Белый крест

– Вперед, быстро, – скомандовал Мурманцев и достал пистолет.

Бойцы ринулись к дверям. Заперто.

– Ломайте.

Поручик вышиб замок тремя выстрелами. Им вторила стрельба и крики изнутри. Бойцы вышибли створку и ворвались в залу.

– Брать живым! – напомнил Мурманцев, влетая следом за ними. Выпущенная пуля отбросила одного из бойцов к стене.

– Спокойно! Всем оставаться на местах! – гаркнул поручик.

Двое послов пытались обороняться. Один хладнокровно сжимал кольт, другой прятался за столом. Двое других были неподвижны – в кресле мертвец с продырявленной головой, на ковре раненый, хрипящий, зажимающий ладонью шею.

Убийца, схватив стул, бросил им в застекленную дверь балконатеррасы. Под градом осколков прыгнул в образовавшуюся дыру и с разбегу нырнул через перила вниз. Там его уже ждали.

– Who are you, God damn? What’s the matter? – с резкостью в голосе спросил урантиец, державший кольт. Как будто не происходило здесь смертоубийство, как будто подобное случалось с ними регулярно перед сном – чтото вроде чистки зубов или переодевания в пижаму, – и внезапное вторжение было неслыханной наглостью. Маленькие колючие глазки ошеломленно переползали с одного нежданного гостя на другого.

– Это мы должны спрашивать вас, в чем дело, господин Гортван, – спокойно произнес Мурманцев. – Имперская служба внутренней разведки. – Он продемонстрировал удостоверение.

Поручик тем временем вызвал «Неотложную» для раненого. Тонким, но упрямым фонтанчиком кровь била сквозь пальцы, зажимавшие дыру в шее.

– Комаров, цел?

– Вроде цел, вашбродь, – отозвался боец, в которого угодила пуля. Он ощупывал правую сторону груди и морщился от боли. Бронекуртка держала даже выстрел в упор – правда, в этом случае могли не выдержать кости или сердце. – Малость помяло только.

Другой посол, тот, что укрывался за столом, распрямился, заторможенно покрутил головой и нетвердым шагом направился к бару.

– О, это есть ужасный случай, господин офисер, – сменив тон, заговорил порусски Гортван и беспокойно оглянулся на разбитую балконную дверь. – Мы должен сделать офисиальн заявлений. Бандитский нападений, вы видит. Мы не знать этот человек. Русский сторона будет нести ответ за нарушений неприкосновенность посол. Это возмущательно!

– Полностью с вами согласен, господин посол, – заверил его Мурманцев. – Однако относительно напавшего на вас человека и ответственности русской стороны у меня несколько иные сведения.

– Вот как! – с высокомерным апломбом процедил Гортван.

– По моим сведениям, – невозмутимо продолжал Мурманцев, – вы хорошо знаете этого человека. По крайней мере, вам известно, что он собой представляет, а также и то, что он отнюдь не подданный Империи, а гражданин Урантии. Мы не знаем, о чем вы с ним говорили, но, уж конечно, это ваши внутренние урантийские дела. Вмешиваться в них мы можем только лишь затем, чтобы предотвратить кровопролитие.

– Вы его не предотвратить, – заявил Гортван, выпятив губу.

– К сожалению, немного опоздали. Но я настоятельно советую вам хорошенько подумать, прежде чем делать официальные заявления, господин посол. Нападавший уже арестован, можете не сомневаться.

– Я хочу видеть его! – мгновенно оценив ситуацию, потребовал Гортван. – Если он гражданин Урантия, я должен вопросить этот убийца как офисиальн представитель Соединенные Штат Урантия.

– Вам будет предоставлена такая возможность. Позже.

Появился врач в сопровождении двух санитаров с раскладными носилками. Мимоходом зацепив взглядом труп и сердито посмотрев на всех остальных, доктор занялся раненым.

Поручик и его бойцы ушли. Гортван чтото тихо и энергично втолковывал другому послу, с бутылкой коньяка в руке.

– Доктор, что, будет жить? – спросил Мурманцев. Санитары перекладывали раненого на носилки.

– Я не Господь Бог, – мрачно ответил врач.

– Они требуют выдачи им Сандерса. Хотят забрать с собой, – благодушно басил Малютин, размешивая серебряной ложечкой сахар в стакане бледного чая.

– Губа не дура у господ послов. Намерены лишить нас законного приза?

– Этих Франкенштейнов можно понять. Они не хотят делиться с нами своим искусственным человеком. Вдруг мы сварганим из него чтонибудь пострашнее?

– Куда уж ещето. Страшнее только нечисть. И потом, между Ру и Урантией нет договоренности о выдаче преступников. Может, у господ послов от пережитого память отшибло?

Малютин со вкусом отхлебнул из стакана бледную бурду.

– Однако к делу. Сандерс знает, что его голову требуют в Штатах?

– Догадался. Просит не выдавать его.

– Боится, значит?

– Не то чтобы боится. Но все же чегото опасается.

– Попытайтесь сыграть на этом. Нащупайте его уязвимые места. Мы должны выкопать из него все, что зарыто в этой бездушной ско… гм… твари.

Мурманцев в сомнениях покачал головой.

– Я бы не хотел давить на слабые точки, ваше превосходительство. Даже скотине больно, когда ее бьют. Сандерс – всего лишь пешка в чужой игре. Я хочу попытаться вырвать его из этой игры. Найти его сильные стороны и воздействовать на них.

– Хотите заняться воспитанием голема? – Малютин изумленно вскинул брови. – Нуну. Здесь я вам не помощник, Савва Андреич. Кроме того, это не входит в круг ваших обязанностей. Впрочем, я наслышан о вашем упорстве и удачливости в достижении… гм… подобных целей.

– Хотите сказать – «безумных», ваше превосходительство?

Малютин не ответил, глотая чай, но именно это он и хотел сказать.

– Может быть, они и безумные, – продолжал Мурманцев, – но я не согласен отступать перед барьерами, возводимыми разумом. Надо хотя бы попытаться взять их.

– Да… пожалуй, мне нравится такая постановка вопроса. Как вы намерены действовать? И кстати, «вырвать и игры» вы сказали. Сандерс арестован. Для него эта игра уже окончена. Или я чегото недопонимаю?

– Он зациклен на ненависти к своим хозяевам, хозяевам Урантии. У меня создалось впечатление, что в него вложили эту ненависть, как компьютерную программу, – те, кто использовал его. Пока эту программу не изъять – он в игре, на их стороне. А действовать я намерен… честно сказать, не знаю. Буду фантазировать – по вашему же совету. Например, заставлю читать сказки.