Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Шрифт:
Гусинский: Мы еще раз сели, все проанализировали. Мне кажется, это кардинально неправильное решение.
Березовский: Я настолько точно знаю, что это абсолютно правильное решение.
Гусинский: Настолько же, насколько я сейчас уверен, что это абсолютно неправильно…
Березовский: Меня тем не менее интересует:
Гусинский: Значит, ты решишь – это твое право.
Березовский: Это будет сделано, я правильно понимаю?
Гусинский: Это будет сделано, Борь.
Березовский: Сегодня?
Гусинский: Давай так. Один день.
Березовский: То есть завтра, это будет сделано точно?
Гусинский: Да.
Березовский: Володь, я тебя прошу, это для меня настолько важно, потому что завтра меня уже в Москве не будет… Дай мне Ромочку еще.
(Трубку берет Абрамович.)
Березовский: Ром, я сейчас поговорил с Володей. Я хочу услышать аргументы, но у меня решение абсолютно бесповоротное.
Абрамович: Понятно.
Березовский: А ты считаешь, у меня есть аргументы?
Абрамович: Борь, это все зависит от того, насколько ты чувствуешь свою ситуацию.
Березовский: Я чувствую очень серьезно. Я ощущаю, что нужно сделать, чтобы обернуть в свою противоположность.
Абрамович: Просто они считают, что газеты раздавят в этом случае еще сильнее.
Березовский: Нет. Теперь меня интересует про Нетаньяху (премьер-министр Израиля. – Авт.). Что ты знаешь по этому поводу?
Абрамович: Что он был гражданином США, и министр обороны был гражданином США и к моменту избрания он отказался от гражданства.
Березовский: Публично отказался от гражданства.
Абрамович: Да.
Березовский: Все ясно. Рома, будь любезен, если можно, еще таких историй мне и точных по годам – тогда-то и тогда-то отказался. Сделай это, мне это очень нужно. Потому что я готовлюсь к серьезнейшей акции. Она будет прецедент в России. Договорились, да?
Наиболее занятно в этой истории, что об израильском паспорте Березовского российские спецслужбы – а именно они были мотором всего скандала – узнали не от кого-нибудь, а от самого же Гусинского. Еще в начале 1995 года, когда стараниями Бориса Абрамовича президент «Мост-банка» был вытурен из России, в отместку он рассказал вступившему с ним в контакт коржаковскому посланнику Валерию Стрелецкому о страшной тайне своего обидчика.
Самые злейшие враги – бывшие друзья, как, впрочем, и наоборот. Если когда-то и запалил Гусинский этот пожар, то сам же его в итоге и потушил. Не отправься он тогда в Израиль, трудно сказать, чем закончилось бы все дело; может, дошло и до позорной отставки.
О том, что помимо израильского у Березовского с незапамятных времен имеется еще и доминиканский паспорт, купленный по случаю за 15 тысяч долларов, так никто – в том числе лежащий на койке президент – и не узнал.
Боюсь, впрочем, что и об израильском паспорте Ельцин не узнал тоже; он вернется к жизни лишь многими месяцами позже.
…На всем протяжении этого скандала Борис Абрамович без устали не переставал напирать на его антисемитскую сущность; дескать, враги демократии специально пытаются дискредитировать его, ударяя по ахиллесову пятому пункту.
(Помню, в прессе даже развернулась тогда дискуссия: допустимо ли повсеместно называть Березовского по имени-отчеству; это, мол, сознательно разжигает в обществе низменные инстинкты.)
Вообще, еврейскую карту Борис Абрамович (простите уж, что вновь так его именую) неизменно вытаскивал из рукава, едва только ощущал новое приближение опасности. Стоило журналистам уличить его в очередном прегрешении, как моментально начинал он вопить о происках антисемитов и трясти… Черт его знает, кстати, чем Березовский мог трясти, ибо в 1994-м он благополучно покрестился, оживив, таким образом, один скабрезный анекдот про дилемму в мужской бане, где надо либо снимать крест, либо надевать трусы. (Еще в младенческом возрасте наш герой пережил обряд таинства, именуемый в иудаизме «брит мила».)
«У нерусского в России в политике или рядом с политикой остаются только две возможные функции: либо серый кардинал, либо кошелек, – плакался он, например, в ответ на обвинения в коррупционных связях с Семьей. – Значит, мне остается быть либо серым кардиналом, либо кошельком. На большее я по разумению патриотической общественности просто не имею права».
Во всем и всегда Борис Абрамович оставался верен себе: ради собственной выгоды он готов был декларировать любые убеждения, подлаживаясь и мимикрируя под веяния конъюнктуры; доведись – он и к сатанистам легко бы примкнул, не говоря уж о солнцепоклонниках.
Когда в ноябре 1993-го Березовский запросил израильское гражданство, ничего общего с его национальной самоидентификацией это не имело; в интервью журналистам он без тени смущения так прямо и объяснял потом.
«Я находился под очень сильным давлением людей, которые не хотели, чтобы я занимался бизнесом и продолжал здесь жить… Это, так скажем, и криминальные структуры, и политические силы… И тогда я реализовал право любого еврея формализовать свои отношения с Израилем».
Иными словами, земля обетованная была нужна ему исключительно в виде «крыши»; иностранный паспорт давал Березовскому определенную защиту, да и за рубеж выезжать с ним было намного проще; чужое гражданство играло для него столь же утилитарную роль, как и купленная за рубежом недвижимость: в Майнце, Лондоне, Тель-Авиве.