Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

Знак единого мира – их общей цели, что некогда казалась недосягаемой. Напоминание обо всём, что они хотели сохранить.

Знак верности. Когда Хатепер сумел разобрать его, то не сомневался – верности тому самому договору, который они трое когда-то поклялись исполнить, гарантом которого по ту сторону гор была Пресветлая и её род, а по эту – он сам. И Тремиан, так долго бывший связующим звеном меж ними…

Знак смерти. Арель не только предпочёл смерть бесчестию. Он знал, что выжить и ответить на суде ему просто не позволят, кто бы ни преследовал его. Увы, рэмейские солдаты, направленные Домом Владык, нашли его слишком поздно – жизнь Высокого Лорда не досталась ни врагам, ни друзьям. Но солдаты бережно сохранили тело.

Ещё один знак, безусловно, важный, тот, что был начертан вскользь, в спешке, но скорее всего – намеренно смазанно, чтобы не увидели чужие глаза. Его Хатепер сумел прочесть позже всех, хоть тот и был вполне ожидаем.

Этот знак очень напоминал часть родового герба Высокого Рода Саэлвэ. Росчерки-нити, пересекавшие его, могли быть случайны… но могли означать связи. Связи по обе стороны гор. Пара как бы случайных линий складывалась в руну сближения, но Хатепер не был уверен, не подвели ли его глаза и разум.

Увы, Тремиан не мог назвать всех союзников своего врага – да и знал ли? Но как сумел, он предупредил друга об опасности.

Как ни готовься к такому удару, не всё возможно предусмотреть. Так рухнула сеть осведомителей – та самая сеть, с помощью которой Дом Владык и королевский род Данваэннона выстраивали своё общение вне официальных каналов. Великий Управитель прикладывал все силы, чтобы восстановить хоть что-то из разорванных нитей, но пока его усилия не принесли желанных плодов.

А время шло. Мысль о том, что Ллаэ всё же направила посла, презрев все риски, но посол этот до места назначения так и не добрался, уже не раз была высказана и им самим, и Амахисат, и Секенэфом. Большие надежды Хатепер возлагал на пленников, которых должен был привезти с собой Ренэф.

В этой истории оставалось слишком много тёмных пятен, а выдвигать обвинения против влиятельных родов Империи во все времена было чревато – ему ли не знать?.. С внутренними мятежами было покончено ещё в первые годы правления Секенэфа. К этому приложили руку и сам Хатепер, и Амахисат – задолго до того, как заняла трон. Окружение было верно Императору, как бы отдельные представители ни относились друг к другу и к общей идее политики мира. Что до родов Мерха и Эрхенны, то они поддерживали Владыку и служили ему в чём-то даже истовее прочих, а ещё имели своих сторонников – весьма влиятельных. Чтобы свергнуть целый вельможный род, тем паче род, полностью лояльный Дому Владык… да, для такого требовались доказательства более чем веские. Власть Императора, как она ни была велика, зиждилась на власти остальных влиятельных фракций. Императоры, которые отмахивались от этого слишком легко, в своё время завязали в противостоянии с жречеством и с целыми династиями управителей сепатов. В общем, междоусобица и народные волнения, как ни крути, никому не были выгодны, а тем более ввиду близкой войны.

Вот только даже верные трону роды вполне могли перехватить эльфийского посла, тем более тайного… И ведь никто не признается. Сгинул без следа. Времена неспокойные, тропы опасные.

Во что бы то ни стало Хатепер должен был расплести этот клубок до конца. То, куда вели некоторые из спутанных нитей, ему совершенно не нравилось, но он был чрезвычайно осторожен в выводах – ради всего, чем они дорожили и что так долго создавали.

