Бер и Берегиня

Вот я только начала забывать про то, что окунулась в сказку по самую макушку! Нет же, надо напомнить обязательно.

— Вы простите, что вмешиваюсь, — кашлянула я. — Ну а моя-то задача какая?

— Помочь Кириллу, — буркнула Нина.

— Это все прекрасно, но как? А то все твердите о помощи, но никакой конкретики.

— Тут все просто, Варвара, — Нина плеснула нам в рюмашки своей настойки. — Во время первого оборота, ты должна помочь удержать Киру человеческое сознание, не дать зверю взять верх. Тебя он не тронет ни в виде медведя, ни в виде человека.

— Да-да, потому что я его самка, помню.

— Так вот, тебе надо будет с ним просто говорить. Рассказывай ему что- нибудь, спрашивай. Да хоть сюсюкай его! Но Кир не должен сорваться.

— Охренеть задачка, конечно, — я опрокидываю настойку в себя и закусываю бутербродом. — где я, а где огромный медведь.

— Неси любую дичь, Варь, лишь б он слышал твой голос. Хоть песни пой, все равно. Но он должен слышать твой голос.

— Да поняла я, поняла.

— А мы на подстраховке будем. — Нина приобнимает меня за плечи.

— С вами- не страшно. — на этих словах Кирилл как- то странно посмотрел на меня.

— Кир, а может нашу споем? Я гитару с собой привез. — Сергей достает семиструнку.

— Да пох, давай, — машет рукой майор.

Святой отец берет первые аккорды и оба мужчины затягивают:

Герой, рожденный на задворках

Страны, разорванной на части.

Где люди спутанны, как ворох

Часов и мыслей безучастных.

И песни в дебрях суматох лишь до поры

Ему верны.

История есть тоже Бог

Но Бог войны.

Мир бъется болью в голове

И красны нити суеверий,

Но все равно решает человек

Судьбу империй.

Казалось, каждый фронт изведан

И чаша дня испита

Но ждут бессменно пересвета

Заря и битва.

Где степь давно страшнее леса

Поскольку в ней пути открыты

И словно слой реки железной

Ползет отряд

А оспы рытвин

Им стали вроде колыбели.

За ним искрятся города.

Снарядов люльки засвистели-

Спешит Орда!

Где смерть доносит почерк танца

И времени пустая фляга

Для древне-русского спартанца

Нет ничего упрямей флага,

В котором ратное собратство

И все мечты его любимой

И пули, не успев собраться,

Летают мимо.

Заслушиваюсь. Мужчины поют душевно, на два голоса. Чувствовалось, что эта песня для них очень личная. Нина шепчет:

— Они оба- боевые офицеры. Тяжелая песня, если знать, с чем там ребята сталкивались.

Смотрю на своего мужчину другими глазами. Я и не знала, что он был в горячих точках.

Мужчины выпивают по рюмке, Кирилл уходит курить. Святой отец разливает еще. и снова берется за гитару.

Вечер проводим в дружеской обстановке. Парни нам пели песни. Грустные, веселые, лирические и мужские, а мы… Мы ими просто любовались

Возвращаемся домой далеко заполночь. Меня немного пошатывает от выпитого, майор же просто молчалив и задумчив

.-Кирюш, с тобой все хорошо? — спрашиваю, переодеваясь

— Да, все хорошо, — он закуривает прямо в доме и идет к выходу. Спешу за ним. Я его чем-то обидела?

Сидит на крыльце в спортивных штанах и футболке. Не смотря на нулевую температуру- не мерзнет. Трогаю его за плечо.

— Коновалов! Че случилось?

— Ничего, — жмет плечами. — Просто ты боишься меня.

— Чего-чего??? Коновалов, я ради тебя, придурка, бросила город, в котором у меня было все! Мы с тобой из койки не вылезаем, потому что хотим друг друга! Да я, блин, даже родить готова от тебя, потому что мы не предохраняемся!!! От тебя, мудака, которого я, по твоим же словам, боюсь! Козел ты, майор. — разворачиваюсь и иду в дом, громко хлопая дверью. А через секунду окрестности будит оглушающий рев огромного зверя.

Со всех ног кидаюсь к выходу. Кирилла на крыльце уже нет, только обрывки одежды. Он что же это. Обернулся? Мамочки!

Бегу за обернувшимся майором, ориентируясь исключительно на шум. А шумит медведь много. Ломает ветки, небольшие деревья, ломится сквозь кусты, как слон.

Нахожу его на полянке какой то. Стоит, набычившись, глаза кровью налиты.

— Кирилл, Кирюшенька. — лепечу я, впервые видя второе я своего мужчины. Огромное мохнатое тело, шерсть в темноте кажется черной, а не бурой. Широкая круглая голова, с прикольными круглыми же ушками. Смотрит настороженно и зло.

— Кирюша, это же я, Булочка… — делаю шаг к нему. А он вдруг встает на задние лапы и оглушающе ревет. Мимо меня проносится что-то намного крупнее вставшего на дыбы медведя, и сбивает его с ног. Визжу настолько громко, насколько это вообще возможно. Закрываю глаза, когда два чудовища сходятся в схватке. Ревут оба, слышны звуки ударов мощных когтистых лап, земля почти что сотрясается от их драки. Но в скором времени все затихает.

Приоткрыла один глаз. вроде тихо. Открываю второй, верчу головой по сторонам. Со стороны наших домиков уже слышны голоса Нины и Сергия, что поочередно выкрикивают наши имена. Но я верчу головой, пытаясь найти Кирилла. И нахожу.

Он стоит, слегка шатаясь, голый, с ног до головы покрытый кровью противника, что бесформенной грудой лежит у его ног… Кирилл дышит шумно, тяжело, хрипло. С ходящей ходуном груди капает кровь.

— Кирюша! — лечу к нему, не обращая ни на что внимания, — Кирюшка, родненький мой, — обхватываю его отрешенное лицо руками и заглядываю в глаза. Человеческого там нет ничего. Пустота. Только голод дикого зверя.

Ну и пусть. Пусть зверь. Все пусть. Вылечу, вытащу. Черные глаза фокусируются на мне, в них аоявляется осмысленное выражение и:

— Варррварра! — вдруг практически ревет на меня.

Отшатываюсь от него и понимаю, что это просто мой Кирилл, мой майор, только разозленный до предела.

— А чего ты на меня орешь? — беру себя в руки, и смело на него смотрю.

— Чего я ору? — взвивается буквально, — Чего я ору??? Ты какого лешего рванула в лес, идиотка??? Ты в курсе, кто это? — зло пнул ногой тушу у ног. — Нет? Так я тебе скажу. Это шатун! Ты только что пыталась погладить шатуна!!!

— Я вообще думала, что ты с психу обернулся! И пошла за тобой, козел!