Беременна по договору

– Тебя ждут, – прочищаю горло, чуть кивая на витрину.

Тая машет брату и после разочарованно вздыхает:

– Да, пора… Спасибо, что приехал, – дотягивается до моих рук и сжимает их, передавая тепло и благодарность.

– Рад был тебя увидеть, Тая. Будь умницей.

– Как всегда.

Я встаю и заключаю её в объятия маленькую проказницу. Губы припечатываются к светлой макушке, вымещая в поцелуе яркие чувства, которые так редко посещают меня в последнее время.

– Когда исполнится восемнадцать, приютишь у себя в Москве?

– Все может быть.

– Нет, ты пообещай. Чтоб было ради чего жить, – наводит драмы она. Только слез не хватало.

– Не могу, вдруг я коньки откину к тому моменту.

– Ой… Ну хоть завещание оставь тогда, – закатывает глаза и получает от меня щипок за её вредный нос.

– Буду скучать, – чуть слышно произносит она, поджав нижнюю губу.

– И я, малышка.

* * *

Распрощавшись с Таей, я заехал в цветочный магазин и с букетом белых роз направил автомобиль в конец поселка. Именно эти цветы были Её любимые. Я помню все: наши счастливые дни и не только, в особенности, самый последний, дурной, который поставил слишком некрасивую точку. Роковую. Прошло десять лет, а я не могу себя простить… И её не могу. Во мне нет смирения, которое бы обеспечило покой в душе и позволило жить так, как хочется.

В вечерних сумерках мой автомобиль съезжает с асфальта на проселочную дорогу, ведущую в небольшой лесок. Именно в нем расположилось местное кладбище. Там теперь живёт Наташа, моя первая любовь, и мне не нужно гадать, где найти её, как это было раньше… Её место неизменно.

И она сама сделала это выбор, черт подери. За нас обоих. Взяла и ушла, оставив меня с невыносимым чувством вины, который неподъемным грузом лежит на сердце. Мое проклятье.

Её черный мраморный памятник я вижу издалека. Он высокий и вмещает фотографию Наташи во весь рост. Именно такой я запомнил её – молодой, цветущей, сентиментальной, доброй и улыбчивой. В дурацком сарафане, который ненавижу всей душой: именно в нем она была при последней встрече.

– Привет, любимая… – шепчу, опуская живые нежные цветы на холодный камень.

Наташенька стоит напротив меня и неизменно улыбается в ответ, а я…

А я хочу разбить этот гребанный камень, содрать все декоративные цветы, достать из земли её вместе с душой, чтоб в отчаяние вытрясти её вновь, заглянуть в глаза и спросить, зачем она это сделала… Дура, дура, дура!

Все можно было бы исправить, придумать что-нибудь, решить…

Я бессильно опускаюсь на скамью и опускаю поникший взгляд в землю. Гробовое молчание бьет по ушам сильнее адового крика грешника. Я сильно сжимаю пальцами уголки глаз, и начинаю убивать себя… Ведь это я во всем виноват.

Глава 13. Паша

Десять лет назад

Песочный клубок пыли мчится за машиной, которую гоню по тихому безлюдному пустырю, расположившемуся за окраиной поселка. Из динамиков вырывается громкая музыка. Она удачно перебивает внутренне напряжение, стук беспокойного сердца, навязывая нужную волну. Настроение нервозно-отвязное.

– Уже тут, – хмыкаю без удивления, когда вижу силуэт девушки, стоящей под размашистой кроной многолетнего дуба.

Она тихо покачивается на качелях с книгой в руках. Все, как всегда.

Колеса надрывно тормозят ровно напротив дерева, который был своеобразным символом нашей пары. Это наше место на пустыре. Здесь я первый раз её поцеловал и признался в любви. Много воспоминаний проносится в голове, тенистое местечко под дубом видело и улыбки, и слезы, слышало и стоны взаимного удовольствия и громкие ссоры… Это наша история.

И ей пришел конец. Неумолимый.

Я должен поставить точку. Сегодня, здесь и сейчас.

– Привет, – улыбаясь, спрыгивает с качелей Наташа и откладывает книгу на деревянное сиденье.

Я сделал эти качели специально для неё – это был сюрприз, который преподнес перед своим отъездом. Она была очень рада и обещала летать на них каждый день, вспоминая и ожидая меня два злосчастных месяца, пока буду пребывать за границей с семьей.

– Привет, – захлопываю дверь новенькой тачки, подаренной отцом день рождение.

Моя ответная улыбка выходит более вынужденной, чем естественной. Я иду к ней, побрякивая цепочкой на джинсах, которые идеально сочетаются с широкой ляпистой футболкой известного бренда, купленной в Канаде. Во рту играет мятная жвачка, а на глазах черные очки, которые фиксирую на волосах, когда приближаюсь к девушке.

– Давно ждешь? – встряхиваю челкой, которую успел отрастить.

– Да нет…

Между нами шаг. Для меня – пропасть. Наташа неспешно скользит по мне взглядом, изучая каждую новую деталь во внешнем виде.

Да, я изменился. Сильно. И дело даже не в гардеробе или прическе – это второстепенное. Два жарких летних месяца перевернули мою жизнь и отношение к ней. Я выбрал другой угол обзора. Не знаю, что на это повлияло… Другая страна, её менталитет, новая компания или я просто повзрослел и сбросил розовую пелену с глаз.

Факт один – я уже не тот. И чувства не те…

Изменилась ли Наташа? Она все та же.

На ней простой длинный сарафан, подол которого поддувает теплый ветерок, он же развевает её слегка волнистые длинные светлые волосы и доносит до меня её нежный аромат василька. Мягкая улыбка играет на спокойном миловидном лице, и любопытные голубые глазки пытливо рассматривают меня.

Я также смотрю на неё и, к своему сожалению, понимаю, что не ошибся. Меня ничто не трогает более в её образе, как это было раньше. Чувства куда-то улетучились. Все пресно, привычно и скучно.

– Я соскучилась, – вдоволь наглядевшись со стороны, Наташа преодолевает расстояние между нами и обнимает, прижимаясь к груди.

Мои руки вспоминают её хрупкое тело. Тонкая березка. Она облегченно выдыхает, а я напрягаюсь. В горле неприятно саднит, и я через силу сглатываю.

– Я тоже.

И это правда. Я рад её видеть, но… Её объятия больше не греют. Я не жажду поцеловать её в губы или шептать о любви после долгой разлуки. Мне некомфортно стоять столь плотно к ней и дышать в унисон.

Не хочу обманывать ни себя, ни её. Мне больно, и я мечтаю остаться с ней друзьями ни смотря ни на что… Наташа знает обо мне все, она всегда была рядом, и умела поддержать, когда это было необходимо. Потому я не имею права ей врать и притворяться.

– Такая смешная, – хихикает она, подбирая мою челку, которая все-равно свисает на один глаз.

– Так модно, ничего не понимаешь, – встряхиваю головой, отстраняясь от девушки.

– Наверное… – опускает глаза, дергая плечиком.

Я прячу руки в карманы и слегка покачиваюсь, выжидая более удачный момент для признания. Очень тяжело. Язык немеет во рту и грудь наливается свинцом.