Беременна от чужого мужа

– А тут с любовницами встречаешься? – подбородок начинает предательски дрожать. Интересно, скольких таких же доверчивых, как я, Давид водил сюда? Сколько из них также любовались его шикарным домом? Скольких он угощал крошечными пирожными из той претенциозной французской кондитерской в паре кварталов отсюда? Скольким это понравилось настолько, что они соглашались остаться на ночь…?

– Так что? – продолжаю свой нелепый допрос. – Эта квартира для любовниц, да?

– Для любовницЫ, - его лицо непробиваемо. – Ты у меня одна, Настя.

– Правда?! – поражённо закатываю глаза. Не верю я ему. Я теперь ничему, что он говорит, не верю! – Я что тебе должна спасибо сказать? За верность, да?

– Я думаю, что ты сейчас должна взять себя в руки, - он заруливает на личное парковочное место и глушит двигатель. В салоне становится так тихо, что мне кажется, гулкое биение моего сердца становится слышно не только мне. – Боюсь, Настя, ты сейчас можешь сказануть что-то такое, о чём потом будешь сожалеть. Всё же, ты не в том положении, чтобы меня упрекать!

Я слышу непривычную сталь в его голосе и осекаюсь на полуслове. Глотаю слёзы и молча открываю дверь. Неужели этот негодяй, этот подлец, будет ещё мне моим незавидным положением тыкать?! Уволили меня, кстати, из-за него! Если бы он не заявился ко мне на работу, не предложил присесть, а я бы не растерялась, то… стоп! А откуда он, вообще, знает, что меня уволили? Он же не знает! Так что же значит «ты не в том положении»?

Лифт медленно поднимает нас с минус первого этажа на сорок пятый. Жизнь богачей – сплошное ожидание! Пока до своего пентхауса доедешь – состариться можно! Пока шеф повар изысканное блюдо приготовит – снова ждать! Даже все эти инвестиции сразу денег не приносят – там тоже надо постоянно чего-то ждать…

А теперь и у меня появилось своё ожидание... Ждать девять месяцев, чтобы сделать тест ДНК на отцовство. Я буду терпеливой. И обязательно подожду это время. А потом брошу ему в лицо эти бумажки, чтобы он понял, как сильно заблуждался на мой счёт!

Лёгкий щелчок замка, массивная дверь высотой в полторы меня открывается, и я прохожу вперёд.

Помню, как впервые оказавшись здесь всё боялась сделать что-нибудь не так, или разбить какую-нибудь из его безумно дорогих безделушек… Сперва боялась, а потом привыкла. К коридору размером с нашу с бабулей двушку. К изысканной классике дизайна. К подлинникам картин в рамках. К системе сигнализации, на которой надо было вводить код… Он, ведь, мне даже ключи от этой квартиры давал, чтобы я сама приходила… Конечно, я понятия не имела, что у него есть и другой дом, в котором он, как оказалось, «живёт». А тут просто… «хата» для любовных игр с такими, как я.

– Выпьешь что-нибудь? – Давид проходит на кухню, а я застываю в коридоре. Так странно… Эта квартира дарила нам такое счастье… Я чувствовала себя тут не в гостях, а, скорее, как дома. А теперь, вот, всё, что раньше вызывало восхищение и казалось красивым, отзывается где-то в глубине сердца тупой болью…

– Нет, спасибо, - мотаю головой, не разуваясь, прохожу на идеально чистую кухню, которая укомплектована по последнему слову техники, но на которой никто никогда не готовит. Хотя, впрочем, я несколько раз пачкала эту гранитную столешницу мукой и яйцами. Подхожу ближе и задумчиво веду по идеально ровному глянцу пальцем. Ни пылинки. Наверное, с тех пор тут никто не готовил. Видимо из всех, кого он сюда водит, только я была настолько глупой, что мечтала когда-нибудь стать на этой кухне хозяйкой…

– Я хочу, чтобы ты, Настя внимательно выслушала меня и не впадала в истерики, - Давид подходит ближе, между нами остаётся не больше полуметра.

