Белый индеец

— Но верно и то, — продолжал он, пристально глядя на отца, великого сахема сенеков, — что англичане теперь наши братья. Они вместе с ирокезами стали такой силой, что ни один индейский народ не отважится нарушить мир, а французские солдаты не осмелятся прийти на нашу землю.

— Это так, — ответил Гонка.

Наконец Ренно заставил себя открыть свое сердце, и слова потекли свободно:

— Из всех воинов-сенеков я один по-настоящему брат англичанам. Моя кожа такого же цвета, что и у них. Мои глаза такие же, как у них, хотя сердце мое — сердце сенека. Я знаю, что избран маниту, чтобы объединить ирокезов и англичан.

В глазах великого сахема отразилось восхищение.

— У меня нет выбора, — заявил Ренно. Он говорил медленно, а сердце сжималось при мысли о разлуке со своим народом. — Не имеет значения, что я заслужил отдых. Я обязан ехать в землю великого вождя англичан. Я должен сделать то, что не по силам другим воинам.

— Ты поступаешь правильно, сын мой, — сказал Гонка, хотя сердце его разрывалось при мысли о разлуке с сыном.

Ренно, приняв решение, не отступал от своих слов, так же как и его отец. Пусть впереди трудности и неизвестность, и никто не знает, какую цену придется заплатить за собственное счастье, но Ренно отвечает за судьбу еще не родившихся детей.

Он не подведет их.