Белый орк

Шайн вырвал из оцепеневших рук спутницы дубинку и принял стойку. В руках вождя была боевая булава. Такую берут с собой лишь в одном случае - когда собираются вышибать из противника дух.

– Вор!
– взревел вождь, замахнувшись булавой, но не ударив.

Альберт отшатнулся и попытался заблокировать удар, хотя такую подачу не выдержал бы и железный прут толщиной в руку. К счастью, кочевник почему-то передумал в самый последний миг.

– Остынь, мой вождь, - послышался знакомый голос.

Сквозь кольцо орков прошел Грум и встал рядом с Горраном. Шаман выглядел чрезвычайно умиротворенно и потягивал крепкий дымок из любимой трубки.

– Он не вор. Неужели ты забыл древние традиции народа Степи?

Вождь опустил булаву и наморщил лоб.

– Что же, я напомню. Это похищение невесты. Уважаемый и чтимый духами ритуал. Неужели ты собрался убить избранника сестры, вопреки всем заветам?

– Я... не..., - Горран замялся. Он выглядел так, будто его ведром холодной воды окатили.
– Это бред шакалий! Вахул - не орк и не имеет никакого права на мою сестру! Раз уж пошла речь о традициях, то я выступаю против!

– Вахул, ты можешь бросить ему вызов. По правилам никакого оружия, брони и бой до первой крови, - спокойно произнес Грум, хоть и видел, что от такой поддержки вождь снова закипел.

– Я говорю еще раз!
– взревел Горран.
– Аль-берт - чужак! Пусть он хоть трижды через костер пройдет - не бывать ему орком!

Шайн шагнул вперед и смело взглянул в глаза кочевника. А затем ткнул его кулаком в грудь.

– Орк это не цвет кожи или клыки. Орк - это здесь!

Горран зыркнул в ответ так, что Альберт пожалел о дерзости и отступил назад. Но к общему удивлению вождь не пришиб наглеца на месте, а громко расхохотался.

– Я посчитаю этого выскочку равным себе, лишь когда он въедет в мой лагерь верхом на призрачном быке, одетый в Знамя Зарзула и размахивая молотом Кулабара! А теперь пошел вон с глаз долой, пока я не вспомнил другие обычаи. Например - поедание врага заживо!

– Духи услышали тебя, - ответил Грум и выдохнул колечко дыма. Горран поперхнулся собственным смехом и уставился на шамана выпученными глазами.

– Это что, шутка такая?
– прошипел Альберт, нарезая круги по шатру шамана. Исмаил молча наблюдал за метаниями товарища.
– Какой-то молот Малабара. Какой-то призрачный бык. Охренеть вообще!

– Молот ты уже нашел, - улыбнулся Грум.
– Маяк светил тебе недаром. Кто-то хотел, чтобы ты откликнулся на зов. Кто-то очень могущественный. Уверен, и остальное найдется тоже!

– Ага, как же. Знамя сгинуло вместе с крепостью, что за бык я вообще без понятия. Но самое страшное - что меня сожрут живьем, если я не достану все это! Пойди туда не знаю куда, черт возьми. Вот уж спасибо, Грум, услужил!

– Сядь и прекрати орать как взбесившаяся баба, - раздался в голове голос Зарзула.

Шайн резко замер и плюхнулся на задницу. Исмаилу показалось, что у друга случился припадок и рванул было на помощь, но Грум его остановил.

– Знамя лежит не в крепости, а в Астрале - мире духов. Твой мертвый приятель говорил об этом не раз. Призрачного быка можно достать там же. Но не надейся получить все даром. Я буду испытывать тебя и лишь потом решу, достойный ли ты претендент. До встречи за чертой, белый орк.

Шаман подался вперед и спросил:

– Ну что он сказал?

Альберт выдохнул и передал суть разговора.

– Хм. Я могу сварить зелье Проводника, но ты должен твердо решить - пойдешь ли за ним. Смерть души в Астрале убьет и бренное тело в мире живых.

– Уж лучше так, чем стать обедом. Готовь свое пойло, шаман.

Грум развел костерок в неглубокой ямке посреди шатра. Налил в котелок хмельного молока, поставил на огонь. Когда напиток закипел - добавил сушеных поганок, жабью шкурку и горсть корешков, которых Альберт распознать не смог.

Пока зелье остужалось, шаман разложил шкуры и предложил человеку прилечь. Наполнил варевом рог и протянул Шайну.

– Что мне нужно знать об Астрале?
– спросил дипломат, поднеся рог ко рту.

– Не верь глазам, но все воспринимай взаправду, - загадкой ответил Грум. Ничего больше из него выудить не удалось.

– Надо бы за молотом вернуться. Жаль времени нет.

Исмаил снял шлем и выудил из брюха древнее оружие.

– Мы же договаривались не брать..., - возмутился Шайн.

– Мало ли как дело могло пойти. Решил подстраховаться. Держи.

Альберт выдохнул и залпом осушил зелье. Сперва ровным счетом ничего не ощущалось, кроме теплоты в желудке и мерзкого привкуса во рту. Затем все вокруг начало блекнуть, терять цвета и растворяться. Исчез свод шатра, пологи, поддерживающие колья. Рассыпались в пыль шаман и рыцарь, следом за ними в ничто превратился весь лагерь.

Шайн встал и осмотрелся. От края до края тянулась Степь - но не та, что в мире живых. Ровная, почти как доска, и серая, с куцыми проплешинами трав. Все это бесцветье было накрыто темно-синим куполом, по которому снизу вверх ползли голубые змеи и зеленые облака. Под сводом купола бушевал шторм: тряслись тучи от взрывов ветра, полыхали молнии, но ни единого звука не доносилось оттуда.

Дипломат, вдоволь насладившись потусторонней картиной, опустил взгляд и увидел напротив человека. Мужчину средних лет с длинными светлыми волосами и ухоженной бородой. Красивое, правильное лицо несло легкий оттенок благородности, пронзительные, глубоко посаженные глаза в упор смотрели на Альберта.

Мужчина был облачен в блестящие латы, шлем с плюмажем покоился подмышкой, за спиной, поверх дорогого плаща висел двуручный меч. В этом мире серости лишь плюмаж и плащ почему-то были окрашены в алый.

– Исмаил?

Рот рыцаря растянулся в ехидной ухмылке. Мужчина картинно поклонился.

– Что ты здесь делаешь? Разве это не загробный мир орков?

Более доброжелательная улыбка и легкое покачивание головы. Так отвечает отец на глупый вопрос несмышленого дитя.

– Не можешь говорить?

Кивок.

– Ладно. Об этом иногда только мечтать и приходится. Куда же идти? Все какое-то одинаковое...

Исмаил поднял руку, указав за спину товарища. Альберт обернулся и увидел яркий луч света, бьющий из-за горизонта.

– Маяк, - догадался Шайн.
– Зарзул зовет меня.

Спутники пошли навстречу столбу света. Шагов через сто прямо перед ними возникла странная картина: две группы орков сошлись в кровавой битве. Кочевники рубили друг друга топорами, кололи копьями, но каждый павший тут же возрождался в последнем ряду и ждал своей очереди на гибель.