Бенвенуто Челлини

Бенвенуто смело можно назвать теоретиком искусства. В своем трактате о скульптуре он пишет, что ваятель должен иметь две модели для статуи, вначале делаешь маленькую, а потом большую — в размере окончательной работы. Он пишет: «Микеланджело Буонарроти работал обеими способами, но, убедившись после долгого опыта, что маленькие модели недостаточны, стал необыкновенно тщательно готовить большие модели по точному размеру мраморной фигуры. Это я видел собственными глазами в сакристии [4] Сан-Лоренцо. И всякий, кто берется работать с большой моделью, должен взять уголь и нарисовать главный фас своей статуи так, чтобы рисунок был точен. Ибо, если кто не обращал должного внимания на рисунок, того часто обманут железные инструменты. И лучший способ, который вообще существует, — это тот, которым пользовался великий Микеланджело. Он заключается в следующем. После того как нарисован главный фас, нужно начинать с этой стороны и снимать резцом мрамор, как если бы хотели сделать фигуру полурельефом, и таким образом постепенно открывать всю фигуру». Это было написано уже после смерти великого скульптора, и очень хорошим ответом служат стихи самого Микеланджело на этот счет:

4

Сакристия — церковная ризница.

Когда искусство в осененьи свыше Задумает живой дать некий образ, То замысел родит первоначально Модель простую в материале скромном. Но есть еще рождение второе. Оно свершится молотка работой Над горным камнем, и тогда тот образ Затмит красою идеал предвечный.

К печати трактаты Бенвенуто были подготовлены писателем Герардо Спини. Желая придать им литературную форму, Спини их основательно переработал, но столетия спустя, а именно в 1857 году, они были изданы в своем подлинном виде по найденной в Венеции рукописи. Написал Бенвенуто и несколько «Рассуждений»: «Об искусстве рисования», «О зодчестве», «О распре, возникшей между ваятелями и живописцами по поводу правой стороны, предоставленной живописи на похоронах великого Микеланьоло Буонарроти».

«Жизнь…», по утверждению Бенвенуто, он начал писать в 1558 году, рассказ довел до 1562 года, писал, должно быть, еще несколько лет. Но в «Трактате о золотых дел мастерстве» он тоже рассказывает о своей жизни, и некоторые места этих описаний разнятся с теми, которые есть в книге «Жизнь…». Так в «Трактате…» он сообщает, что начал писать свое бытописание в 1554 году, вернувшись из кратковременной поездки по церквям. Тогда он нашел своего государя «смутным», затем началась свара по поводу оплаты за Персея. «Я решил, что это моя беда происходит от небесных влияний, которые над нами властвуют; поэтому я принялся писать всю жизнь мою, и происхождение мое, и все, что я сделал на свете. И так написал все те годы, что я служил этому моему преславному господину герцогу Козимо, но, рассудив затем, насколько великие государи не любят, чтобы какой-либо их слуга, жалуясь, говорил им истину о своей правоте, я это исправил; и все те годы, что я служил моему господину герцогу Козимо, притом с великой мукой и не без слез, я их порвал и бросил их в огонь, с твердым намерением никогда больше их не писать». Эти строки написаны где-то между 1565 и 1568 годами. Лозинский считает, не исключено, что «порвал и бросил их в огонь» есть некое иносказание. Речь идет о той книге, которая дошла до нас, и дает некоторое объяснение, почему он не стал писать «Жизнь…» дальше.

Расскажу несколько подробнее о судьбе рукописи. Я не боюсь повтора, в заключение рассказа о жизни Бенвенуто Челлини эта информация будет звучать более внятно для читателя, чем рассказ в самом начале моей работы.

Бенвенуто, конечно, хотел опубликовать «Жизнь…», но не получилось. Времена были тяжелые, инквизиция, иезуиты, но это только мои догадки. После смерти Бенвенуто его рукопись неведомыми исследователям путями досталась знатному семейству Кавальканти. Тем не менее о рукописи знали, она ходила в списках, как наш самиздат. В конце XVII века Лоренцо Кавальканти подарил рукопись «Жизнь…» лингвисту и врачу Франческо Рени, рукопись понадобилась для издания словаря, в ней были россыпи словесного богатства. Наследники Рени отдали рукопись в библиотеку иезуитов. Эта библиотека в конце XVIII века перешла в ведение флорентийской конгрегации благотворительных школ, откуда потом и благополучно исчезла. Последний ее хозяин — букинист — хранил рукопись до самой своей смерти и завещал ее флорентийской библиотеке Mediceo-Laurenziana, где она хранится и по сей день.

Бенвенуто Челлини умер 13 февраля 1571 года и был с почестями похоронен в церкви Благовещения во Флоренции.

Франческо Медичи и Бьянка Капелло

Рассказ о Бенвенуто Челлини окончен, но мне хочется вдогонку рассказать одну историю касательно дома Козимо I Медичи, которая случилась на глазах у всей Флоренции. Бенвенуто Челлини тоже был ее свидетелем, но по понятным причинам не пишет об этом, нельзя было бросать тень на правящий дом. Дело касается Франческо Медичи, старшего сына Козимо, а Франческо всегда благоволили Бенвенуто.

