Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры
Шрифт:
Дизраэли утверждал, что если осуществить три мероприятия, то они в комплексе со здравомыслящей политикой Франции приведут к восстановлению «истинного и сердечного союза между двумя странами». Во-первых, в английском парламенте, который привык заниматься внутриполитическими проблемами, должен выступить «влиятельный депутат, к которому прислушивается палата общин» и привлечь внимание к англо-французским отношениям. Ясное и убедительное заявление заставит людей задуматься, и в результате создастся возможность, при которой «большая часть оппозиции отвергнет недавнюю политику лорда Пальмерстона». Во-вторых, до обсуждения этого вопроса в парламенте должна быть организована новая влиятельная оппозиционная партия, которая «могла бы осуществлять непреодолимый контроль над поведением премьер-министра». Далее показывается, что такая партия уже в действительности существует — это «Молодая Англия» во главе с Дизраэли. Затем содержится туманное, хотя и многозначительное
Пресса обладает огромной властью, и если ее умело направлять, то она может оказать важное влияние на решение вопросов огромного значения. Дизраэли предлагал составить план манипулирования английской прессой в нужном направлении и готов был взять на себя реализацию такого плана. Во всяком случае он мог бы осуществлять «общее наблюдение, такое, как сейчас проводит лорд Пальмерстон за антифранцузской прессой».
Излагаемый Дизраэли план был грандиозным, и его автор допускал, что король может счесть его химерой. Поэтому в заключение в меморандуме говорилось: «Планы эти, возможно, могут показаться слишком огромными, но это не фантазия. Наоборот, эти планы в своем существе реалистичны». Король Франции отнесся к замыслам Дизраэли благожелательно. Хотя он не мог не понимать, что ни правительство, ни даже отдельный английский министр не давали Дизраэли никаких полномочий или советов на этот счет. Это была сугубо личная инициатива, и вряд ли она могла понравиться правительству. «А между тем, — замечает Ричард Фарбер, — „великий человек“, который действительно водил дружбу с Луи-Филиппом, безмерно наслаждался бурным чувством обладания международной властью, не связанной ни с какой ответственностью». Он помышлял о создании большой партии, которая будет диктовать Пилю его внешнюю политику, полезную для англо-французских отношений.
Последствия «внешней политики на высшем уровне», которой Дизраэли занимался в Париже, сказались на его поведении в палате общин, когда он возвратился в Лондон. Он настаивал в своих выступлениях, чтобы правительство заключило с Францией торговый договор, с особым усердием атаковал действия Пальмерстона в сфере внешней политики и убеждал Пиля и Абердина проводить в отношении Франции более благожелательную политику.
1 марта 1843 г. Дизраэли выступил с речью в переполненной палате общин. Это выступление особенно интересно сопоставить с действиями Дизраэли четверть века спустя. Речь шла о катастрофе, постигшей Англию в первой англо-афганской войне. «До того как начались несчастья, — говорил Дизраэли, — мы имели очень хорошую границу. Но, предполагая, как нам казалось, движение со стороны России, мы произвели вторжение в Афганистан и тем навлекли на себя несчастье». Россия, он допускал, «угрожала, но только своим географическим положением. Ее политика не была агрессивной. Истинным агрессором был наш недавний министр иностранных дел. Это он посылал секретных агентов к берегам Черного моря, чтобы плести интриги против России, которая, естественно, реагировала посылкой таких же агентов в Центральную Азию».
Друзьям Дизраэли в Париже речь понравилась: они терпеть не могли Пальмерстона. Политика, как и люди, крайне изменчива. Пройдет три десятилетия, Дизраэли развяжет вторую англо-афганскую войну, и оппозиция будет подробно цитировать ему его речь от 1 марта 1843 г.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ РОМАНЫ
«Молодая Англия» была популярна в Англии и в некоторой степени за рубежом. Это объяснялось ее большой активностью в палате общин, а также тем, что она состояла не просто из знатных людей, но из достаточно ярких литераторов и политических деятелей. Пресса, падкая на сенсацию, много писала о молодых, выделявшихся из основной массы парламентариев своими взглядами и поведением.
Однако Дизраэли и некоторые его друзья считали, что политические и социальные взгляды группы необходимо четко и компактно сформулировать и популярно изложить, с тем чтобы они стали достоянием широкой аудитории, тем более что 40-е годы в Англии были отмечены появлением нового литературного жанра — художественной литературы, преследующей пропагандистские цели. Это важный элемент истории культуры. С тех пор вот уже более полутора веков значительная часть художественной литературы, а в действительности пропагандистские издания, лучше или хуже замаскированные под художественную литературу, заполняют книжные рынки многих стран во все большем количестве. В Англии этот жанр был порожден объективными условиями: вызывающим тревогу «положением Англии», возникшими глубокими сомнениями по социальным, религиозным, политическим проблемам, всеобщим разочарованием в деятельности обеих главных политических партий —
вигов и тори.Интересно, что в английских литературных кругах уже тогда наблюдалось явление, характерное и для наших дней. Его суть в том, что писатели и историки, как правило, не читают или читают явно недостаточно современную им литературу — продукт труда их коллег, если только у них нет особых соображений для такого чтения. Ведущей фигурой в 40-х годах в Англии в области художественно-публицистической литературы был Томас Карлейль. И у Роберта Блэйка мы читаем: «Неясно, читал ли Дизраэли когда-либо Карлейля». Он мало читал современников, хорошо знал Байрона и Скотта, но все, что было после них, его внимание не привлекало.
