Берия без лжи. Кто должен каяться?

Именно поэтому стараюсь не приводить доводов Серго Берии, который написал книгу о своем отце и которому не верят просто потому, что пишет сын.

Из интервью Меликишвили приведу несколько выдержек, которые характеризуют и то время, и Лаврентия Берия со стороны:

«Каждое утро в 9 часов домой к Берии в крцанисскую резиденцию (там же, где ныне живет Эдуард Шеварднадзе) я привозил парикмахера. Через час хозяин уже был на работе, где оставался до 17 часов. Потом мы возвращались в резиденцию. Перед обедом Берия собирал охранников, дворников, садовников – словом, всех, кто служил в Крцаниси, – и 30–40 минут с азартом играл с ними в волейбол. После обеда часок отдыхал – и опять на работу.

В 9 вечера каждый день по специальной телефонной связи Берия связывался со Сталиным и детально докладывал о событиях в республике. Берия не решал никаких вопросов без согласия вождя. Он был солдатом, у которого был командир – Сталин. И Лаврентий Павлович честно выполнял все его задания.

После работы хозяин начинал осматривать строительные объекты. В Тбилиси их было предостаточно. Одновременно строились десятки многоэтажных жилых зданий, ИМЭЛС (Институт Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина), лечебный комбинат, музей комсомола, лимонадный завод, стадион «Динамо», редакция газеты «Коммунист»… С тех пор в Тбилиси такого размаха городского строительства больше не было.

Берия был сверхпунктуальным и строгим человеком. Злился, когда я подъезжал всего на 5 минут раньше положенного. Я уже не говорю об опоздании…

Мать Лаврентия, госпожа Марта, была глубоко верующей женщиной. Почти ежедневно она посещала православную церковь и молилась за благополучие сына. Супруга – Нина Гегечкори – запомнилась мне как обаятельный, добрый и скромный человек, общаться с ней было легко. Она училась в сельскохозяйственном институте и часто, чтобы меня не беспокоить, домой ездила из института в переполненном трамвае. Однажды я ее повез в одно загородное хозяйство (тогда она работала над дипломом и должна была взять пробы почвы). Увидев жену Берии, директор хозяйства от волнения чуть в обморок не упал. Правда, потом, успокоившись, пригласил ее на обед.

– Коля, прошу тебя, составь нам кампанию, – сказала Нина. И, видя, что я стесняюсь, добавила: – Без тебя я не пойду…

За обедом я в первый раз попробовал восхитительное грузинское вино «Цоликаури». Отпил немного и поставил стакан. Нина заметила и рассмеялась:

– Что ты, Коля-Николай, так крадешься к вину? Пей до дна. Если опьянеешь – я здесь! Сяду за руль.

Так и вышло. До Тбилиси меня везла супруга хозяина. Сестра Лаврентия, Нато, от рождения была глухонемой, но почти со всеми делами семьи управлялась именно она. Ко мне Нато всегда относилась как к брату – искренне любила и заботилась. Бывало, увидев меня, издавала радостные, неестественные звуки и жестами старалась выразить свои чувства. В багажнике своей машины я частенько находил корзиночки с фруктами и продуктами, которые тайком клала мне Нато. За ней тогда ухаживал один железнодорожный инженер, просил выйти за него замуж. Помню, вызвал Берия к себе этого жениха и спросил:

– Интересно, кого ты хочешь в жены, меня или мою сестру? Что тебе понравилось в Нато, слух, речь или внешность? Знай одно: от меня ничего не жди!

Инженер все-таки женился на Нато. К счастью, он оказался человеком добропорядочным и после ареста Берии не бросил ее, как ожидали многие.

