Беременна на полставки

— Вот идиотка! Может, случайно?

— Да уж конечно! Перепутать и дать три вместо одной — это случайность!

Илья что-то пробормотал себе под нос, неразличимое из-за шума мотора, и прибавил газу. Даньке становилось всё хуже. Казалось, бледнее быть уже нельзя, словно всю кровь выкачали из худенького тельца. А я ничем не могла ему помочь — только молиться, чтобы довезли, чтобы ему помогли, чтобы спасли…

В приёмный покой Илья с мальчиком на руках влетел, как вихрь. Рявкнул: «Врача! Ребенку плохо!» и сразу появилась каталка, куда уложили Даньку, повезли куда-то, а мы только шли за гремящей колёсиками по полу конструкцией, спеша и не успевая. Молодой врач с усталыми глазами расспрашивал Илью, что произошло, и одновременно давал указания медсестре. Каталка доехала до реанимации, куда нас не пустили и велели ждать.

Илья прислонился к стене и застонал:

— Господи, хоть бы всё обошлось…

— Всё будет хорошо, — я встала рядом, поддержав одной рукой живот, а другой ухватившись за его руку мужа. — Даньку вылечат, вот увидишь! Надо только верить!

— Он так давно болеет, а главное — не могут найти, что с ним… Мы же носимся с его кашами и лекарствами, как с писаной торбой, зачем эта дура дала ему три таблетки?

— А ты позвони ей и спроси, — ляпнула я, закрывая глаза. Чёрт, нехорошо так думать, но свадьба испорчена… Не по Данькиной вине, конечно же. Опять Шагалина! Опять она… Как можно такое делать со своим ребёнком, со своей кровиночкой? Да за детей горло рвут, а она его намеренно отравила! Ведь знала, что мальчику станет плохо, когда отправляла на свадьбу. Хотела сорвать. Ценой здоровья и мучений малыша! Сука!

— Алло, Юля? — отрывисто спросил Илья в телефон. — Приезжай в Николаевскую больницу, Даньке плохо!.. Да, похоже… Приезжай, говорю, блин!

И отключил звонок. Посмотрел на меня. Наморщил лоб:

— Я вызову кого-нибудь, чтобы отвезли тебя домой, хорошо?

— Я останусь с тобой, — упрямо мотнула головой. — С вами. Хочу быть тут, когда скажут, что Данька в порядке и поправится.

Илья улыбнулся своей особенной ласковой улыбкой, хотя звёздочки в глазах и не зажглись, но я знала, что он тронут. Ладонью он погладил моё лицо и заметил:

— Ты устала, солнышко, давай сядем. Тебе нельзя так волноваться.

— Со мной-то как раз всё отлично, — фыркнула я, но села. Нельзя разочаровывать мужчину, который заботится о тебе.

— Мама сказала, что ни перенапрягаться, ни волноваться нельзя! Хочешь, я тебя принесу воды? Или ты голодная?

— Илюш, сядь и не суетись, — я притянула его к себе, положила голову на плечо и снова закрыла глаза. Надо думать о Даньке. Надо думать так сильно, чтобы он уловил наши позитивные, хорошие мысли и пришёл в себя, поправился.

Прошло, наверное, с полчаса, когда из реанимации вышел врач и сразу направился к Илье. Муж вскочил, да и я тоже встала. Сердце тревожно забилось — а вдруг плохие новости? Вдруг Даньке хуже? Или пуще того… Нет, не думать об этом! Не думать!

— Значит так, мальчика мы стабилизировали. Поскольку есть подозрение на отравление лекарствами, взяли кровь на экспертизу. Конечно, проще было бы знать, что именно он принял и в каких дозах…

— Сейчас мать приедет и расскажет, — Илья выдохнул и спросил напряжённо: — Он поправится? Он будет жить?

— Состояние стабильное, прогноз неплохой. Как только приедет мама ребёнка, сразу же сообщите нам, что он принял. Дальше будем действовать по ситуации.

