Беременная от моего друга

Сдавленный стон вырывается из моей груди, а Илья тут же подхватывает меня на руки словно пушинку и мягко опускает на диван в гостиной. Я хаотично расстегиваю пуговицы на его рубашке, нахожу ремень и дергаю вниз ширинку. Илья достает из кармана презерватив и раскатывает его по всей своей длине.

Когда он входит в меня, я выгибаюсь от удовольствия и поддаюсь ему бедрами навстречу. Его движения сильные и резкие, он толкается в меня всё быстрее и жестче. Смотрю на него снизу вверх, перебираю пальцами его жесткие волосы, трогаю обнаженное тело и жмусь к нему так сильно, словно он один сможет защитить меня от целого мира.

С каждым его толчком внизу живота разрастается невидимый шар, который лопается как раз в тот момент, когда я произношу ему свои признания:

— Я люблю тебя, люблю тебя, — шепчу, всё ещё сотрясаясь под ним и ощущая как слабеет собственное тело.

— Я тебя тоже люблю, Кудряш, — произносит с какой-то особой грустью в глазах.

Встав с дивана осторожно прохожу к ванной комнате. Забираюсь под теплые струи душа, намыливаю тело и смываю с себя его запах, хотя мне очень этого не хочется. На стиральной машинке жужжит мобильный телефон, и я тянусь к нему мокрыми руками, тут же открывая входящее в мессенджере сообщение.

Это фотография. Достаточно нечёткая, поэтому я не сразу понимаю, что, чёрт возьми, происходит. На ней изображена девушка, которую я узнаю почти сразу же. Белокурые длинные волосы, большие широко распахнутые глаза и пухлый рот приоткрытый буквой О. Кажется кто-то ей приносит неземное удовольствие. Переместив глаза на человека, который находится сверху на ней, закрываю рот ладонью, чтобы не закричать.

Это мой Илья. Я сразу же узнаю его по шраму на плече, который остался у него после падения с высоты в детстве.

Глава 41.

Альбина.

Выключаю воду, выбираюсь из душа. Обнаженная стою перед зеркалом и смотрю на свое отображение. Несовершенная, взрослая, измотанная. На теле остались следы после двух сложных родов. Тушь потекла, волосы всклочены. Идеальностью во мне и не пахнет в отличии от юной и совершенной Сони с пухлыми чувственными губами, милым личиком без единой морщинки и роскошным телом. Впрочем, без одежды я её не видела, но почему-то даже не сомневаюсь в том, что она — не я.

Я уже проходила такое однажды. Ощущение того, словно меня ещё раз макнули в дерьмо, изваляли в грязной луже и растоптали тяжелыми ботинками от и до. Где болит больше — не понимаю. Знаю только одно, что переживу — у меня есть маленький, на значимый стимул для этого, а тогда его не было.

Умываю лицо холодной водой, смываю с себя остатки косметики и, вытирая с себя капли воды полотенцем, надеваю поверх тела платье. Дальнейшего плана у меня нет. Закатывать истерики как нормальная женщина я не умаю. Бросаться вещами и требовать объяснений — тоже. Да и сил моральных у меня на это не осталось.

Когда выхожу в гостиную, то замечаю Илью. К сожалению, он не ушел и не спит, а это означает, что оттянуть разговор не получится. Громов застегивает рубашку на груди и, увидев меня, слегка хмурится.

Я молча сажусь на диван и, открыв сообщение, пришедшее с номера Сони, протягиваю ему. Всматриваюсь в его выражение лица, пытаюсь уловить хоть каплю растерянности, но этого не происходит.

— Я всё объясню, Альбин, — произносит Илья.

Недавно я уже слышала это. От Романа, не от Громова, но он не убедил меня этой банальной фразой и я, конечно же, ему не поверила.

— У нас не было ничего, слышишь?

Он стоит надо мной. Смотрит сверху вниз, а я взгляд на него поднять боюсь. Теперь понимаю, почему я от разговора откровенного с ним пять лет назад сбежала. Боялась увидеть в его глазах то, чтобы окончательно меня растоптало бы.

— Как вы оказались вместе, Илья? — спрашиваю первое, что приходит в голову.

Оказывается, что разбираться дотошно в этой гадкой ситуации гораздо сложнее, чем я думала. Это словно ходить по минному полю. Неверный шаг и тебя к чертям подорвёт.

— Вчера я встретился с отцом Сони, чтобы обсудить дела, — произносит, опускаясь на диван рядом со мной.

К счастью, он не пытается ко мне прикоснуться, а ведь ещё десять минут назад мы занимались с ним сексом. Надо же, как одно сообщение может перевернуть жизнь. Теперь мы словно на разных берегах и мне стоит огромных усилий его услышать.

— В какой-то момент, за разговорами с Орловым, меня вырубило, — продолжает Громов. — Очнулся я утром у Сони в квартире.

Сильнее, Громов, сильнее. Раздави меня своими признаниями…

Слышать его просто невыносимо. Легкие спирает от нехватки кислорода, давит виски, а в ушах слышится тонкий писк, который вызывает ещё большее раздражение на все происходящее. Абсурдно, глупо, пошло. Интересно, он проснулся с ней в обнимку? Она прижималась к нему? Нет, не интересно. Не буду думать об этом.

Закрываю ладонями уши и смотрю прямо перед собой. Илья что-то ещё говорит, но меня из реальности выносит. Вспоминаю себя пять лет назад, когда узнала о его измене впервые. Теперь уже сомневаюсь, так ли был неправ Игнашев и мама. О, она наверняка ликовала бы, если бы была сейчас рядом, ведь мама в очередной раз оказалась права. Недоверие нас погубит.

Так вот, пять лет назад, что-то похожее я уже проходила. Сидела на полу в ванной и глухо выла. Думала о том, что будет правильнее закончить своё существование прямо сейчас. Кое-как поднялась с места, открыла теплую воду, залезла в ванную прямо в одежде. Когда вода стала плескаться через бортики выключила краны. И шум в ушах был таким же как сейчас, и виски ломило, и не слышала я ничего. Даже в тот момент, когда Ромка выбил дверь ногой и стал вытаскивать меня на сушу.

Громов поворачивает меня к себе, убирает руки от ушей, обхватывает лицо ладонями и просит на него посмотреть.

— Перед вылетом я сдал анализы на наличие в организме наркотических веществ, — до меня доносится его голос. — Утром будут результаты. Слышишь меня, Альбин?

— И что это даст?

— Хотя бы то, что я не самостоятельно поехал с ней домой, Кудряш. Даже думать забудь об этом. Я люблю только тебя. И всё это время любил. До одури, до сумасшествия, — он вытирает пальцами мои выступившие слёзы — признак того, что меня прорвало, а значит скоро будет легче. — Увидел в аэропорту и понял, что так просто так не опущу, буду за нас бороться.