У Лаврентия был единственный сын – Сергушка. Каждое утро я его возил в немецкую школу. Учился он отлично, много читал. Особенно любил приключенческую литературу. У Сергушки был личный телохранитель, каратист Коля. Несмотря на мой рост – 192 сантиметра – и осанистость, Коля своими ловкими приемами легко со мной управлялся, а Сергушка при этом смеялся от души. По заданию Берии в саду Муштаиди построили первую в мире детскую железную дорогу, и Сергушка с друзьями работали там машинистами поезда…

– Поезжай к Митрофану Лагидзе, – вызвал меня однажды хозяин. – Скажи, что хочу с ним поговорить. Он хороший, уважаемый человек, и обращайся с ним мягко, чтобы не обидеть.

Получив такое задание, я отправился на лимонадный завод. Митрофан Лагидзе был создателем знаменитых вод, которые и ныне можно отведать на проспекте Руставели.

– Вас хочет видеть Берия, – сказал я с порога. Лагидзе вздрогнул и побледнел. – Когда вам будет угодно, чтобы я заехал за вами?

Он скинул белый халат и ответил, что готов ехать немедля. Всю дорогу молчал. Видно, размышлял, почему он вдруг понадобился первому секретарю. Я-то знал, в чем дело. В последнее время на имя хозяина стали поступать письма – вернее, доносы, – в которых сообщалось, что при производстве своих лимонадов Митрофан использовал какую-то тайную технологию. А любая тайна тогда считалась преступлением. Прибыли на улицу Дзержинского, к дому № 8, где располагался Центральный Комитет партии.

Лагидзе с поникшей головой зашел в здание. А через час появился полностью переменившимся, с озаренным лицом:

– Представляешь, кто-то настучал, будто у меня тайная технология. Да это же вздор, абсурд! Я подробно объяснил Павловичу, как готовлю лимонад. Он выругался в адрес анонимщиков и пожал мне руку. Едем, дорогой, ко мне. Будешь первым дегустатором нового питья, которое я лишь вчера приготовил.

Спустя несколько лет Митрофана Лагидзе (он мне сам впоследствии рассказал эту историю) вызывал к себе и Сталин. Наверно, и его забросали доносами. Знаменитый технолог с дочерью прямо перед вождем, в Кремле, приготовил напиток и попросил Сталина сравнить его с купленным в магазине лимонадом того же Лагидзе. Эксперимент завершился удачно.

– Никакой разницы, – заявил Иосиф Виссарионович и, выдержав паузу, добавил с улыбкой: – И тайны никакой…

В мае 1934 года меня направили к начальнику железнодорожного вокзала. Тот посадил в мою машину двух элегантно одетых молодых мужчин с девятью кожаными чемоданами.

Я отвез их к Лаврентию Павловичу, а чемоданы сдал в комендатуру. На другой день Берия вызвал почти всех секретарей райкомов и председателей колхозов западной Грузии. Мне он велел принести чемоданы.

– Слушайте внимательно, – обратился к собравшимся шеф. – В этих чемоданах – саженцы чая уникального вида. Каждый район возьмет по одному чемодану. Через год осмотрю ваши плантации. У кого высохнет хоть один саженец, тому несдобровать!

Впоследствии я узнал от Лаврентия Павловича, что те саженцы по его приказу были выкрадены нашими разведчиками с Цейлона, где за подобное преступление полагалась смертная казнь…

В 1934 году Берия начал реконструировать главную улицу Тбилиси – проспект Руставели. Обновляли и красили здания, вдоль улицы сажали чинары. Хозяин сам следил за ходом работы, любовался молодыми деревьями, интересовался, как скоро они вырастут и дадут тень.

Однажды утром, проезжая по Руставели, мы увидели, как здоровенный повар выносит из харчевни огромную кастрюлю. Подходит к саженцу и выливает под него грязную воду. Берия, выругавшись (матерился он всегда по-русски), велел остановиться, посадил повара в машину и доставил в милицию. В тот же день его послали на принудительные работы, где он целый месяц ухаживал за саженцами. А как-то раз хозяин увидел, как его соседка, пожилая женщина, колола дрова, тогда как ее 28-летний сын играл поблизости в нарды. Этого молодца на две недели отправили в детдом дровосеком.