Беременна на полставки

— Ну наконец-то! Я понимаю, Юлька — мать-кукушка, но ты же отец! Мог бы и почаще заходить!

— Извините, Виолетта Георгиевна, никак не мог, — Илья привычно сунул тёще цветы и, войдя в гостиную, огляделся: — А где Данька?

— Сними уличную обувь и поднимись к сыну, ему нездоровится, — Виолетта пожала плечами. — Где может быть ребёнок, когда болеет? В кровати, конечно же.

— Опять живот болит? — Илья озабоченно нахмурился. — А что врач говорит?

— Всё как обычно. Диета, режим дня… Проконсультироваться у эндокринолога…

Стащив ботинки, Илья сунул ноги в тапочки, которые тёща держала специально для его визитов, и пошёл к лестнице. На втором этаже было тихо, и только звуки мультяшного боя разрывали эту тишину. Илья открыл дверь и вошёл в комнату сына:

— О, что это ты тут смотришь?

— Папка! — радостно взвизгнул мальчик, подпрыгнул на кровати, но скорчил гримасу и застонал.

— Что такое? Болит? — Илья присел рядом и положил Даньку на подушку. — Где болит?

— Тут, — уныло ответил тот. — Уже надоело болеть!

— Да уж, болеть невесело, — поддакнул Илья, потихоньку ощупывая живот мальчишки. — Хочешь массаж?

— Хочу. А ты надолго приехал?

Поглаживая живот по часовой стрелке, Илья покачал головой, чтобы показать, что не знает, и ответил:

— Я привёз тебе подарок.

— Какой? — тут же встрепенулся Данька и потянулся к пакету, но Илья снова уложил его на кровать:

— Потерпи, массаж дело небыстрое!

— У меня уже меньше болит, — с совершенно серьёзным выражением мордашки заявил сын. Против этого искреннего вранья устоять было невозможно, и Илья рассмеялся, подав Даньке пакет:

— Ну, держи!

Мальчик вцепился в коробку из пакета, разорвал упаковку и потряс роботом в картонке:

— Ва-а-ау! Класс! Это же Козмо-бот!

Илья откинулся на кровать, подпёр голову локтем и с удовольствием наблюдал за сыном, который возился с игрушкой, включив её. Не родным сыном, но таким любимым! Мальчишка был неуловимо похож на него, но больше, конечно, на Юльку. Стерва Юлька, но бог с ней. Она сделала Илью отцом, насильно сделала, но он не жалеет ни о чём. Даже тест ДНК не делал. И не будет делать. Зачем? Данька замечательный пацан, самый родной в мире, самый любимый… Жаль, конечно, что не по крови.

— Пап, давай играть вместе!

— А давай! Что этот робот умеет делать?

— Его надо зарядить сначала, — авторитетно ответил Данька, потрясая инструкцией. Видно, это движение вызвало новый приступ боли, потому что мальчик побледнел и стиснул зубы, но мужественно перетерпел и достал из коробки зарядник. Зато Илья забеспокоился:

— Нет, давай-ка ты ложись, а я поставлю робота на зарядку.

— Да я привык, пап… — пробормотал мальчик, держась за живот. — Поболит и перестанет.

— Ну-ну, слушай папу и не глупи! Сейчас будем вместе читать инструкцию, договорились?

— Там надо установить приложение на телефон, — подсказал Данька, укладываясь на покрывало.

— Отлично, где твой телефон?

На всё про всё им понадобилось минут двадцать, и маленький робот, похожий на дитя Валл-И и Евы из мультика, «проснулся»: его глазки зажглись сначала полосочками, а потом «распахнулись» шире, и Козмо издал серию удивлённых звуков.

— О! Ожил! — обрадовался Данька. — Папа, что с ним теперь делать надо?

— А ты смотри, что написано в приложении.

Данька полез разбираться с играми, но тут дверь распахнулась, и в комнату с улыбкой вошла Юля.

— Данечка, здравствуй, сынуля! Ильюша, любимый, ты приехал!

— Привет, мам, смотри, какого робота мне папа подарил! — мальчик схватил игрушку и потряс ею. Козмо заикал, как мультяшный герой, и Данька тут же испуганно поставил его на место. Робот икнул в последний раз и сказал тоненьким металлическим голоском:

— Спасибо.

— Господи, какие глупости, — вздохнула Юля. — Данечка, у тебя опять животик болит, бабушка сказала.

— Болит.

— Надо принять лекарство, сынок, — она подала мальчику стакан воды. — Будь умничкой, выпей. Вот так. А нам надо с твоим папой поговорить.

— Я хочу с папой играть с роботом! — капризно протянул Данька.

— Папа обязательно поиграет с тобой, но сначала мы поговорим. Пошли, Белый.

Илья поднял бровь, но встал. Поговорить всегда можно, отчего же нет.

Он думал, что Юля спустится в гостиную, но она провела его в спальню, которая когда-то была их общей. Теперь в ней изменилось расположение мебели — а Илья терпеть не мог двигать мебель. Что-то менять в привычном укладе было для него сродни острой ангины. Вроде бы всё в порядке, выпить лекарство в нужное время, подождать, и ангина пройдёт. Но глотать больно и дышать больно, и придётся мучиться, пока не вылечишься…

— О чём ты хотела поговорить?

— О Данечке.

— Я позвоню знакомому гастроэнтерологу в «Скандинавию», пусть посмотрит малого.

— Я о том, что тебе надо проводить с ним больше времени, — с напором сказала Юля. — Он очень по тебе скучает.

— По тебе тоже, между прочим, Шагалина.

— Меня ему может заменить мама, она женщина, — мило улыбнулась Юля. — А вот мужчины в доме нет! Мальчику необходим отец, ты не можешь этого не понимать, зайчик!

Илья кивнул. Он понимает. Он всё понимает. Мальчику и мать нужна, а она разъезжает то по Парижам, то по Миланам… А может, просто забрать Даньку себе? Но кто будет смотреть за ним, пока Илья на работе? Нет, пока пусть всё остаётся как есть. Просто надо приезжать почаще.

— Я тебя услышал, Шагалина. Завтра возьму его, и мы погуляем. Сходим в зоопарк, он давно просил.

— Ну и хорошо. Можешь, кстати, и переночевать у нас, чего тебе таскаться туда-сюда?

Переночевать… В принципе, можно и переночевать. Данька будет доволен, как слонёнок. Ладно.

— Переночую. Пойду в робота играть, классная игрушка, кстати!

— Как ребёнок, честное слово, — умилилась Юля, поворачиваясь к зеркалу. — Ужин в восемь, если не забыл ещё.

* * *

В понедельник я пришла на работу в ужасном настроении. Всё воскресенье я провела за шитьём в ожидании Ильи. Но он не пришёл. И даже не позвонил. Хотя я знала, что моего телефона у него нет, думаю, достать номер сложности не представит для начальника… Но Илья не достал, не нашёл, не вспомнил.

Все мои мысли были тучками на голубом небосклоне. Вот такие рисованные каракули, чёрным карандашом, с детской ненавистью, с отчаянной отрешённостью… Они роились в голове, одна противнее другой, и никак не хотели уходить. В кабинете снова работали аудиторы, помощь им не требовалась, и я пошла с ноутом в отдел маркетинга, чтобы поработать над квартальным отчётом. Работалось плохо — маркетологи у нас девочки шумные, как воробьи. Меня пытались втянуть в дискуссию о прошедшем показе, но я отмолчалась.