— Спасибо, доктор! — Илья пожал ему руку и потряс с чувством. — Огромное спасибо!

— Пока не за что, — сухо ответил врач и ушёл.

Ещё с десяток минут мы слонялись по больничному коридору в ожидании Шагалиной, и я то и дело ловила изумлённые взгляды пациентов и персонала. Ну да, я в свадебном платье и в фате, что такого? Так получилось. Свадьба у меня сегодня. Пялятся… Невесты никогда не видели? Или на живот пялятся? Да, невесты иногда и беременные замуж выходят. Иногда даже очень глубоко беременные! Что в этом такого?

Все эти взгляды заставили меня нервничать. Ещё и ожидание нерадивой мамаши прибавляло. Живот начало тянуть, а ноги уже просто гудели. Но и сидеть я не могла — на больничной скамейке было твёрдо и неудобно. Лучше уж ходить… Или стоять, прислонившись к любимому. Именно в такой позе и застал нас неприязненный голос Шагалиной:

— Голубки! Надеюсь, вы не успели пожениться!

— А тебя только это и волнует? — вскинулся Илья. — Что за таблетки ты дала Даньке? Почему сразу три?

— Ой, милый, ну не нервничай ты так! Кто тебе сказал про таблетки? Данилка? Он всё выдумал! Он в последнее время стал такой непослушный…

Шагалина изображала одну из своих любимых ролей — девочки-колокольчика с дутыми губками и кукольными глазками. Да и оделась она не впопыхах, как делают нормальные люди, спеша к больному сыну. Тщательный макияж, продуманный образ, каблучки, сумочка от Луи Вуиттона… Сука, она знала, что так случится! Правда, не ожидала увидеть меня рядом с Ильёй. Облом получился. Боже, я готова её задушить, держите меня семеро!

Впрочем, Илья тоже не растерялся. Шагнув к Юле, он схватил её за плечо и хорошенько тряхнул:

— Говори немедленно, что ты дала сыну!

— Таблетки! — выкрикнула она. — Дала ему таблетки, которые он принимает каждый день!

— Сколько!

— Сколько надо!

— Он в реанимации, понимаешь ты это или нет? Ты понимаешь, что он может умереть?! Ты скажешь наконец, чем ты накормила нашего сына?

В гневе Илья был страшен. Не дай мне бог так рассердить его! Ведь душу вытряхнет из Шагалиной, если не остановится! А она кивнула в мою сторону, вырываясь из его крепкой руки:

— Ты со своей бухгалтершей не забыл ещё, что у тебя есть сын?! Не забыл, что ему нужен отец? Я всё делала для тебя, всё только для тебя, чтобы ты вернулся! Я не могу без тебя жить, а ты не понимаешь этого, чёрствый ублюдок!

Она кричала уже на всю больницу, зачем-то шаря в сумочке и отступая. А потом, когда в холле уже замаячил охранник в форме, я увидела наставленный на меня пистолет. Сразу даже не поняла, что это — круглое и с дыркой, смотрит прямо мне в глаза, а потом опускается ниже. Шагалина выдохнула, замолчав, её красивое лицо исказила гримаса. Илья замер, оглянувшись на меня, потом тихо сказал примирительным тоном:

— Опусти пистолет, Юль, ты чего? Давай поговорим спокойно. Здесь посторонние люди, ты можешь кого-нибудь поранить…

— Не-е-ет, я не хочу никого поранить, — улыбнулась она так страшно, что я похолодела. — Я хочу, чтобы её не стало. Чтобы она сдохла. Понимаешь? Она, эта твоя бухгалтерша, просто дерьмецо по сравнению со мной. А ты тогда поймёшь, что я лучше неё! Лучше, слышишь меня?

— Ты лучше, конечно же, ты лучше, — согласился Илья, делая маленький шаг вперёд. — Отдай мне пистолет, Юленька…