Берегись, Ангел!

— Что? — Спрашиваю, ощущая, как коленки дрожат, потому что дверь в нашу комнату открыта.

— Где. Мой. Сын?! — Повышает тон отчим и приближается, заставляя сжаться от страха.

Олежка…

Только не вылазь из своего убежища. Только не выбирайся…

Глава 13

Данияр

Кто придумал эти идиотские сеансы с мозгоправами?

Никакой пользы.

Трата самого ценного.

Времени.

Смотрю на то, как плавно движется маятник, стоящий перед глазами. Жанна Григорьевна шевелит пухлыми губами, пытаясь до меня достучаться, но режим "наплевать на все" уже сработал, поэтому постукиваю ногой и откровенно зеваю.

Скучно.

— Данияр? — Психологичка внимательно смотрит на меня в ожидании ответа, но я развожу руки в стороны.

— Что? Я же вам сказал, изливать душу и плакать в бумажный платочек я не буду. — Улыбаюсь для убедительности, а Жанна Григорьевна нервно поправляет пшеничные локоны.

Молодой психолог в школе. Новый. Раньше был мужик. Степан, отчества которого я не помнил. Он тогда пытался залезть в мою голову после смерти Алиски, но так же потерпел поражение.

— Я хочу тебе помочь. — Ровным тоном вещает Жанна, а я фыркаю.

Да уж. Помочь. Мне сам бог не в силах помочь, а она бросается такими громкими словами.

— Если ты не пойдешь мне навстречу, Данияр, я буду вынуждена провести беседу с твоими родителями. — Психологичка делает пометки в своем чертовом блокноте и упирается в меня взглядом.

— Я уже все сказал. Мне добавить нечего, Жанна Григорьевна. Я не на исповеди. — Протягиваю руку и снова толкаю маятник, упираясь в него взглядом.

— Речь идет об исключении из школы, Данияр. Это не шутка. Ты долго время травишь Цветкову и теперь перешел на рукоприкладство.

— Да, не трогал я ее! — Кривлюсь и откидываюсь нас пинку мягкого кресла, смотря на психолога. — Чего привязались?! Если бы тронул, то прибил бы.

— Причина такой ненависти? — Жанна Григорьевна стучит ручкой по блокноту, а я складываю руки на груди и улыбаюсь.

— Не люблю челядь. Этого достаточно? — Вопросительно смотрю на девушку, а она тяжело вздыхает.

Сидим уже добрый час, а толку ноль.

— Вот, — Жанна Грригорьевна подает мне листы, — заполняй и можешь идти.

— Сразу бы так. — Принимаю бумажки и быстро ставлю галочки.

Тесты, чтоб их. Будто от них будет толк.

Справляюсь с заданием и ухожу из кабинета мозговправа. Уроки прошли быстро, и Цветкова бесила меня своим присутствием в классе, но после вчерашней стычки говорить с ней не хотелось. Чертов падший Ангел!

Все перемены изучал новости. Все, что угодно, лишь бы не видеть ее и бывшего друга.

Парочка идиотов, которая бесила меня еще больше, чем папочкина пассия с ее накачанными губами.

— Дан? — Слышу голос Круга и иду дальше.

— Чего тебе? Снова пришел защитить свою подружку? Не поможет. Я все равно когда-нибудь ее прибью, а ты будешь виноват. Но тебе же не привыкать, да, дружище? — Кидаю ему с усмешкой, стараясь держать кулаки при себе.

Вчера Валерка дал понять, что еще одна драка, и он звонит отцу. После идиотской совы дирик точно шутит не станет. Ударили ему шваброй прямо в сердце.

— Ты уже все границы перешел, Дан. — Макс догоняет меня и переграждает дорогу.

— Смертник? Отошел. — Сжимаю кулаки и прищуриваюсь, пока Круг часто дышит.

— Это ведь из-за Алиски? Так и трави меня. Чего ты к Лике прикопался?

