Белый Север. 1918

— А ведь и пра-авда, — протянул другой. — Объявили, значит, демократические, мать их за ногу, свободы, прям благодать. А стоит рабочему человеку голос поднять, так сразу на каторгу его!

— Следствие установило, что Лихачёв был большевиком, вступил в их партию, — Максим все еще надеялся, что до нагана не дойдет.

— Да били его смертным боем, пока себя не оговорил, вот и все ваше следствие, — усатый сплюнул себе под ноги. — Никифор и правда поначалу к большевикам приглядывался, а потом как понял суть их гнилую, первым требовал гнать эту мразь в три шеи.

— Зачем же лозунги за ними повторял?

— А затем, что какими большевики гадами ни будь, это не значит, будто все, что они говорят — неправда. Ежели рабочий люд за себя не постоит, капиталист три шкуры сдерет, в могилу сгонит… Или того тебе и надобно, комиссар?

Максим как бы случайно двинул правой рукой к левому карману.

— Максимко! Уберегся?! — из лабиринта ящиков выскочил растрепанный Бечин. — Слава богу! Думал уже, постреляли тебя британцы заодно с министрами! Так, товарищи, вы совсем с глузда съехали? Момента исторического не чувствуете? Нашли с кем воевать, а главное, когда! Что у нас есть к ВУСО, предъявим потом ВУСО, а сейчас никакой союзник против офицерья лишним не будет!

— Под твою ответственность, товарищ Бечин, — пробормотал усатый, отступая.

— Чего с ногой? И откуда форма такая красивая? — накинулся на Максима Миха. — Слышь, ты на товарищей зла не держи. Обстановка нервная, сам понимаешь, и с Левачёвым правда неладно вышло, ну да об этом после перетрем… коли живы будем. Да садись ты, вот сюда, в ногах правды нет!

— Да, давай присядем, — Максим с удовольствием вытянул больную ногу. — И слушай меня внимательно…

Миха слушал, не перебивая, сосредоточенно кивал и покусывал губу.

— Так что же, выходит, не при делах англичане? — спросил он, когда Максим закончил рассказ. — Про царя-то я сразу не поверил, шито белыми нитками… Да уж, удружил товарищ Лихач, едрить его налево…

— Должно быть, хотел поднять город. Лихач здесь, у вас?

— Не, не заявлялся…

— Миха, ты понимаешь, что город сейчас как пороховая бочка? Докеры бастуют, трамвайщики тоже, и один бог знает, кто еще! Стоит хоть одному союзному патрулю сцепиться с бастующими — и бои охватят весь город!

— За свою революцию люди насмерть стоять будут, — серьезно кивнул Миха. — Не для того столько мучились, чтобы назад вернуться в проклятый царизм… Ну а можно ли доверять британцам-то? Пуль этот правда хочет вернуть ВУСО? Вдруг он с Чаплиным заодно, а тебе наврал с три короба, чтобы… да бес их, англичан этих разберет, зачем.

Бечин хоть и ругался ругательски на каждом почти заседании ВУСО, а все же понимал, что это правительство, в котором его хотя бы выслушивают, и что другие могут быть намного хуже.

— Да чего мы будем гадать, — Максим глянул на «Омегу». — Через два часа парад, встреча десанта американского… Только чертовых янки в нашем замесе не хватало, будто без них слишком просто было… Меня машина ждет тут рядом. Поехали со мной, сам все увидишь. Чаплин туда заявится, это кровь из носа. Посмотрим, как-то они с Пулем поладят.

В водянистых глазах Михи мелькнуло сомнение. Максим запоздало понял, как звучит его предложение: он зовет самого, вероятно, авторитетного профсоюзного лидера города накануне возможных беспорядков покинуть доки, полные верных ему людей, и ехать в штаб к британцам, про которых неясно, на чьей стороне они выступят… А знакомы Миха с Максимом всего два месяца.

Но круглое лицо Михи озарила улыбка:

— Твоя правда, товарищ. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Как раз успею мужикам растолковать, что к чему, и двинемся.

— Убеди их не эскалировать ситуацию… не лезть на рожон и не хвататься за оружие, хорошо?

— Не митусись, Максимко, — Миха вскинул открытые ладони. — Мы тут людей умеем беречь, ведь нам здесь жить. Своего не отдадим, но и чужого нам не нать. А ты, небось, с утра не жрамши? Щас сгоняю кого-нибудь на кухню…

Глава 12

Вы знаете, что такое инфляция?

Сентябрь 1918 года

— Город парализован, — негромко сказал генерал Пуль. — Электростанция бастует, трамвайный парк тоже. Трамваи обесточены прямо на маршрутах. Ни одна фабрика, ни одно производство так и не заработали.

Максим кивнул. Они с Бечиным только что ехали на парад через опустевший, угрюмо молчащий город. Удивительное дело, при большевиках все работало, при ВУСО все работало — а стоило появиться скверно сверстанным листовкам о возвращении царя, как город замер… нет, не замер — затаился перед ударом. Все беды и испытания смуты не зародили в людях, поживших при Империи, ностальгии по ней. Может, потому, что они не знают того, что знает Максим: это всего лишь начало их бед.

— Я ввел дипломатов в курс дела, — продолжал Пуль. — Они поддержат нас: военного переворота допускать нельзя.

Генерал кивнул в сторону группы иностранцев в дорогих пальто и лакированных ботинках. Максим был в курсе, что в Архангельске находятся британский и американский послы, но никогда с ними не общался. Знал только, что они отказались вести переговоры с советской властью, однако с признанием ВУСО и других белых правительств тоже не спешили.

— Где же дьявол носит Чаплина? — раздраженно спросил Пуль, не обращаясь ни к кому конкретно. — Неужто он создал все эти проблемы, а теперь боится взглянуть им в лицо? А вот и янки начали высадку. Что-то их мало… Я ждал как минимум вдвое большего контингента.

Максиму совсем не показалось, что американцев мало. С кораблей в уже примелькавшемся ослепляющем камуфляже по широким трапам тек поток солдат и офицеров. Парни в коричневых кожаных жилетах и меховых, уже вымокших под дождем шапках заполняли набережную и выстраивались в начале Троицкого проспекта. Они держали флаг, на котором звездочки были расположены не совсем так, как Максим привык… кажется, нескольких еще не хватает.

Встречали, однако, американцев совсем не как британцев месяц назад. Ни нарядной толпы, ни приветственных выкриков, ни атмосферы праздника — и едва ли один только дождь был тому причиной. Немногочисленные прохожие смотрели хмуро, никто не отвечал на дружелюбные улыбки американцев. И, естественно, никаких официальных лиц с российской стороны… интересно, разыщут их британцы на Соловках или Чаплин и правда выбрал простой способ решения проблемы? Хотя вон жмется у края мостовой небольшая группа штатских. Максим с удивлением узнал среди них Мефодиева — земского деятеля, который еще спрашивал про Марусю.

Засмотревшись, Максим сперва почувствовал, как напрягся стоящий рядом Миха, и потом уже проследил за направлением его взгляда. Со стороны улицы Свободы приближался отряд русских офицеров, возглавляемый Чаплиным. Около двух десятков. Еще не совсем вымокшая парадная форма, блеск орденов, гордо расправленные плечи… Максим второй раз за день переложил трость в левую руку.

Чаплин на фоне своих офицеров выглядел тщедушным, но выражение уверенности и решимости на лице с лихвой искупало это.