Бенефис мартовской кошки

Смирившись с тем, что спокойно подумать не получится, я распахнула дверь, ожидая увидеть Машку, и чуть не вскрикнула. На лестнице стоял молодой парень, круглощекий и пухлогубый, одетый в милицейскую форму.

Я отступила в глубь прихожей. Ну и дурака я сваляла! Сегодня же суббота, и сразу после школы Манюня поедет в Ветеринарную академию. Жизнь в Ложкино сделала меня беспечной. Наш дом находится на охраняемой территории, и я открываю дверь, не глядя в видеофон.

– Вам кого? – пролепетала я.

– Валентину Яковлевну Нефедову, – суровым голосом заявил паренек.

По виду ему едва-едва исполнилось четырнадцать. Круглое безусое личико, торчащие, словно ручки у кастрюли, уши и страшно серьезная мина.

– А вы кто?

– Участковый, – отрезал юноша, потом помолчал и добавил: – Новый, Андрей Иванович, прежний ваш, на пенсию ушел.

В голове мигом созрело решение.

– Валентина Нефедова – это я.

– Паспорт покажите!

Не приглашая его в прихожую, я сбегала на кухню, вытащила из ящичка красную книжечку и сунула ребенку в форме под нос.

– Смотрите.

– Это вы?

– Конечно.

– Чегой-то фото не похоже, тут светленькая такая и молодая…

– Волосы я покрасила, а насчет возраста… Вы хотите меня обидеть? Снимок и впрямь сделан давно, но ведь и паспорт мне выдали не вчера. Собственно говоря, в чем дело?

– Зайти можно?

– У вас есть ордер?

– Нет.

– Тогда стойте, где стоите, – осмелела я, – и быстро объясните, по какой причине не даете человеку отдохнуть в его законный выходной.

– Жалоба на вас поступила от соседей.

– Да? И какая?

– Жильцов у себя поселили без прописки, с собаками, бегают по двору, гадют!

– Кто? Жильцы? Глупей ничего не придумали? В квартире есть туалет!

– Нет, – оскорбился мент, – псы справляют естественные надобности.

– У меня нет жильцов, родственники в гости приезжают, но они москвичи, и после одиннадцати никто не шумит.

– Собаки…

– Ходят на пустырь!

– Положено на площадку выводить, есть специально оборудованное место.

– И где оно?

– Между гаражами.

– Извините, не поняла.

– От метро влево, – принялся растолковывать страж порядка.

Поняв, что мне предлагается уходить со стаей за пять километров, я возмутилась.

– И как, по-вашему, я объясню животным, что нужно терпеть до этой площадки?

– Это не мое дело, – пожал плечами участковый. – Собаки портят экологию, они загрязняют город!

– С ума сойти! У метро сейчас сидит коллектив бомжей, грязных, вшивых и, скорей всего, туберкулезных. Они, по-твоему, лучше моих чистых и привитых животных?

Мент начал переминаться с ноги на ногу.

– А машины? – неслась я дальше. – Давай запретим ими пользоваться, вот от них-то самая грязь!

– Автомобиль полезная штука, – заявил дурачок, – а собака укусить может!

Я прищурилась.

– Машина запросто тебя задавит! Кстати, ножом элементарно можно зарезать, веревкой удавить, вилкой заколоть, а спичкой поджечь… Давай пользоваться всеми этими предметами в специально отведенных местах. Надо хлеб порезать, бегом в ножевую, требуется вилка – скачи в вилочную, за веревкой в веревочную, правда, неясно, как жить, ну да это ерунда.

– Издеваетесь, да? – протянул мальчонка. – Я-то чем виноватый? Мое дело сигнал проверить и отреагировать. Сам понимаю, что ерунда, видно, что вы женщина положительная, только мне за смешную зарплату всякой дрянью приходится заниматься!

Он перевел дух и добавил:

– А собаки у вас не злые, хоть и страхолюдские. Мне вон та больше всех нравится, кучерявенькая.

