Белый воин

О том, куда идти дальше, Ксандр уже думал много раз. Надежды, что его, может быть, каким-нибудь волшебным способом разыщут потерявшиеся где-то друзья, канули в небытие. Нужно привыкать к одиночеству, да все не так уж и плохо: есть теплая одежда, крыша над головой, в конце концов, он не погиб от страшных зубов первобытных хищников! Глухое урчание из живота снова напомнило о голоде. Как же есть охота!

Так как торопиться было некуда, он решил осмотреться и провести разведку местности. Лес пугал своей первобытностью, но в то же время манил неизведанностью. Сколько придется пройти — неведомо. Изначальный план двигаться на юг остался без изменений. Оставалось только запастись едой — идти с пустым желудком организм отказывался, да и уютную, безопасную пещеру не хотелось покидать. Наверняка потом придется ночевать под открытым небом. Благо уже имелись теплые вещи, и перспектива околеть на морозе отходила на второй план.

После пошива мешкообразного, но теплого и удобного полушубка на полу пещеры осталось достаточно меха. Из большого куска Ксандр, сложив его вдвое, смастерил подобие спального мешка с отверстием для лица. Верхом швейного искусства для начинающего модельера являлись затяжки по краям этого отверстия, наподобие тех, которые были у него когда-то на рукавах куртки. Следующим аксессуаром «зимней коллекции принца Ксандра» (так он мысленно окрестил свою новую одежду) был односторонний чехол для щита. Дело в том, что начищенный до блеска металл, отражаясь в солнечных лучах, мог с легкостью распугать всю будущую добычу большим круглым солнечным зайчиком, сверкая и радуя глаз. Маскировка прежде всего. Белая волчья шерсть, данная природой зверям в этом, похоже, постоянно зимнем лесу, прекрасно маскировала их на снегу.

Так как полушубок, снимаемый через голову, по длине доходил до колен, шить штаны оказалось без надобности. Обмотав двумя кусками меха икры ног, юноша, плотно завязав их ниже колена, остался доволен. И ветер не продует, и при ходьбе не мешает.

Взяв за образец шлем крайва, принц сделал выкройку будущей меховой шапки. Постоянно находящийся на голове шлем очень стеснял голову. Полностью повторив форму стального образца, сделав даже прорези для глаз, Саня дополнил шапку внизу завязками и, довольный, надел новый головной убор.

Из остатков получилась вместительная торба, внутрь которой отправился шлем, охотничья сумка, спальный мешок, сломанные стрелы и мелкие обрезки и обрывки шкуры — так, на всякий случай. Шарфом, закрывающим шею и лицо, служил пушистый волчий хвост.

Когда принц еле протиснулся сквозь расщелину и вывалился большим меховым клубком в уже почти закончившуюся морозную ночь, он почувствовал, что ему жарко.

Глава 13 ОХОТА

После страшной ночной бури море успокоилось. Морская трава, выброшенная прибоем, осела высоко на берегу большими скользкими кучами. Словно перевитые жилы какого-то неизвестного морского зверя, водоросли постепенно обсыхали на слабом соленом ветру.

Белые безобидные морские волны, будто возвращающиеся с пастбища отяжелевшие от травы овцы, лениво набегали на прибрежные камни. Бурля и пенясь, разбивались они о береговую скальную преграду.

Икер из рода Тормов по прозвищу Седовлас стоял на краю невысокого берегового утеса и слушал море. Страшные времена настали для его народа. Будто нежданный вчерашний ураган, налетали беды на лоримов, унося с собой каждый раз все больше человеческих жизней…

Вот уже больше тридцати зим Икер был ярлом Хирмальма, второго по величине из трех городищ лоримов. Некогда процветающее, а в последние зимы терзаемое странными и необъяснимыми напастями, городище имело славу самого крепкого и защищенного. Даже Мирольм, почитающийся стольным городищем, где сидел сам конунг Дорле Рыжебородый, не мог сравниться по крепости с вотчиной Икера Седовласа.

