнул Миша и, обняв, прижал Олю к себе.

И было непонятно, говорит он о выбранном Олей имени для дочки, о ней самой или о том, что происходило во дворе дома…

Эпилог

Прошёл год и два месяца

Михаил только прилетел из командировки и, не заезжая домой, отправился на работу — дела прежде всего. Оля на телефонные звонки не отвечала, это у неё уже вошло в привычку. Он поднимался в свой офис и в лифте в очередной раз набрал жену, но опять безрезультатно. Подумал, что она, скорее всего, гуляет с дочкой, а телефон, как всегда, где-нибудь оставила или засунула в сумку с детскими вещами и теперь он вибрирует в багажном отделении коляски или на лавочке — звук, с тех пор как родилась Анюта, Оля отключила. Пришлось Михаилу печатать сообщение: «Заяц, я в Москве. Прилетел на день раньше, потому что жутко соскучился по моим девочкам. Приехал сразу на работу. Вечером, как вернусь, зацелую обеих». Закончил как раз перед тем, как раскрылись двери лифта, выпуская его в собственную приёмную.

Анжела встала при его появлении, а он прошёлся взглядом по её выпирающему огромному животу и остановился около стола.

— Вот скажи мне, пожалуйста, зачем нужны такие жертвы? Что ты делаешь на работе? Тебе дома сидеть положено, в декретном отпуске.

— С приездом, Миш, — спокойно отвечала она, держась за поясницу. — Работаю я на работе, точно так же, как и до беременности. Я смотрю, у тебя какая-то идиосинкразия развилась к беременным женщинам. Вы сами-то с Олей на одной Анютке решили остановиться?