Энциклопедия: «Франческо Медичи (1574–1587) держался направления отца, но значительно уступал ему талантами и находился в подчинении у своей второй жены Бьянки Капелло, влияние которой было особенно вредно для финансов».

Жила-была в Венеции во дворце на канале прелестная дева и звали ее Бьянка Капелло. Она была дочерью богатого патриция Бартоломео Капелло и племянницей епископа Аквилейского. Бьянка в раннем детстве лишилась матери и познала всю горечь сиротства, поскольку мачеха вполне соответствовала принятой в сказках традиции. Отец был строг и берег дочь пуще ока. Ей ни в коем случае не разрешалось смотреть в окна, выходящие на канал. Из дома она выходила только в церковь.

1563 год. В Венецию приезжает некто Пьетро Бонавентури. Молодого флорентийского клерка, как сказали бы сейчас, «белого воротничка», банк посылает «в командировку». Пьетро поселился у своего дяди Джанбатисты Бонавентури. На беду племянника, дом Джанбатиста находился рядом с палаццо патриция Капелло.

По одной из версий, Пьетро увидел Бьянку в церкви. Версия Стендаля мне больше нравится. Она поэтичнее. Юноша увидел Бьянку в маленьком оконце глухой стены, выходившей в проулок между роскошным палаццо и скромным жилищем дяди Джанбатисты Бонавентури. Красота девушки поразила молодого флорентийца. Бьянке было пятнадцать лет, она была сама невинности, а также трепет, восторг и ожидание. Наверное, девушка тоже заметила молодого человека, потому что желание подняться к маленькому оконцу участилось.

Пьетро бы одуматься вовремя. Как мог он, бедняк, претендовать на внимание прекрасной девы? Но юность безрассудна. Кроме того, как покажут дальнейшие события, Пьетро был отчаянный малый, склонность к интриге была у него в крови. И не будем забывать, что он был красив.

Друзья, а они уже завелись у него в Венеции, объяснили ему, кто есть его соседка, и рассказали, в какой строгости отец содержит дочь. Любопытство есть мать всех пороков. Теперь каждый вечер он стоял в проулке, подняв голову к заветному оконцу, и ждал своего часа. Вначале он объяснялся знаками; прижимал руку к сердцу, хватался за голову, выражая отчаяние. Потом рискнул послать воздушный поцелуй. В ответ он получил благосклонную улыбку. Бьянке так хотелось глотнуть свежего воздуха. Она открыла створку окна…

Дальше все произошло словно само собой. Девушке удалось раздобыть ключ от калитки, выходившей в проулок. Она дожидалась часа, когда весь дом засыпал, и тихонько уходила на встречу со своим возлюбленным. Одна встреча, вторая. Потом влюбленные переместились в дом Пьетро.

Уходя из дворца, Бьянка оставляла калитку слегка приоткрытой. Однажды она слишком крепко заснула в объятиях любовника и проснулась позже обычного. Уже мальчик из булочной спешил по своим делам. Он заметил приоткрытую дверь — непорядок! — и потянул ее на себя. Замок защелкнулся, а минуту спустя Бьянка уже стояла у закрытой калитки. Здесь автор высказывает недоумение. Во-первых, почему столь разумная и практичная девушка не брала с собой ключ, а во-вторых, нет полной уверенности, что в Венеции в это время уже были «самозахлопывающиеся» замки. Но не будем мелочиться. Доверимся Стендалю.

Итак, Бьянка стоит перед закрытой калиткой, а это значит, что вскоре в доме обнаружат ее пропажу. Последствия могут быть самыми ужасными. Отец все разведает, он обязательно отыщет ее любовника. Ему, а может быть, и ей грозит смерть!

Бьянка кинулась назад в дом своего любовника. Пьетро не колебался ни минуты, они должны бежать. Но куда? По счастью, молодой человек вспомнил про своего знакомца, флорентийского купца, который жил на окраине Венеции. К нему и направили они свои стопы.

А уже утром весь город знал о скандале в доме Капелло. Бьянка не ошиблась в намерениях и настойчивости отца.

Очень скоро стало известно имя соблазнителя. Скандал был страшный. Взыграла гордость семьи. И не будем забывать, что два государства, Флоренция и Венеция, столетиями были соперниками в политике, торговле, в делах военных, судебных и прочее. Поэтому сенат безоговорочно поддержал притязания дома Капелло.

Был начат розыск. За поимку беглецов была назначена неслыханно большая сумма — тысяча дукатов. Две тысячи дукатов было обещано тому, что найдет Пьетро Бонавентури и убьет его. Десять тысяч шпионов, «двадцать тысяч курьеров» шарили по улицам, каналам и трюмам уплывающих кораблей в поисках беглецов. А пока дядю Джанбатисту Бонавентури бросили в тюрьму (в ней он и умер). Служанку Бьянки тоже осудили, считалось, что она помогла беглецам.