Сам ярл, несмотря на прожитые зимы, был могуч станом. Его широкие плечи и кряжистый торс говорили о недюжинной силе. Невысок и приземист для лорима, с обветренной морскими ветрами кожей. Языки без костей поговаривали, что в жилах Седовласа текла кровь легендарных энанов. Вон и секира боевая как у сказочных горцев. Ярл на это только посмеивался в длинные седые усы: «Пустомели! Кто их видел-то, этих энанов? Только и знают, что языками как помелом мести». Его твердую как камень голову покрывали седые белые волосы, за которые он и получил свое знаменитое на всю округу прозвище.

Прославленная дружина Седовласа! Гордость Хирмальма! Попасть в эту дружину было огромной честью как для молодого, не нюхавшего моря и крови новичка, так и для закаленного в пограничных боях с тарками ветерана.

Ярл Икер, при всей его громоздкости и туповатом виде, имел острый, как лезвие секиры, ум и осторожность лесного зверя. Его мудрое слово всегда имело вес в Сейме. Не поддержал Седовлас — жди беды. Простой народ любил грозного ярла, он отвечал ему взаимностью, а лоримы побогаче да повесомей — побаивались и завидовали.

Наверное, поэтому его городище являлось самым процветающим по всему побережью. Простой люд стекался под надежные стены Хирмальма. Знает мастеровой люд: не обидит Седовлас, да и торговцы уверены, что с них лишнего никто не спросит… Стоя на краю утеса, подставив лицо под неспокойные соленые вихри, Икер Седовлас, казавшийся таким спокойным, лихорадочно думал об ужасных и неправдоподобных новостях, приходящих со всех окраин.

Творилось что-то немыслимое! Некогда мелкие немногочисленные стаи тарков, постоянно грызущиеся между собой, вдруг объединились в огромную орду. Они шли из запретного Ледяного леса. Словно неудержимый горный поток, орда подступала к пограничным землям лоримов. Если бы не постоянные неоднократные донесения следопытов, уходящих порой далеко в глубь лесов, Икер никогда не поверил бы этим россказням. Сомнения исчезли, когда на хирмальмских дорогах появились длинные колоны беженцев из приграничных районов.

Измученные и перепуганные, они рассказывали истории, холодящие кровь. Из ближайших к границе селищ вообще никого не было. Лишь один тронувшийся умом седой старик, в котором местные друиды узнали Портима, старосту одного из отдаленных рыбацких селищ. От некогда толстого и зажиточного мужа, каким знали его здесь, не осталось и следа. Постоянно трясущийся и бормочущий себе что-то под нос старик вздрагивал от каждого резкого шума.

Его привели жители Тошени, селища, расположенного в трех днях пути от злополучного поселка. Они, как и остальные лоримы, напуганные страшными вестями, пришли в Хирмальм искать защиты.

Всех примет Икер Седовлас, никого не оставит без крова! Только вот продержатся ли пять сотен дружинников, пусть и самых лучших из лоримов, против страшной многотысячной орды? Подмоги из стольного Мирольма и третьего по величине городища лоримов Ульма, откуда вот уже несколько дней нет вестей, ждать не приходилось. Не имели лоримы общего войска, каждый ярл сидел в своей норе, будто морской моллюск в своей хрупкой раковине, думая только о себе. Все предложения ярла Хирмальма по созданию общей большой дружины лоримов поддерживались в Сейме, только дальше разговоров дело не шло. Камнем преткновения в спорах являлся вопрос, кто встанет во главе сей дружины и кому она будет подчиняться. По логике должна была держателю стола — конунгу Мирольма, только многим не хотелось нарушать создавшегося равновесия в силах. Задумавшись об этом, Икер даже сплюнул в сердцах. Вот и дождались у моря бури! Не вышло у мудрого ярла сплотить лоримов в один кулак! Теперь уже поздно об этом думать, оставалось только уповать на Творца да на крепость стен и остроту клинков. Немногие переживут эту зиму, а может быть, никто…

От тяжелых дум оторвал неслышно возникший за спиной шорох.

— Говори, — сказал, не оборачиваясь, ярл Икер.

— Новые беженцы, — проговорил взволнованным голосом сотник Торли, лучший из сотников Хирмальма и старый друг Икера.

— Откуда? Что рассказывают?

Огромный сотник, выше своего ярла на две головы, затянутый в длинную, до колен, кольчугу, которую не снимал, наверное, даже ложась спать, мрачно навис над Икером. Немного запнувшись, тихим голосом ответил:

— Из Ульма.