Глаза неприятно режет. Слишком много я сегодня плакала…

– Я тебя слушаю…

Лицо некогда любимого мной мужчины такое же твёрдое, как и его решимость.

– Нам с Элей нужен ребёнок. В агентстве сказали, что процедура усыновления займёт не менее пяти месяцев. Для ускорения процесса мне понадобится подключить все связи… Это довольно хлопотно, так что…

Внутри что-то неприятно ёкает. Давид холодно смотрит мне прямо в глаза, а я пока отказываюсь верить собственным подозрениям. Нет… нет! Быть не может, чтобы он был настолько жесток со мной! Он же не предложит мне…

– Тебе ребёнок сейчас будет обузой, Настя, - рассудительно продолжает бывший. – Ты сама-то ещё ребёнок, Насть. Двадцать лет. У тебя вся молодость впереди…

– Наш малыш для меня не обуза!
– я инстинктивно опускаю руку на живот, будто хочу закрыть малюсенькие ушки ещё не рождённого комочка от таких ужасных слов.

– Да-да, конечно, - скептически отвечает Давид и отворачивается, доставая прозрачный стакан. Он ищет специальные щипцы для льда, и открывает ещё несколько дверок в их поисках. – Да где же они…

– Третья полка. Вторая дверь, - ледяным тоном подсказываю я.

– Ах да. Спасибо, Настя.

Давид делает себе напиток. И ставит чайник для меня.

Оборачивается.

– Отдай нам с Элей своего ребёнка, - предлагает он таким будничным голосом, что мне даже кажется, что я ослышалась, и он спрашивает что-то про сахар.

– Ч-ч-что…? – мои глаза округляются, а челюсть отпадает вниз.

– Что слышала, Настя. Я хочу, чтобы твой ребёнок стал нашим. И готов тебе за это заплатить.

Глава 11

Глава 11

Давид

Чертёнок стоит посреди моей кухни и смотрит на меня своими огромными распахнутыми глазами… Не верит, что я ей это всерьёз предлагаю. Да я и сам не верю, что всё-таки сказал. Но теперь пути назад нет. Я сделаю то, что задумал.

– Как заплатить?… - шепчет одними губами, а я только и слежу за тем, как эти розовые лепестки колышутся.

Помню, как любовался ею на этой вот самой кухне. На ней была моя футболка и фартук до колен… Чертёнок тихо напевала и пекла мне блинчики, пока я пил свой утренний кофе. Как дурак представлял, что однажды она станет не просто подружкой, а каким-то иным, куда более важным в моей жизни человеком. Спутницей? Или, быть может, женой?

Идиотизм, конечно, потому что с Элей развестись я никак не мог. Как там в песне поётся? Всё могут короли? Да, сущая правда. Всё могут. Всё, кроме одного. И я думал, что смогу жить с этим… До тех пор, пока не встретил эту девчонку с золотистыми косичками. Она наполнила привычную, размеренную жизнь новым смыслом и… показала её пустоту… По крайней мере, так я думал тогда. Ну а теперь… Понимаю, что то прозрение, ради которого я строил такие долгоиграющие планы, было ошибкой. Наша любовь была только в моей голове. А в её прекрасной головке был только сухой расчёт!

– Деньгами заплатить! – не выдерживаю. Деньгами, Настя! Хрустящими бумажками, которые ты так любишь!

– Не нужны нам твои деньги! – продолжает препираться.

– Тебе же жить не на что!

– У меня работа есть! – врёт, и щёчки её от этого краснеть начинают. – Я заработаю для нас с малышом… Всё… всё будет хорошо…

Настя смотрит в пол, а я смотрю на неё. Заработает она, как же! Из ресторана-то её уволили, это я точно знаю. Сам устроил. Зато с ТОЙ подработки, о которой мне и думать противно, её не уволили. Видимо, она там решила «трудиться» до победного! Совсем уже сдурела! Даже о ребёнке своём не думает! А что, если клиент буйный попадётся, или болезнь какую-нибудь подцепит? Как она лечиться будет? В её положении даже антибиотики нельзя принимать, уже не говоря о других препаратах для лечения венерических! Ещё одна причина охладить её пыл, и заставить согласиться на мои условия!