Берендей

Леонид вспомнил горячую ванну, кресло перед телевизором, мягкий диван с чистым постельным бельем… И снова завыл: теперь ему не было страшно, только горько и обидно. Он выл, пока не понял, что ему холодно. Гораздо холодней, чем несколько минут назад. Он огляделся: вокруг стемнело. Обычные человеческие руки обхватывали колени в ватных штанах. Шапки не было.

Он вскочил, подпрыгнув от радости. Значит, колдовство было всего лишь временным? Прошло несколько часов, и он снова стал человеком? И не приснилось ли ему все, что с ним произошло?

Но изорванные, смятые палатки говорили об обратном. И медвежьи следы вокруг - зимней ночью не бывает совершенно темно.

Теперь его задача - выбраться из леса. Незамеченным. И вернуться домой. Тихо, как будто он никуда не уезжал.

Леонид не стал собирать много вещей, взял только самое необходимое, собираясь к утру добраться до коттеджа. Лес вокруг молчал, Леонида подгонял холод. Надо было пойти и подобрать лыжи, но Леонид не смог набраться храбрости, чтобы вернуться к месту охоты. Ему показалось, что мертвые медведи поднимутся вместе с мертвыми людьми. Ведь никто не открыл им ртов, чтобы выпустить душу. И едва он представил себе поднимающегося мертвого медведя, как тут же почувствовал ветер. Ветер и свет. Как будто глянул на мир через прибор ночного видения - только не красным засветился лес, а синим. И земля ушла куда-то вниз. Леонид глянул на себя и понял, что он снова медведь, огромный медведь. И мертвые медведи абсолютно мертвы. А даже если бы они и поднялись, чтобы отомстить своему убийце, то еще неизвестно, кто бы от этого больше пострадал.

И он огласил лес победным ревом: первый раз в жизни ему не надо было преодолевать страх - он не чувствовал страха. И тогда Леонид решил, что в его новом положении есть свои плюсы.

Три дня он прожил возле палаток. Он не контролировал своих превращений, но отметил, что тоска по дому превращает его в человека, а страх или злость - в медведя. На второй день он захотел есть. Леонид подъел запасы, припрятанные в палатках, и для человека этого было бы достаточно, но огромное тело медведя требовало пищи. Много. И когда голод стал невыносим, Леонид вдруг услышал зов. Смутный, еле слышный. Он чувствовал его и в медвежьем, и в человеческом обличье: что-то влекло его на юг. Сначала он думал, что его тянет домой, но, прислушавшись к своим ощущениям, понял: ему надо дальше. Еще немного южней. И там его ждет теплый кров и много еды.

Голод и неведомый зов заставили его выйти из леса.

Леонид шел, не разбирая дороги. Он не мог вспомнить, как их вел медвежатник, поэтому выбрал дорогу наугад. Да и не боялся он ничего, пока был в медвежьем обличье. Но когда за деревьями мелькнул свет, тоска затопила его сердце: он не видел света очень давно. За деревьями горела обычная лампа, желтое окно напомнило о доме, об уютном бра, висящем над диваном. Он не успел оглянуться как превратился в человека и подумал, что это к лучшему. И пошел на свет, высоко поднимая ноги, вязнувшие в снегу.

Но все вышло не так, как ему хотелось: навстречу вышел человек в камуфляже и с автоматом.

–  Стой, кто идет!
– резко окликнул он Леонида.

–  Стою, - Леонид улыбнулся. Он и предположить не мог, что так обрадуется, увидев человека.

–  Ты что тут делаешь?

Парнишка был совсем молоденький - наверняка срочник.

–  В лесу заблудился. Три дня выйти не мог, - сообщил Леонид заранее заготовленную фразу.

–  Да? И как это ты мог в нем заблудиться, если тут пограничная зона? А документы у тебя есть?
– парень перевернул автомат так, что дуло оказалось направленным прямо Леониду в живот.

–  Да погоди ты!
– попробовал тот договориться мирно.
– Я три дня людей не видел, а ты в меня автоматом тычешь.

–  Да хоть десять дней! Документы покажи!

Леонид почувствовал раздражение: неужели нельзя к человеку отнестись по-человечески? Обязательно надо устраивать показуху и демонстрировать строгие правила?

