Беременна в расплату
Шрифт:
Бадрид. Ему и говорить ничего не надо. Не нужно произносить всех своих жестоких слов. Дергать за волосы и сдавливать шею.
Все. Все в его глазах. Огромных. Бездонных. Полных яростной пучины.
И я боюсь дышать рядом с ним. Боюсь сказать лишнее слово. Не так шевельнуться!
Потому что вижу. Вижу. Чувствую. И пробирает до мурашек.
Один неверный жест, и этот вулкан сорвется. Нас накроет расплавленной лавой. Испепелит так, что даже ошметок не останется!
И я чувствую. Я знаю. Его ярость, его ненависть — одна сплошная боль.
Он же
И ничего. Ничего уже нельзя будет исправить! Ничего не изменить!
Если Бадрид сейчас НАС раскурочит, то ничего не останется. Ничего уже мы больше не сложим. Ничего не соберем.
И его боль я чувствую так явно, будто мне в сердце засадили множество острых ножей. А они заставляют кровоточить. Они колют снова и снова, вонзаясь все глубже. И проворачиваются миллионы раз!
Это не больно.
Это будто сдирает кожу с самой души. Оглушает дикой болью так, что дышать невозможно!
И я понимаю.
Понимаю его. Все то, что он видел…
Он не услышит сейчас ни единого моего слова!
Лучше молчать. Не пытаться. Не срывать то, что и так сдерживается диким усилием его воли.
Впервые я понимаю, что нужно быть мудрой.
Просто замереть рядом с ним. Просто переждать.
Только когда он успокоится. Когда эта дикая лава бурлить перестанет.
Только тогда будет шанс. Единственный шанс на то, что он что-то услышит!
Я ведь знаю. Я помню, как это было. Что я чувствовала, когда видела его с другой. Когда он другую вел под венец. Прекрасно помню, как меня раздирало на куски, на рваные части.
А он?
Что чувствует он, когда видел меня с Динаром?
Это стократно хуже. Ведь выглядит все именно так, что я его предала!
Поэтому только молчу.
Улыбаюсь, но лишь внутри.
Радуюсь, что удалось пережить эту ночь. Ведь именно первое время самое трудное!
И он сдержался. Вчера еще сдержался, хотя я видела, чего ему это стоило! Меня саму чуть не взорвало его дикой стихией!
Но он принес еду. Сам!
А, значит, в его сердце еще есть. Есть маленький ход. Может, просто самый незаметный закоулок. Через который я смогу донести ему правду. Через который я смогу возродить нас и нашу любовь! И это единственное, что дает мне надежду! Ведь, если бы все было кончено, он отослал бы меня подальше. Не приходил бы. Поручил надзирать за мной своим людям!
— Куда?
Стараюсь не смотреть на него. А сама жадно вбираю каждую клеточку. Лица. Мощной фигуры. Каждый оттенок, что плещется в черных глазах.
Распаковываю принесенный им пакет.
В руки не дает. Оставляет на кресле, просто кивнув на него головой.
И даже не подходжит. Так и остается стоять в проеме, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
А мышцы вздымаются. Жилы дико набухли. Кулаки сжаты почти в камень.
Так лучше. Держаться сейчас подальше. И побольше молчать.
Белье. Платье. И еще одно. Домашнее.
— Мы едем в клинику, — обрывочно бросает, прожигая меня взглядом.
Явно уходить и дать мне возможность одеться не
собирается.Что ж. Я просто молча беру пакет и отправляюсь в ванную. Надеюсь, этим я его не разъярю и он не вышибет дверь, как дикий зверь?
Но мне все же удается спокойно одеться.
Он даже не торопит, хоть я слишком много времени трачу на сборы.
Руки дрожат. Просто трясутся, как в лихорадке.
Несколько раз приходится умыть лицо ледяной водой.
А внутри разливается ликование!
Вот оно! То, о чем я так мечтала!
Мы вместе едем в клинику! С ним! С отцом моего малыша!
— Ну, разве это не чудо?
Шепчу ему сквозь слезы, поглаживая живот.
Еще ничего не видно, но вся моя жизнь давно перешла туда. К нему.
Только сейчас понимаю. Ведь это именно то, что казалось мне просто нереальным счастьем!
Даже прислоняюсь к стене, чувствуя, как кружится голова.
А еще…
Кажется, я даже здесь ощущаю, как раздуваются ноздри Бадрида. И как нетерпеливо он дышит!
— Не волнуйся, малыш, — шепчу, водя рукой на животе по кругу.
— Он все поймет. Он тебя примет. Все будет хорошо!
Но выходя, натыкаюсь на ледяной, непробиваемый взгляд.
Его глаза опасно вспыхиваюст, когда Бадрид хищно оглядывает меня с ног до головы.
А после просто разворачивается и идет вперед.
И мне не остается ничего, как просто следовать за ним.
— Все анализы в норме на первый взгляд, — сообщает врач.
А мы выглядим, как самая обыкновенная пара.
И никто не догадается, какой ураган проносится внутри!
— Будущая мамочка ослаблена и чуть истощена. Видимо, были какие-то переживания? Не тревожтесь. С малышом все в порядке. Витамины, свежий воздух и внимание. С этим вашему супругу легко справиться.
Бадрид что-то рыкает в ответ, а у меня будто изморозь проносится по коже.
С самого начала, как только мы вышли из дома и сели в машину, его лицо будто каменное изваяние. И только по сжатым челюстям я понимаю, как он напряжен.
— Какой срок?
Хрипло спрашивает Бадрид.
— Примерно восемь недель. Точнее скажут анализы. Но пока причины для беспокойства нет. Только гулять побольше и поменьше волноваться!
Я с замиранием сердца рассматриваю нашего малыша на экране.
До слез хочется, чтобы ОН сейчас не стоял каменным изваянием!
А взял меня за руку.
Нежно провел по лицу.
Сказал бы, что мы пережили самое трудное, но все позади и дальше мы будем вместе!
Но я вижу только его широкую спину.
Что он чувствует? Что ощущает сейчас?
Думает о том, как бы отправиться меня на аборт?
Или уже все-таки понял, что этот ребенок может быть только его?
Ладно, Мари. Хватит нервничать, — уговариваю сама себя.
Сейчас он договорится про тест ДНК. И все встанет на свои места!
Но прием заканчивается.
Врач еще что-то поясняет Бадриду. Отдает какие-то бумаги, выписки.
И…
Он просто сухо благодарит и прощается, отправляясь на выход.
А я замираю.