Белый Всадник
Шрифт:
– Кажется, все, - пробормотал он.
– будем шить.
Света протянула ему заправленную ниткой кривую иглу. Пошла привычная, монотонная работа. Света заправляла ниткой иглу, подавала Кашке, заправляла следующую. Колли начинал, похоже, просыпаться, морда его нервно задергалась. Все же глупые существа - собаки, думала Света. Дикое животное никогда бы не догадалось проглотить палочку. Впрочем (тут она вспомнила Лоренца), собаки и отличаются от диких животных тем, что они всю жизнь - щенки. Вся их жизнь проходит в игре ( даже для работающих собак, их работа - всего лишь игра), в подчинении, иначе и быть не может. С точки зрения "нормальных" животных собаки никогда не взрослеют, не становятся "умными". Зато они служат нам, и мы ценим их за это. У Светы тоже была собака, и она
Пока Света убирала операционную и переодевалась, Кашка помог хозяйке снести собаку вниз, в машину. Вернулся он, как обычно, довольный и веселый, фальшиво насвистывая.
– Здорово, - сказала Света, - мне никогда так не научиться.
– Научишься, - успокоил ее Кашка, снимая халат и натягивая куртку. Беспорядочно скомкав халат, он засунул его в рюкзачок, с которым обычно ходил на занятия. Света с интересом наблюдала за его действиями.
– Ну как "Роза мира"?- поинтересовался Кашка, - прочитала?
Света вздохнула.
– И где ты такие книги достаешь?
– спросила она.
– А вот это уже секрет, - сказал Кашка.
– Но тебе понравилось?
– Это что-то изумительное, - сказала Света.
– Можно, я еще подержу? Я хочу перечитать.
– Подержи, - согласился Кашка.
– Я для тебя еще кое-что приготовил.
– Сгораю от любопытства,- осторожно сказала Света. Они вышли, и Кашка повернул ключ в замочной скважине.
– Платона будешь читать?
– спросил он.
– А это не скучно?
Просунувшись в дверь лаборантской, Кашка бросил ключи на стол - было слышно, как они звякнули.
– Нет скучных книг...
– сказал Кашка.
– Знаю, знаю... Есть люди, не умеющие читать. Ладно, тащи Платона.
Разговаривая, они спустились по лестнице и вышли сквозь прохладный просторный холл на шумный проспект.
... После обеда Таня помогла Дану убрать кухню под язвительные шуточки Виктора, который, стоя у окна, усиленно разминал пальцы. Наконец Дан посоветовал ему пойти и заняться упражнениями, на что Виктор обиженно заявил, что он и так занимается с утра, а ему еще весь вечер играть. Сколько можно? Он пошел отдыхать. С ворчанием он удалился в гостиную и завалился на диван, прихватив томик Борхеса . Изящно упакованные мысли он предпочитал всяким другим, так же, как стих - прозе, ритмическую речь - обыденной.
Таня ушла в маленькую комнату. Дан, оставшись один на кухне, прикрыл дверь и распахнул окно. Из стоящего в углу огромного портфеля он извлек черную пухлую папку, на обложке которой стояло: "Микрокосм. Путешествия духа". Он перелистал общую тетрадь, в которую все утро делал выписки в отделе раритетов Публичной библиотеки. Раскрыв папку, битком набитую мелко исписанными, кое-где перечерканными листочками, Дан углубился в работу.
Таня тоже села к письменному столу. Прежде всего следовало заняться учебой. Ее идея пойти на подготовительные курсы в университет была дружно зафыркана. Дан заявил, что если она так не надеется на собственные силы, он берется подготовить ее за месяц хоть в МГУ, хоть в МГИМО. И действительно, кое в чем он ей помог. "Тебе нельзя писать сочинения по вдохновению, - наставительно сказал он, - Нужна система." Согласно этой системе нужно было на каждую экзаменационную тему собрать более-менее подходящие выдержки из соответствующих критиков, красиво их скомпоновать и придать им форму сочинения. Затем это произведение заучивалось наизусть и могло быть использовано в качестве как устного, так и письменного ответа. То же самое предстояло сделать с историей СССР. Дан лично проверял все эти опусы и вносил свои критические поправки.