В 1848 г. один из сторонников «Молодой Англии» — Генри Хоуп — убеждал Дизраэли изложить в литературном произведении те политические идеи, которые дискутировались в группе «Молодая Англия». Дизраэли после долгих размышлений решил написать художественное произведение, так как такая форма, «как показывает опыт, предоставляет наилучшую возможность для воздействия на общественное мнение». Решение было принято в 1843 г., и осенью Дизраэли начал писать роман «Конингсби».
Пиль оказал большую услугу английской литературе, не взяв Дизраэли в 1841 г. в свое правительство. У него образовалось время для литературного труда, определилось политическое направление литературного творчества, а разочарование и определенная злость на Пиля придавали писаниям Дизраэли полезную остроту.
В 1844 г. Дизраэли издал «Конингсби». Это был самый яркий из появившихся затем в изобилии в Англии политических романов. Таким образом, открытие жанра политического романа — безусловная заслуга Дизраэли. Через год он издал роман «Сибил». Это был один из первых и, пожалуй, самый знаменитый социальный роман в Англии. Обе книги свидетельствуют о возросшей художественной и политической зрелости Дизраэли. Впоследствии он писал еще, но эти два романа — вершина его творчества. Дизраэли не может равняться с такими корифеями английской литературы, как Вальтер Скотт, Диккенс или Теккерей, но его социально-политические романы принесли ему заслуженную славу, переиздавались много раз и до сих пор пользуются вниманием читателя.
Дизраэли писал очень быстро. По сравнению с сегодняшними темпами в те годы литераторы вообще работали значительно быстрее и, как, например, Чарлз Диккенс, вручали читателю шедевры. Но почему? Кажется, убедительный ответ на этот вопрос отсутствует. Дизраэли обладал острым умом, широкой эрудицией, сильным воображением и, конечно, глубоким знанием предмета, о котором вел речь. Но и для него литературное творчество не было легким занятием. Роман рождался тяжело. Может быть, потому, что Дизраэли уже был зрелым человеком и подходил к делу более требовательно. Он просит друга, Джона Маннерса, прочесть рукопись, замечая при этом, что «авторы не лучшие критики своих собственных произведений. Мне более важно ваше мнение, чем свое собственное. Длительное, непрерывное усилие по написанию произведения — очень болезненно. Я ежедневно убеждаюсь все больше и больше, что нет более тяжкого труда, чем литературный». Справедливая и вечная истина. Будучи только политиком или только писателем, Дизраэли не написал бы «Конингсби» и «Сибил». Они продукт синтеза качеств и данных политика и писателя.
«Конингсби» вышел в свет в мае 1844 г. Книга быстро расходилась и принесла автору гонорар в 1000 фунтов. Успех романа объяснялся, наряду с его литературными достоинствами, также тем, что его воспринимали как манифест «Молодой Англии», которая уже ряд лет имела большой общественный резонанс. К тому же книга в персональном плане была весьма острой. В ней в изобилии присутствовали ядовитые ссылки на еще живых политических деятелей, упоминались даже имена. Многие действующие лица получили портретное сходство с известными персонами. На страницах романа были разбросаны различные намеки, заставлявшие читателя строить догадки, кого же автор имеет в виду. Все это придавало роману своеобразную сенсационность.
Главный герой романа Гарри Конингсби — внук маркиза. В этом сказалась неистребимая тяга Дизраэли к аристократии. Автор сурово критикует аристократию, но это критика, исходящая из любящих уст некоего «старшего Миллбэнка», владельца «образцовой фабрики» в Манчестере. У аристократии нет особых качеств, которые выделяли бы ее из других слоев. Она не богаче других — имеются в виду, конечно, владельцы «образцовых фабрик», — она не мудрее, не лучше информирована и не выделяется особым рвением в деле службы общественным и частным интересам. Да и с происхождением у нее не так уж гладко. Война Алой и Белой розы истребила почти всю родовитую феодальную знать. Существующая аристократия пополнялась из трех «позорных источников». Это «грабеж церковных имуществ, открытая и скандальная продажа титулов последними Стюартами и комбинации с избирательными округами в наше время». В связи с этими рассуждениями Монипенни замечает: «Безусловно, Дизраэли нельзя будет обвинить в том, что в этом романе или в следующем… он льстит классу, стать политическим лидером которого он стремился».