Белый блокнот

точёными каблуками,

Шпильки

Вворачивающую,

В сильный

И слабый

Итальянский пол

и стулья,

Яростно разрывая

Гобелен,

С Красными

Испанскими быками,

Отбивая от потных

коротеньких рук

Кармен,

Подпиленными рогами,

Непристойную и свободную,

Летящую

в кедах на босу ногу.

Упрямо

И эпохально.

По середине

Восьмой и Девятой Линий,

где на единственном

Перекрёстке Вселенной,

Ходят

Строго

Диагонально,

И забитые

Локтями прохожих

к центру,

Столкнутся наши пути

В ударе под кожей

Сердца..,

вливаясь в реки блондинок

и одного

Красного вагона,

Проезжающего

Мимо кафе

С круглыми,

Как в нашей комнате,

Столами

– Соскочим,

За стаканчиком полусладкого,

и, ещё,

Пятью бутылками

Красного.

"С собой ! ",

успеть распить до гудка

Парохода с пристани,

чтобы утром ,

Сползая с измятой постели,

в бешенных белых кедах

на босу ногу,

Вернуться в кафе,

Где опять,

Упираясь подбородком

в асфальт тротуара,

Сквозь витрину полуподвала

и наполненного стакана,

Наблюдать,

Эти,

Бесконечно мелькающие

чёртовы

Белые кеды,

в потоке блондинок

и одного

Красного

Трамвая!!!

Диско-бар.

Я стремлюсь на твои геометки

в сети запрещённой. Города.

Нет и не будет прекрасней кокетки,

шоколадней конфеты от голода.

Кто жаждал, тот снова танцует

в матовых сумерках ярких фар.

Стрелка кривую дорогу рисует

в тобою назначенный диско-бар.

Здесь, в полутьме, разливают.

Топлёное сладкое. Мо-ло-ко,

и смятенья с тоской уплывают,

когда пью, вместе с Ка-Ти-Ко.

Я и Ты.

Я и Ты

Прошли тысячелетиями.

Вратами узкими.

Прожжёнными созвездиями

ровной маеты

от ночи и до дня

распутицей дорог,

заезженной до льда,

Чтобы,

Внерациональность бытия

времени истратила

здесь зря,

Спи, любимая,

уж полнится Заря.

Хорошо!.,

что

Это Ты и Я

Закат.

В широкой безмятежности заката

Прозрачного столового вина,

Оставь

На подоконнике балкона

Бокал,

Который ты не допила.

И пусть забыто ждёт, кого и ты ждёшь,

В оранжевых цветах букета дня,

А ты своё желание запрячешь

В халате

От ночного фонаря.

И вновь однажды

Под дождём осенним

Зайду в твой дом я

На исходе дня,

Ступая робко

По глухим ступеням,

Вдруг спохвачусь,

Что не купил вина,

И ты, припомнив

Про бокал забытый,

Жалея,

Что в тот раз не допила,

Теперь напьёшься,

До последней капли,

Не задвигая штор от фонаря.

Но если вдруг случится-

Не приду я

И красными горстями в тот бокал

Насыпет ягоды

Созревшая рябина,

Не думай,

Что куда-то я пропал…

И пусть вино

Допьют морские птицы,

Которые вились над головой,

Когда мы плыли

В зеркале залива,

Встречаясь

С набегающей волной,

Выплёскивавшей

На песчаный берег

Сырою и прохладною водой

Слепившихся

Горячими телами,

Познавших

Про отливы и прибой…

Ты знай,

Что завладело время

Романсом

В городской тиши.

Откупори

И выпей

Всю бутылку,

Не просто так, а

За помин души…

Маяк.

Горит

Маяк,

Которого, возможно,

Нет.

У берега

Есть

Океан.

У Маяка

Есть

Имя,

Но возможно,

Нет,

А если есть,

Оно мне

Неизвестно,

Как неизвестно

Имя

Берега

И

Имя

Океана.

Гвоздики.

Гвоздики,

как пули.

Веером

Солнца сброшены.

Безлики.

Блеснули.

Где-то, на Северном,

комьями припорошены.

Глаза твои.

Патрубком меди,

Оркестром

Отыграны.

Свежесть хвои.

На лафете.

Теперь

мы – соседи.

Эпиграфа

В шатком режиме,

Где-то иного безвременья.

Сырая земля

Мной и тобой.

Беременна.

Туман.

Высекая огонь

Небритой щекой,

Вспыхнув

Молнией

Озарений,

На конфорке

Коммунальной

Квартиры пустой,

Пламенем

Непогашенных отношений

С зажатого этажа,

Всмотревшись в бездну,

Серый туман

Головой ворошА,

Мутным облаком

Невразумлений,

Протыкаю

Телеграфным

Столбом миража

Область расплывчатых

Обобщений,

Со шпалами

Грузовых поездов,

Катастрофических

Сообщений,

В направлениях только

Вдоль кабаков