Закончив свой
титанический труд, Таня вздохнула и перечла написанное. Вполне довольной она не осталась, но Дану на проверку уже можно тащить. Следовало собрать теперь книги и идти гладить белье, но Таня рассеянно смотрела в окно - а пальцы ее между тем воровато подбирались к книге, лежащей на краю стола. Наконец, вздохнув, Таня открыла книгу на середине." Я далек от того, чтобы восхищаться всем окружающим; как писатель, я раздражен, как человек с предрассудками - я оскорблен, но клянусь вам честью, что ни за что на свете я бы не променял свою родину и не желал бы иной истории, чем история наших предков, какой ее дало нам Провидение".
Это было письмо Александра Сергеевича к Чаадаеву. Пальцы Тани непроизвольно нежно погладили темно-зеленый корешок книги. Раскрыв томик вновь на середине, наобум, Таня стала быстро, внимательно читать. Она читала довольно долго, лицо ее порозовело.
Пришел Кашка, пообедал в одиночестве. Виктор ушел на работу, хлопнув дверью. Наконец Таня опомнилась. Пора было гладить белье. Она прибрала на столе и вышла в гостиную. Гладильная доска была вмиг воздвигнута, шнур утюга воткнут в розетку, из угла извлечена аккуратная корзина с чистым бельем. Таня поставила на проигрыватель пластинку Моцарта и принялась за работу. Вскоре в гостиной, потягиваясь, появился Кашка.
– Трудись, трудись, - похвалил он Таню.
– А я реферат катать буду по истмату. А то мне зачета не видать.
– Кого ты сегодня лечил?
– поинтересовалась Таня.
– Один щенок палочку проглотил. Пришлось желудок вскрывать.
Вынув карандаш и бумагу, Кашка уселся за стол напротив Тани. Он слушал музыку, улыбаясь и тихо подсвистывая временами, а Тане было приятно смотреть на него. Рыжее круглое лицо светилось довольством, короткие пальцы ловко работали карандашом. Таня не думала ни о чем, легко отдавшись течению музыки, между тем, как ее руки ловко раскладывали одежду на доске, проводили шипящим утюгом, расправляли и разглаживали все складки. Баярд по обыкновению дремал под проигрывателем. Как только закончилась последняя мелодия, пудель вскочил, сладко потянулся и подошел к хозяину.
– Сейчас, сейчас, - рассеянно сказал Кашка. Протянув руку, он почесал собаке шею. Баярд, закрыв глаза, положил голову Кашке на колени.
– У меня двоюродный брат женится в Питере, - сообщил Кашка, не переставая одной рукой гладить собаку, а другой - быстро водить карандашом.
– На свадьбу пригласил. Я думаю, может, все вместе сможем? Как ты думаешь?
– Не знаю, - сказала Таня, - как получится.
– Готово, - воскликнул Кашка и, подойдя к Тане, протянул ей изрисованный альбомный лист. Сложная рамка из цветов, причудливых фигур, между которыми были видны и два прыгающих пуделя, окружала полудетское лицо, в котором Таня лишь несколько секунд спустя признала свое собственное. "Не очень-то похоже", подумала она. В зеркале она не видела у себя такого детского выражения глаз и не подозревала, что именно так она смотрит чаще всего.
– Ой, спасибо, - сказала Таня и тут же съехидничала,- это и есть реферат по истмату?
– Почему бы и нет?
– спросил Кашка задумчиво.
– Тебе нравится?
– Здорово, Кашка, -Таня вздохнула, - Ты талант. А вот я совсем ничего не умею.
Кашка похлопал Таню по плечу.
– Учись, дочь моя, - сказал он, - Это никогда не поздно.
– О чем это вы?
– осведомился Дан, появляясь на пороге. Он взял у Тани Кашкин рисунок, придирчиво осмотрел его вблизи, потом издали, на вытянутой руке.
– Налицо влияние Шагала, - заявил он, - Фон слабоват. Но в целом недурно.
– Невежественная критика, как всегда, показала себя с худшей стороны, не оценив очередной шедевр Аркадия Лапина, - грустно сказал Кашка, - пойдем, Баярд, нас здесь не любят.
Он вышел из комнаты, снял поводок со стены. Пудель обрадованно побежал за ним.
Таня, продолжая гладить, краем глаза наблюдала за Даном. Он прошелся по комнате, посвистывая, шаря взглядом по книжным полкам.
– Когда Вик вернется?
– спросила Таня. Дан посмотрел на нее отсутствующим взглядом.