–  Ну? Где документы?

Это нетерпение вывело его из себя, и мальчишка вдруг оказался где-то под ним, внизу. И Леонид уже в который раз почуял ветер. Ветер этот принес запах пищи. Такой желанной, теплой, живительной!

Леонид накрыл голову строптивого пограничника лапой, и тот сплющился, сложился и оказался примятым к земле. Леонид огляделся. Ни вскрикнуть от страха, ни тем более выстрелить солдатик не успел. Наверняка рядом были люди. И наверняка вооруженные. Леонид подхватил теплое безжизненное тело и поволок его в лес. Не туда, откуда только что пришел, а на другую сторону дороги, на юг. Приближаясь к желанной цели.

Одуряющий запах крови ласкал его ноздри, Леонид почувствовал дрожь нетерпения и ускорил шаг. Он понимал, что надо уйти подальше, иначе его могут обнаружить, но больше трехсот метров пройти не смог.

Берендей вышел из автобуса на кольце.

К утру ударил мороз и теперь стал только сильнее. Солнце било в глаза, отражалось от снега. Берендей не любил зиму, и особенно - зимнее солнце: его глаза были слишком восприимчивы к свету, и на зимнем солнце он видел хуже, чем в темноте.

Он, прощаясь, махнул рукой водителю автобуса, своему однокласснику, но тот вдруг высунулся из окошка:

–  Слышь, Егор? Говорят, в лесу медведь появился. Людоед.

Берендей неопределенно передернул плечами.

–  И что делать-то?
– спросил тот.

–  Ничего. Я разберусь.

Одноклассник удовлетворенно кивнул и завел мотор.

Как все просто… Интересно, можно ли вообще с этим разобраться? Берендей зашагал по дороге к дому, пройдя под аркой, которую образовала согнутая береза. От кольца автобуса до его дома было около четырех километров, но дорога, хоть и грунтовая, была хорошей, наезженной.

Вот все и стало ясно. Как только Берендей понял, что перед ним Заклятый, все загадки разрешились сами собой. Понятно, почему он вызывает страх: Заклятый всегда крупней и сильней берендея по крови. Обычного берендея рожает медведица, он несет в себе не только гены отца, но и матери. И у медведицы из средней полосы России не может родиться гризли или кадьяк. А Заклятый появляется из ничего. Волей того, кто его заклинает. И воля эта зависит от силы его гнева.

Берендеев по крови очень мало, все они считают себя родственниками друг другу. Никогда берендей не нападет на берендея, вне зависимости от роста и силы. Они вместе хранят свою Тайну и оберегают друг друга от ее раскрытия. А Заклятый эту Тайну не бережет, она для него ничего не значит. Заклятый - смертник, после заклятия ему остается жить не больше года, потому что он не умеет быть бером. Он как зверь из зоопарка, который не выживет, если его выпустить в лес. Только очень сильный зверь. Он не умеет добывать себе пищу, поэтому будет убивать. Человек - очень легкая добыча для зверя, если не вооружен. И Заклятому проще убивать людей, чем гоняться за осторожными лосями и быстрыми зайцами. Пока люди не убьют его.

Понятно стало, почему Берендею удалось убежать. Заклятый не владеет медвежьим телом, как это умеет сам бер или берендей по крови. Этому надо учиться так же, как человек учится ходить, бегать, танцевать, кататься с ледяной горы. Это приходит с опытом, которого у Заклятого нет. Не может он контролировать и превращения в бера. До трех лет Берендей тоже не умел этого. И только когда отец забрал его у матери, он начал постепенно этому учиться. Маленьким ему стоило разозлиться или испугаться, как он тут же оборачивался медвежонком. И наоборот, если в облике медвежонка он терялся или тосковал, то немедленно становился мальчиком. Полностью взять под контроль превращения он смог только годам к семи. А Заклятый не может превратиться в бера или человека по своей прихоти, как Берендей, с ним это случается непроизвольно. Как вчера ночью: ему стоило сказать лишь несколько жалобных слов Юлькиной маме, и она бы открыла дверь. Но вместо этого он разозлился - и тут же стал бером.