— Слышь, Круг, отвали от меня. Я сам решу, кого травить, а кого оставить в покое.

Отталкиваю его и иду к тачке, чтобы не натворить лишнего. Нос можно разбить, но сейчас хочется большего.

— Дан! Я же просил прощения, черт! — Кричит он мне в спину, заставляя повернуться и скрипнуть зубами от злости.

— От твоего "прости" ее не вернешь, Круг. — Чувствую, как подергиваются мышцы на лице, и медленно выдыхаю. — Сам идешь ко дну и других тянешь.

— Нет. — Макс засовывает руки в карманы брюк и отводит взгляд в сторону, заставляя ухмыляться.

— Нет? — Подхожу ближе и смотрю ему в глаза. — Тогда почему она бледная такая ходит? Тощая стала, как анорексичка? Думаешь, я идиот и не помню, как все было?! Тот же путь. Те же уси-пуси. Счастливым хочешь стать? — Я смеюсь, как идиот, пока Круг сереет и не знает, что ответить. — Не станешь, и твой Ангелочек тоже. Ее место падшая не займет, слышишь? Никогда. Я не дам.

Скриплю зубами, ожидая ответа от Макса, но он молчит, глядя на меня.

Злится.

Я тоже.

Стоять рядом опасно, но не шевелюсь. Пусть кинется. Больнее-то будет только ему.

— Лика — мой друг, и ни на чье место не претендует, — Макс подходит ближе и выдавливает из себя каждое слово, — если на ней по твоей милости появится еще одна царапина, то я наплюю на соревнования и на то, что ты Алискин брат.

Его слова вызывают лишь усмешку, друг, ага. Видел я, какой она ему друг, и эти взгляды нежные. Я делаю еще один шаг, сокращая расстояние до минимума и глядя в лицо Максу.

— Так тебя только это сдерживает? Наше с Алиской родство? Да, брось. Давай встретимся в клубе, Круг. Зачем тянуть? Решим этот вопрос раз и навсегда. Выиграешь — так и быть, — развожу руки в стороны, — отстану от бедняжки, а проиграешь… — Я внимательно смотрю на Максима, который сжимает кулаки и нервничает еще больше. — Проигрываешь и отходишь в сторону.

Глава 14

Ангелика

Сижу на полу около кровати и внимательно вглядываюсь в фотографии, чтобы не чувствовать боли. После того, как Владимир снова поймал пулю в голову и поорудовал ремнем, спина и руки ныли. Рана на одной из них открылась и кровоточила, и пришлось самой ее бинтовать. Неудобно, но что поделать.

Олежка, к счастью, просидел в своем убежище и не вылез, но когда я закрылась в комнате, увидела, что он плачет. Еле успокоила, а сама…

Я старалась не кричать, не плакать и не издавать вообще никаких звуков, пока отчима клинило. Не знаю, что он принял, но его пошатнувшиеся мозги снова сошлись в кучу. Жаль, что в неправильном порядке.

Периодически его заносило. Искал Олежку и думал, что его кто-то украл, а потом я обнаруживала под столом бутылки из под паленой водки. Денег-то у Владимира было не так много, а спиртное сейчас стоило не мало. По крайней мере, качественное.

Я тяжело вздохнула и еле сдержала стон, меняя положение. Старалась найти похожего человека среди одноклассников матери. У нее было не так много снимков со школьных времен, но я не могла отыскать среди лиц хоть слегка походящее на Петра.

Был один паренек, но его рост и цвет волос не соответствовали тому, что я видела. Со временем люди меняются, только не до такой степени. Петр Иванович был высокий и широкоплечий, а этот ниже, да и черты лица совсем другие.

Я еще немного полюбовалась мамой и убрала альбом и одиночные фото в коробку. Тихонько поднялась, пододвинула стул ближе к шкафу, забралась на него и хотела поставить на место хранилище памяти, но качнулась. Хотела ухватиться за край, только рука затронула пакет, и я грохнулась на пол.