Белый конь на принце

Уборщица сняла кепку.

– Извините?

– Я отдам предпочтение высокой, крепкой уборщице, размера этак пятьдесят четвертого.

– У нас такой нет, – перебила меня Нина, водружая головной убор на место, – все худенькие.

Я понизила голос:

– Вот странно! Вчера я видела тут толстую тетю в такой форме, как у вас, она за фикусом пыль протирала. Сначала, правда, лестницу мыла, затем сюда пришла.

– Вы что-то перепутали, – сказала Нина, – этот зал я и Капитолина убираем. Вчера ее смена была, и слава богу. Кино тут снимали, весь пол изляпали. Капа полночи порядок наводила. Она совсем мелкая, вроде вас, ничего не весит.

– Кино, – оторопела я, – про шпионов?

Нина подхватила ведро.

– Вроде того, но об этом клиентам рассказывать не велено.

Я схватилась за ручку швабры.

– Постойте. Вчера здесь было ограбление, вы хотите сказать, что оно не настоящее?

Нина поджала губы.

– Ничего не знаю.

Я полезла за кошельком.

– Я заплачу!

– Один раз возьму деньги и лишусь хорошей работы, – не дрогнула поломойка, – прощайте.

Я вернулась в зал и снова стала изображать из себя тупую тетку, неспособную правильно и быстро заполнить бланк. Если сложить воедино все сведения, добытые мной сегодня, то получается загадочная картинка.

Со всех сторон положительный Николай Сергеевич угощает алкоголика Митрича чаем с элеутерококком. Вместо того чтобы обрести щенячью бодрость, Митрич практически сразу отключается. Грабители входят в банк уже после того, как секьюрити перестали воспринимать действительность. Никто из присутствующих в зале не заметил происшествия с Митричем, а Николай Сергеевич не поднял тревогу, не вызвал врача. Он не успел, потому что сам отключился до того, как в зал ворвались преступники, или не стал шуметь, так как был с грабителями в одной команде?

Последнее, что увидел Митрич, это короткое замыкание, случившееся в кадке с фикусом. Я сейчас довольно внимательно осмотрела укромный уголок за растением и убедилась: там нету розеток. Можно, конечно, проигнорировать слова профессионального выпивохи, но, думаю, он поймал взглядом вспышку камеры. Папарацци снимал нападение, это сверкнул фотоаппарат.

Незадолго до «чаепития» Митрич видит уборщицу, толстую бабу, которая надраивает лестницу. Вот вам и ответ, как журналист незамеченным попал в зал и почему о нем не вспомнил никто: ни клиенты, ни сотрудники.

Наденьте спецовку, возьмите в руки чемоданчик с инструментами или швабру, и тут же станете невидимкой. Медсестра, пробегающая мимо охраны, не удивит секьюрити больницы, мойщик окон не насторожит сотрудников офиса, слесарь в женском сортире не вызовет ни малейшего ажиотажа. Представляете, как будут возмущаться девушки, если в их туалетную комнату заглянет мужик в обычном костюме? А при мрачном дядьке в комбинезоне, разбирающем бачок, они спокойно станут наводить красоту. Разве сантехник мужчина? Он что-то вроде умывальника.

Журналист поступил очень просто, добыл форму фирмы «Ч» и «М», которая заключила договор на уборку банка, и сосредоточенно мыл ступеньки перед входом, затем с деловым видом вошел внутрь и нырнул за фикус. Поступи так клиент, охрана могла бы заинтересоваться, а кто обратит внимание на поломойку?

Я скомкала очередной бланк, на котором рисовала каракули, бросила его в корзину и вздохнула. Итак, я снова вернулась к гипотезе о связи репортера с бандитами. Корреспондента предупредили о предстоящем налете, и он поспешил приготовить отличное укрытие для съемки.

Но если я приму эту версию, тогда возникает очередной вопрос: почему именно «Комобанк»? Да еще зал расчетов. Сто тысяч рублей – впечатляющая сумма для пенсионера или бюджетника, но для налетчика это копейки.

– У вас трудности? – спросил, подходя ко мне, парень в темном костюме и галстуке.

Я посмотрела на бейджик, прикрепленный к пиджаку клерка.

– Нет, Володя, спасибо, я жду знакомую.

– Но вы рвете квитанции, хотите, помогу заполнить нужную? – не успокаивался молодой человек.

– Пару часов назад здесь дежурила девушка, – вздохнула я, – симпатичная, в элегантном пиджаке.

– Она ушла домой, отработав свою смену. Если сомневаетесь в моей профпригодности, могу позвать заведующую залом, – привычно улыбнулся служащий.

– Ваша коллега обещала дать мне телефонный номер кассирши, которая здесь вчера работала, – сказала я. – Попросила зайти после обеда и, получается, обманула.

– Елена согласилась предоставить конфиденциальную информацию о кассире? – поразился Владимир. – Это строго-настрого запрещено!

Я опустила глаза в стол, затем, придав лицу выражение истинной блондинки, прошептала:

– Меня обслуживает вип-отдел. Как правило, любыми моими проблемами занимается Михаил Федорович, но вчера я случайно очутилась здесь в момент ограбления. Не передать словами, как я испугалась! Руки-ноги тряслись, я нырнула в укрытие и молилась, совсем голову потеряла.

– Не стоит себя корить, – приободрил меня клерк, – люди теряются в экстремальных обстоятельствах.

– А вот кассирша даже глазом не моргнула, – завела я, – припрятала мою сумку, спасла документы и немалую сумму денег, которая находилась в кармашке. Я упала на пол, а ваша сотрудница схватила мой ридикюль, швырнула в сейф и заперла.

– Она не имела права так поступать, – нахмурился Владимир, – это грубейшее нарушение инструкции. Лучше никому не рассказывайте, Васю уволят, Михаил Федорович очень бдительно следит за соблюдением правил.

– Васю? – повторила я. – Но в окошке сидела девушка.

Уголок рта Владимира слегка поднялся вверх.

– Она Василиса.

– Прекрасная, – на автопилоте добавила я.

Владимир хмыкнул:

– С красотой у нее проблемы, зато характер покладистый.

Я встала.

– Понимаете, денежных трудностей я не испытываю, не сочтите это за хвастовство, но банк выдал мне черную кредитку «Инфинити», вот она.

Владимир подождал, пока я расстегну кошелек, продемонстрирую ему пластиковую карточку, и тихо сказал:

– Понятно.

– С потерей сумки, денег и документов еще можно смириться, – пела я, словно лисица, пытающаяся выманить у вороны сыр, – но в сумке лежал медальон, подарок покойного мужа. Василиса сохранила крайне значимую для меня вещь. Я хочу вознаградить отважную кассиршу, купить ей машину или шубу. Пусть сама выбирает. Но как с ней поговорить? Если я буду ее дергать на рабочем месте, то, как вы верно заметили, Василиса может очутиться на бирже труда. К тому же мне очень трудно возвращаться сюда, всплывают воспоминания о вчерашнем.