И он наклонился, чтобы потрепать Черри по голове.

К сожалению, собаки, как и люди, с возрастом не делаются моложе. Годам к десяти на друзей человека набрасываются болячки. Наша пуделиха обзавелась целым букетом заболеваний, по счастью, нетяжелых, но довольно неприятных. Ее замучил артрит, началась катаракта, и иногда ни с того ни с сего бьет кашель. Когда, примерно полгода тому назад, мы заметили, что Черри как-то странно ходит, всеми лапами в разные стороны, то не на шутку перепугались и вызвали Дениса. Наш ветеринар тут же прописал ноотропил, и теперь каждый вечер у нас начинается представление под названием «Дай пуделю лекарство». Став больной, Черрепета не растеряла сообразительности, ей не нравится глотать желатиновые капсулы, поэтому она при виде домашних с красно-белой коробочкой в руках предпочитает исчезнуть. Для меня остается загадкой, каким образом полуслепая собака видит, что я держу упаковку ноотропила? Но факт остается фактом, пуделица исчезает, как дым, едва в моих руках оказывается капсула. Впрочем, если Черри все же поймать, она изо всех сил стискивает зубы и изображает из себя партизанку на допросе.

Но лекарство помогло. Собака вновь обрела твердость походки и определенную бойкость, одна беда, наша ласковая Черри стала сердитой, а по отношению к посторонним даже суровой, и еще недели две назад у нее заболели уши, и она не переносит, если кто-то их касается.

– Не трогай! – выкрикнула я.

Но милиционер уже опустил руку на голову Черри и, естественно, задел ухо. Не издав ни звука, словно крокодилица, вышедшая теплой лунной ночью на охоту, пуделиха клацнула зубами и принялась рвать брюки участкового.

Андрей Иванович, забыв, что является солидным человеком при исполнении служебного задания, совершенно по-бабьи завизжал. Снап, решивший, что ему предлагается новая, захватывающая игра, взвыл от восторга и вцепился во вторую форменную брючину. Я бросилась оттаскивать псов, но не рассчитала ширины прихожей и сбила вешалку. Деревяшка, украшенная стальными крючками, рухнула вниз и пребольно стукнула Черри. Пуделиха, очевидно, решила, что враг нанес ей очередной удар, и еще сильней заработала зубами. Испуганный паренек рванулся в квартиру, я попятилась. Участковый споткнулся о вешалку и шлепнулся сверху. Черри испытала восторг и утроила усилия. Хучик, оказавшийся в самом низу, заверещал от обиды. Альма, нежно любящая мопса и чувствующая себя хозяйкой, пришла в полное негодование и наступила когтистой лапой на голову бедного участкового. Андрей Иванович испустил жуткий вопль.

Лучше бы он этого не делал, потому что Банди, преспокойно наблюдавший за происходящим, перепугался. Наш питбуль до потери пульса боится резких, внезапных звуков.

Раздалось журчание. Почувствовав сквозь остатки брюк лужу, Андрей Иванович вновь заорал. Я, беспомощно размахивая руками, отпихивала от него собак.

– Нет, это что за дрянь получается, – раздался пьяноватый мужской голос, – выходной, людя’м отдохнуть охота, а вы тут драку затеяли!

Неожиданно собаки бросили свою жертву и унеслись в комнату.

– Безобразие, – орал дядька, покачиваясь, – ща милицию позову!

Андрей Иванович кое-как сел, выудил из груды поваленных вместе с вешалкой вещей фуражку, нацепил ее на себя и сердито сказал:

– Не блажи, милиция уже тут!

Недовольный шумом сосед мигом захлопнул рот с черными обломанными зубами и пробормотал:

– Ага, ясненько, извиняйте тогда, думал, смертоубивство идет, народ мебелью бьется.

– Ступайте по месту прописки, – рявкнул участковый, вставая на ноги.