«Ничто никогда не является тем, чем кажется…»

Враг не мог быть побеждён до конца. Официальный мирный договор не означал, что все позабудут старые распри – по обе стороны гор. Да и Саэлвэ так и не смирился с проигрышем – на этот счёт Хатепер не обманывался. Вся история с Арелями, самыми влиятельными из высокорождённых, поддерживавших род Тиири у власти, была тому прекрасным доказательством. Но к вопросам открытой войны Иссилан всегда подходил осторожно – слишком ценил жизни своих, ведь потери были бы невероятно велики для обеих сторон. Вот только именно война – уже не тайная, а явная – могла сместить положение игроков и поменять всю расстановку сил. Саэлвэ мог и рискнуть развязать конфликт, но лишь в том случае, если всё просчитал наперёд. А просчитывать он умел…

Что до тех, кто был по эту сторону гор, Хатепер знал многих, кто всё ещё грезил о величии Таур-Дуат как единственной крупной державы континента. Но чтобы ради этого пойти на тайные союзы с эльфами? Да ещё с кем из эльфов… Большинство из сторонников агрессивной политики уж скорее самим себе вырвали бы сердце, чем якшались с «остроухими». Взять тех же Хекетджит и Каэба. Представить их заодно с высокорождёнными? Такого и в горячечном бреду не привидится.

И, насколько Хатепер успел изучить ситуацию за горами – а знал он о Данваэнноне куда больше, чем многие рэмеи из ныне живущих и уже ушедших на Запад, – там дела обстояли примерно так же с тем, что касалось союзов с «демонокровными». Исторически эльфы даже друг другу доверяли не слишком. Ну а те из них, кто не принимал Таур-Дуат и нынче тайком мечтал об уничтожении агрессивного соседа, считали договоры с рэмеи чем-то попросту ниже своего достоинства.

– Принудительная трансформация… болезненная… – пробормотал рэмеи, невольно вспомнив, как объяснял это Анирет в ходе обучения, как писал об этом ещё прежде в своих трудах, посвящённых искусству дипломатии.

«Энергия жизни непокорная, бурная. Это – пламя, это – кровь, бурлящая в теле земли. Одновременно кровь – и символ жизни, и символ разрушения… как алый, цвет Отца Войны. Что есть война? По сути своей это – принудительная трансформация для целого общества или сразу многих народов. Любая энергия может проявиться как в высшем, так и в низшем смысле. Если высшая форма энергии не воспринимается, энергия вынуждена воплотиться в своём низшем проявлении. Войны – пример такого проявления, вынужденных жестоких изменений, когда все иные возможности исчерпали себя или не могут быть применены. Но всегда это – изменение, трансформация… а значит, путь к совершенствованию, которое редко бывает безболезненным…»

– Боюсь, в высшей форме энергия не успеет проявиться, мой друг… – тяжело вздохнул Хатепер, пряча страшные послания обратно в ларец. – Но я сделаю всё, что смогу, обещаю тебе.

Рука сама собой потянулась к кольцу на цепочке, спрятанному под туникой, сжала его.

Ей он тоже обещал… Теперь бы только добраться…

Посольство было собрано, готово выдвинуться ещё до Ритуала Разлива. Что до самого Хатепера – он уже всё для себя решил. Пока же важно было дождаться Ренэфа.

И, возможно, Хэфера…

Боясь думать о возможной страшной неудаче Секенэфа в поисках, Хатепер повернул поток своих мыслей к детям Тремиана Ареля. Немало сил он приложил к тому, чтобы узнать об их судьбе, а двоим обеспечил тайное погребение.

Согласно объявленной во всеуслышание версии, сыновья Тремиана предпочли смерть в бою и не сдались рэмейским солдатам на справедливый суд, чем косвенно подтвердили свою вину в глазах многих. Но Хатепер знал и другие части этой истории, в частности ту, что убиты оба эльфа были незадолго до боя, ещё до того, как солдаты настигли торговый караван, направлявшийся в Лебайю. Вот только кем?..

И где была дочь Тремиана в то время, как всё произошло? Где она была, когда эльфы пытали Метджена и Паваха в дальнем поместье Арелей? Скрылась она до того, как рэмейские солдаты пришли освобождать телохранителей Хэфера. И до того, как о предательстве узнали осведомители Хатепера и Амахисат, действовавшие тогда заодно, делившиеся драгоценными крупицами сведений, благодаря чему узнать о страшном событии вообще оказалось возможным.

Кто-то ведь предупредил эльфею и помог ей уйти – предупредил её саму, но не её братьев.