Белый кролик, красный волк

Он похлопал по столу перед собой, и я сунул в его ожидающие пальцы листок с решением, над которым бился. На уроках он в основном печатал на ноутбуке, с которого написанное выводилось сразу на доску, в то время как распознаватель текста в наушнике зачитывал все с экрана; но, проставляя оценки, он подносил работы прямо себе под нос.

Я ткнул в случайную строчку на странице и сказал:

— Вот здесь, — после чего наклонился к его уху и зашептал: — Почти уверен, что тут нет ошибки, но когда я в прошлый раз решил задачу первым, на следующем уроке, а это была химия, кто-то «случайно» пролил везикант мне на штаны. Угадайте, какой у нас урок после вашего? Две химии подряд! Пожалуйста, подыграйте мне. Сделайте вид, что я допустил какую-то элементарную ошибку, и дайте мне еще что-нибудь порешать, умоляю. Я бы просто в окно поглазел, но вид вентиляционных коробов старшей школы как-то не вселяет вдохновения.

В отражении стеклянного циферблата настенных часов я видел Бена Ригби. Он заметил, что я смотрю на него, и изобразил дрочку правой рукой. Камал фыркнул.

— О-хо-хо! — пробасил доктор Артурсон этаким Санта-Клаусом в вельветовом пиджаке. — Батюшки, вы допустили простейшую ошибку, видите?

У доктора А была грудь, по моим прикидкам, обхватом в пятьдесят четыре дюйма, и от его фальшивого смеха дрожали лампочки. Он выключил проектор так, чтобы только я мог видеть экран, и напечатал:

Между прочим, в студенческие годы я был неплохим актером!!

— Ага, — сказал я.

Я играл Фальстафа!!!

— Теперь… понятно? — ляпнул я наугад.

Возьмите первую задачу со страницы 297. Ваш секрет в надежных руках!!!!!

Меня посетила тревожная мысль, что, если бы у него функционировал как следует глаз, он бы мне подмигнул.

— Хм, спасибо, сэр. Я попробую. Извините.

За моей спиной Ригби делано кашлянул: «Тупица». Кто-то засмеялся, а я вернулся на свое место, чувствуя себя шпионом, которого чудом не спалили на конспиративной встрече. Ощущая остывающий пот на загривке, я перелистнул на страницу 297.

«Найдите максимальное решение, взяв…» Ого, матан.

Я несколько раз начинал заново, пока не сообразил, что для решения понадобится множитель Лагранжа. Я сорвал колпачок с ручки и уже взялся за дело, когда заметил кое-что странное.

Весь класс работал над задачей на странице 86, но учебник девочки за партой справа от меня был открыт ближе к концу. Толстая стопка страниц, прижатых ее левой рукой, и пригвоздила мое внимание.

Я откинулся назад, делая вид, что зеваю, и потянулся, чтобы как следует рассмотреть ее. Это была новенькая — Имоджен? Ингрид? Начинается точно на И. Она пришла в наш класс в… какой-то момент. В начале семестра ее здесь точно не было. У нее был пирсинг в губе, копна взлохмаченных светлых волос, и она носила перчатки без пальцев, хотя батареи в классе жарили с температурой, близкой к температуре жерла действующего вулкана. Я посмотрел на толщину страниц под ее рукой, затем перевел взгляд на свой учебник, чтобы проверить догадку.

Ну точно. Она тоже решала задачу на странице 297.

Тишина в комнате внезапно стала особенно напряженной. Меня бросило в жар. Я попытался вернуться к Лагранжу, но все время украдкой поглядывал на девушку. Она была всецело поглощена задачей и строчила без остановки, одной рукой в перчатке откидывая челку с глаз.

Интересно, с ней можно будет пообщаться после занятий? И что я ей скажу? «В общем, такое дело, помнишь, как я выставил себя идиотом? Я притворялся! Хочешь встретиться после уроков и обменяться заметками по дифференциальному исчислению?»

Не худший подкат в истории, конечно, но точно в первой пятерке. За оставшиеся полчаса нужно придумать что-то получше.

Я вернулся к расчетам, но уже не мог сосредоточиться. Меня переполняло любопытство, оно шипело во мне, как шипучка, попавшая в кровь. Я снова посмотрел направо. Она перестала писать и водила карандашом по написанному, проверяя и перепроверяя решение. Она хмурилась. Она заправила волосы за ухо, но, слишком короткие, те снова упали ей на лицо. Она заправила их снова, и снова, так что это напоминало моторный тик.

Может, ей нужна подсказка? Знает ли она о множителях Лагранжа? У нее на лице застыла тревога, и даже отчаяние, и внезапно самой важной в моем мире вещью стало то, знает ли эта девушка, как решать задачки по ограниченной оптимизации. Она была единомышленницей, таким же шпионом, глубоко засевшим в тылу врага. Ей нужна была помощь, и помочь ей должен был я. Но как это сделать, не выдав нас обоих? Я поглядывал на остальных. Сгорбившиеся над партами, они казались тихими и опасными, как мины, дрейфующие в темной воде.

Я сверился с оглавлением в учебнике и отыскал страницу по множителям Лагранжа: 441. Я покрутил ручку, задумался, а затем постучала ею по парте: четыре удара, пауза, еще четыре удара, еще пауза, и наконец — последний одинокий удар, который в моем взвинченном состоянии показался раскатом грома, оглушившим весь класс.

Я посмотрел в ее сторону. Ноль реакции. Оно и понятно, ведь на самом деле мы с ней не шпионы и не посещали секретных школ обучения высокому искусству обмена тайными посланиями через карандаш в огромном английском загородном особняке. Ну, то есть подумай головой, Пит. Нужно быть телепаткой, чтобы…

Она смотрела прямо на меня.

Все с тем же хмурым выражением лица. Теперь стало очевидно, что это не несчастное выражение. Она казалась заинтригованной, типа «это не так просто, как я думала».

Не сводя с меня глаз, она пролистала учебник до конца. Теперь я затаил дыхание. Она остановилась на странице, которую со своего места я мог принять за 441, и быстро изучила страницу. На ее лице промелькнуло выражение «блин, ну конечно!», которое тут же сменилось выражением явной досады. Затем она начала быстро строчить в своем блокноте — и я имею в виду, очень быстро, я бы даже не удивился, если бы от бумаги пошел дым. Она вбила три цифры в калькулятор и подняла его так, чтобы мне было видно дисплей: 322.

Она вскинула брови и слегка развела руками. Ну?

Я встрепенулся, замахал руками и чуть не укололся большим пальцем о собственный компас. Я даже наполовину не приблизился к решению. Со всей быстротой, на которую был способен, я набросился на вычисления. Казалось, сто лет прошло, когда наконец я с чувством волнения, смущения и невыразимого облегчения показал ей свой калькулятор: 322.

Уголок ее губ дрогнул. Мои щеки вспыхнули. Я улыбнулся в ответ. Я почувствовал, что мы с ней были на одной волне, и это было невероятно. Я наслаждался этим.

Она застучала по клавишам калькулятора и через секунду снова повернула его ко мне: 579,005,009.

Что за бред?

Она откинулась на спинку стула, сложив руки на груди. Давай, мол, решай.

Я сидел и ломал голову: 579,005,009. Что это может значить? Простое число? Это не Фибоначчи. Это не ее номер телефона (подумал я с легкой грустью). Я начал покрываться потом. А она все смотрела на меня, продолжая выжидающе улыбаться. Блин, да я серьезно, что это? Квадратный корень в районе двадцати четырех тысяч. А натуральный логарифм… двадцать… с чем-то? Но все это не имело никакого внятного…