Белый джаз

Внутри слышны крики – двое мужчин, две женщины. Джуниор: «Я выгнал участковых. Ничего себе 459-е, а?»

– Расскажи, что тут было. Не хочу опрашивать семейство.

– Ну, они все были на вечеринке. У жены разболелась голова, и она приехала домой пораньше – на такси. Вышла, чтобы впустить собак, – и нашла их… Сразу позвонила в участок Уилшир – вызов приняли Миллер и Нэш. Потом вернулись Джей-Си, Томми и дочка – они живут с ними – и подняли хай, когда обнаружили в гостиной полицейских.

– Ты говорил с кем-нибудь из них?

– Мадж – это супруга – показала мне ущерб, нанесенный дому, пока ее не заткнул благоверный. Украдено столовое серебро, вроде как фамильное, и ущерб какой-то… странный. Только представь себе! Ни разу в жизни не видел подобной кражи. Крики, звуки трубы.

– А это и не кража. Что ты имел в виду – «странный ущерб»?

– Нэш и Миллер все описали. Сам увидишь.

Я осветил двор – куски мяса в странной пене – должно быть, собак отравили. Джуниор: «Он швырнул им мясо, потом изуродовал. На нем тоже есть кровь – видишь капли крови – дорожка к двери?»

Иду по дорожке из капель.

Следы от взлома на задней двери. На крыльце – окровавленные полотенца – взломщик убирал за собой.

Кухонная дверь не тронута – он умудрился открыть щеколду. Крови больше нет, в раковине – улики, снабженные ярлыком: «Разбитые бутылки виски». Горка для посуды – снова ярлык: «Украдено старинное серебро».

Они:

– Шлюха, это ты впустила сюда полицию!

– Папа, пожалуйста, не надо!

– Когда у нас проблемы, мы всегда звоним Дэну!

Обеденный стол, на нем – обрывки фотографий.

«Семейные фотографии». Вверху надрывается саксофон.

Пройдусь.

Слишком толстые ковры, обитые бархатом диваны, структурированные обои. На окнах кондиционеры, в нишах за ними – статуэтки Иисуса. На коврике ярлык: «Разбитые пластинки; обложки альбомов: „Легендарный Чамп Динин: Меееедленные мысли"; „Жизнь без прикрас: квартет Арта Пеппера"; „Чамп играет Дюка"».

Возле магнитолы – аккуратная стопка долгоиграющих пластинок.

Вошел Джуниор: «Я же говорил, а? Он постарался».

– А кто это шумит?

– Трубит? Томми Кафесьян.

– Поднимись и вежливо с ним пообщайся. Извинись за вторжение, предложи вызвать службу по контролю за бродячими животными – увезти собак. Спроси, желает ли он проведения расследования. Вежливо, понял?

– Дейв, он – преступник.

– Не беспокойся. Мне предстоит разговор с его папочкой.

– ПАПА, НЕ НАДО! – раздалось сквозь закрытую дверь.

– ДЖЕЙ-СИ, ОСТАВЬ ДЕВОЧКУ В ПОКОЕ!

Страшно – Джуниор пулей помчался наверх.

– ВОТ ИМЕННО, УБИРАЙСЯ! – хлопнула дверь-«Папа» прямо мне в лицо.

Джей-Си крупным планом: жирный, почти старик. Крепкий, рябой, на лице – свежие царапины.

– Я – Дейв Клайн. Меня прислал Дэн Уилхайт.

Прищурившись:

– А что такого важного, что сам не смог?

– Как хотите, мистер Кафесьян. Хотите расследование – проведем. Что угодно – снимем отпечатки, словом, все, что в наших силах. Если хотите, Дэн будет подробно оповещать вас о ходе расследования, если вы понимаете, о чем я…

– Я понимаю, о чем вы, – я сам во всем разберусь. Я буду иметь дело исключительно с капитаном Дэном и не потерплю всяких в моей гостиной.

Мимо прошмыгнули две женщины. Брюнетки с мягкими чертами лица – внешность самая европейская. Дочь помахала рукой – серебристые ногти – капельки крови на них.

– Видите моих девочек? А теперь забудьте. Они – не ваше дело.

– У вас есть соображения насчет того, кто это сделал?

– Не ваше дело. И не спрашивайте о всяких там конкурентах, которые хотели мне насолить.

– Конкуренты – владельцы прачечных?

– И шутить не вам! Вот, полюбуйтесь!

Ярлык на двери: «Испорченная одежда». Джей-Си рванул ручку: «Вот! Смотрите! Смотрите!!!»

Смотрю: небольшой встроенный шкафчик. На стенах – женские брючки в обтяжку – разодранные в промежности, брючины непристойно раздвинуты.

В пятнах – принюхиваюсь: сперма.

– А вот это не смешно. Я покупаю Люсиль и Мадж столько красивых шмоток, что некоторые приходится хранить в прихожей. Какой-то извращенец испортил вещи Люсиль. Любуйтесь.

Штанишки а-ля тихуанская шлюха. «Красота».

– Я же сказал – не смешно, мальчик на побегушках у Дэна Уилхайта. Нечего смеяться.

– Позвоните Дэну. Ему и расскажете, что вы хотите.

– Я сам разберусь!

– Славные вещички. Дочка так на колледж зарабатывает?

Сжатые кулаки – вспухшие вены – покрасневшие царапины на лице – жирный ублюдок пододвинулся ко мне вплотную.

Наверху – крики.

Я помчался вверх по лестнице. Комната в конце коридора – иду смотреть, в чем дело.

Томми К. – прижат к стене, на полу – «косяки», крутой парень Джуниор обыскивает его. Плакаты с джазменами, нацистские флаги, на кровати – саксофон.

Я расхохотался.

Томми мило лыбится – тощий, тоже европейской внешности.

Джуниор: «Он курил травку – в открытую. И смеялся над Управлением».

– Сержант, извинитесь перед мистером Кафесьяном.

Челюсть отвисла – почти визг: «Дейв… Господи… извините».

Томми закурил «косяк», пуская дым Джуниору прямиком в лицо.

Джей-Си, снизу:

– Убирайтесь из моего дома! Я сам во всем разберусь!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дурные сны, бессонница.

Звонок Мег разбудил меня – напомнила о должниках, никаких разговоров о зеленом шелке. Я сказал: «Конечно, конечно», – повесил трубку и настропалил Джека Вудса, посулив ему двадцать процентов от каждого доллара должников. Он выцыганил еще пять, на чем мы и сошлись.

Рабочие звонки: Ван Метеру, Питу Бондюрану, Фреду Турентайну. Три зеленых огонька: жучок в квартире Ла Верны установлен; в спальне притаился фотограф. Дискант – хвост и прослушка установили: дружеские посиделки в стейк-хаусе Олли Хэммонда в 18: 00.