Беременна от неверного

Морщусь от звука хруста косточек, и брат довольно скалится.

— Мне нужно знать, сколько на все это нужно денег. У меня есть сбережения, но не уверена, что их хватит. А в открытую просить у Наиля я не хочу.

— Он же предлагал тебе готовое купить, — складывает руки на груди и изучает меня.

Мотаю головой.

— Я хочу сама, Кость. Чтобы самой распоряжаться всем. Ты же знаешь Наиля, он все контролирует, а я хочу своё.

Брат кивает.

— Ага, понимаю. Втайне, чтоб не знал?

Вздыхаю и обреченно киваю. Надо же… у меня появятся первые секреты от мужа. А когда-то такое казалось чем-то нереальным.

— Мне кажется, что так будет безопаснее.

***

Застегиваю серьгу перед зеркалом. Дверь нашей спальни распахивается, и входит муж. Тоже почти готов. Остался только галстук. Но завязывать их всегда было моей ответственностью.

Подходит и прижимается к спине. Отстраненно смотрю, как его рука ложится на мой живот, и все внутренности охватывает жар. Под его рукой сейчас растут наши дети, о которых он не знает. Не подозревает даже. И это приносит такие моральные муки, что я почти готова во всем признаться.

Потому что Наиль хотел детей. По крайней мере, он так утверждал, когда очередная попытка проваливалась. Правда, и в верности он клялся, а толку…

Взгляд застывает на обручальном кольце. После того случая он вернулся с работы уже в нем. И с огромным букетом подсолнухов в качестве извинений за свою рассеянность.

Наиль наклоняется и целует меня в открытое плечо.

— Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, — хищный взгляд проходится по моему отражению.

По фигуре, затянутой в изумрудное платье с одним открытым плечом и разрезом до середины бедра.

Грудь украшает колье, и в наборе серьги покачиваются в ушах. Мои длинные темные волосы волнами спадают на плечо.

— Мне досталась самая красивая и желанная женщина, — его голос понижается, и мое тело моментально реагирует.

Сжимаю бедра, выдавливаю улыбку.

— Ты у меня тоже самый красивый.

Наиль усмехается, проводит рукой по обнаженному предплечью, и по коже растекаются мурашки.

— Ага, аж засыпаешь уже вторую неделю, не дождавшись меня.

Прикусываю губу так, чтобы не повредить макияж.

— Устаю, — пожимаю плечами, — я же рассказывала, что новые курсы меня выматывают.

— Как твоя нога? — он недоверчиво смотрит на туфли на высоченной шпильке.

В них я почти одного роста с Наилем. И что уж кривить душой, вместе мы смотримся слишком отпадно. Прям как с картинки.

— Все хорошо. Тем более не думаю, что на твоём приеме нужно будет отплясывать лезгинку или что-то в этом роде.

Наиль тихо посмеивается. Прижимает меня спиной к своей груди и прикусывает мочку уха. Вздрагиваю. Его глаза стремительно темнеют. Зрачки заполняют радужку, а дыхание затрудняется.

— А может, ну его, этот прием? — соблазнительно выгибает бровь. — Дома останемся. И сегодня я не дам тебе уснуть, ангел.

В груди становится тесно, а трусики влажнеют. Боже… умом я понимаю, что он что-то скрывает, кого-то скрывает, но мои реакции полностью настроены на него.

— Ну уж нет, — меня поглощает паника, я не готова сейчас на близость, — ты мне месяц про него напоминал. Там же будет администрация города.

Муж вздыхает и отходит, а я с облегчением выдыхаю. Не знаю, сколько я ещё смогу держаться на расстоянии и откладывать секс. Две недели — это уже для меня подвиг.

Идет к нашему гардеробу и подбирает галстук в тон моему платью.

— Этот подойдет? — прикладывает к белоснежной рубашке.

— Должен. Косишь под меня? — киваю на платье.

Наиль усмехается, перекидывает тонкую полоску ткани через шею и подходит вплотную.

— Помнишь, когда-то я даже не знал, что такое костюмы и галстуки. А сейчас постоянно в них. Надоело, если честно.

Подрагивающими руками начинаю завязывать узел. И поднимаю на мужа глаза.

— Зато тебя теперь все знают и завидуют тому, что тебя утащила под венец какая-то там одноклассница.

Пытаюсь отшутиться, а перед глазами темнеет. Но меня спасает то, что я держусь за мужа и не качаюсь от слабости в ногах.

— Не какая-то, — поднимает мое лицо, — самая крутая, между прочим. Уверен, мне все пацаны нашего года позавидовали. За тобой же все ухлестывали.

Прищуривается и недовольно кривит губы.

— Перестань, — смеюсь и толкаю его в грудь.

И в этот момент мне кажется, что у нас все как всегда. Он для меня идеал, а я для него единственная. И нас ничего не сможет разлучить.

Наиль опускает жадный взгляд на мои губы и приближает лицо. Закрываю его рот ладошкой, и он недовольно хмурится.

— Помаду сотрешь. А я знаешь сколько на этот макияж потратила?

Он цокает и кусает меня за палец. Отдергиваю руку, показываю ему язык и собираюсь отойти. Но талию обхватывает стальной захват. Он лишает меня воздуха, и я жалобно ойкаю.

Наиль встряхивает головой и расслабляет руки.

— Мне кажется или ты избегаешь близости со мной, Мариш?

С трудом удается не вздрогнуть от этого прямого вопроса. Поднимаю на Наиля как можно более невинный взгляд и улыбаюсь.

— С чего ты это взял, милый? — скулы сводит от наигранности, но я надеюсь, муж не заметит перемены в моем поведении.

Серые глаза подозрительно прищуриваются, он обхватывает мое лицо и слегка сжимает щеки.

— Все в норме? — выгибает одну бровь.

Я киваю, зачарованно смотря в его хмурое лицо.

— Все прекрасно.

Какое-то время мы стоим вот так и молча всматриваемся в лицо друг другу. Я не могу понять его чувств, не знаю, о чем он думает. Я же в этот момент думаю, как бы не дернуться из его рук. Слишком сильное напряжение искрит между нашими телами.

— Мы опоздаем, Наиль, — кошусь на часы, стоящие на прикроватной тумбе, — а это плохой тон. Сам же знаешь.

Улыбаюсь уголком рта. Придерживаюсь за его предплечье.

Муж моргает, и его лицо смягчается. Поглаживает большим пальцем щеку и быстро чмокает в уголок моих губ. С ним всегда было сложно. Словно идешь по раскаленным углям и не знаешь, где кожу прижжёт, а где прожжет насквозь. Но до тех фото мне нравилась эта острота, его темперамент.

А сейчас мне страшно сделать что-то не то… Хотя муж и ведет себя как обычно. Подшучивает, показывает свое желание. Не скрывает, как хочет меня. Но все равно… я не могу до конца расслабиться. Внутри словно пружина сжалась в ожидании, когда можно отстрелить.