Берия. Лучший менеджер XX века.
Шрифт:
— Товарищ Сталин, вот уже больше месяца, как арестован наш замнаркома по двигателям Баландин. Мы не знаем, за что он сидит, но не представляем себе, чтобы он был врагом. Он нужен в наркомате — руководство двигателестроением очень ослаблено…
— Да, сидит уже дней сорок, а никаких показаний не дает. Может быть, за ним и нет ничего… Очень возможно… И так бывает, — ответил Сталин.
«И на другой день Баландин, — пишет Яковлев, — осунувшийся, подстриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего не случилось».
А через несколько дней Сталин спросил:
— Ну, как Баландин?
— Работает, товарищ Сталин, как ни в чем не бывало.
— Да, зря посадили.
И
— Да, вот так и бывает. Толковый человек, хорошо работает, ему завидуют, под него подкапываются. А если он к тому же человек смелый, говорит, что думает, — вызывает недовольство и привлекает к себе внимание подозрительных чекистов, которые сами дела не знают, но охотно пользуются всякими слухами.
О чем говорит этот случай?
Во-первых, что Баландина арестовывали до объединения наркоматов, так что к его аресту Берия отношения не имел. А вот нарком авиационной промышленности Шахурин имел, потому что без его визы ордер на арест был недействителен. Зато освобождали Баландина уже при НКВД Берии.
Во-вторых, из рассказа Яковлева следует, что на Лубянке Баландина не били — лишь подстригли наголо, но это понятно. Но раз так — за сорок дней ни одного синяка, то выходит, что уж при Берии, во всяком случае, рукоприкладства не было. А ведь шла война!
В-третьих же…
В-третьих, из этого случая следует вот что… В Баландине Дементьев и Яковлев были уверены и за него поручились. И Сталин (но и Берия — тоже!) этому поручительству поверил, и Баландин был освобожден. Однако в авиационной промышленности был арестован не один Баландин. Тот же Туполев с сотрудниками до 19 июля 1941 года работал формально еще в заключении.
Так почему же Яковлев и Дементьев, да и сам нарком Шахурин не поручились и за них?
Боялись?
А почему же просить за Баландина не боялись?
Нужен был?
А другие что, не нужны были?
Нужны!
А за них руководство наркомата не поручалось. Значит, оно не было уверено в поголовной невиновности арестованных по делу Туполева?
Казалось бы, прецедент, созданный освобождением Баландина, должен был «команду» Шахурина подвигнуть и на дальнейшие ходатайства. Но не подвиг… Так какие претензии можно предъявлять Берии? Он ведь в отличие от Шахурина, Дементьева, Яковлева и других руководителей промышленности работников отраслей знал хуже или не знал вообще. Руководствовался оперативными материалами, а арестовывали-то не с бухты-барахты…
А ведь шла война.
Но шла она не для всех… И я сообщу читателю весьма любопытные сведения о наркоме авиационной промышленности Шахурине. Да и не только о нем…
В Наркомате иностранных дел в конце тридцатых и в сороковых годах подвизался некто Константин Уманский… Автор книги «Тайная политика Сталина» Г. Костырченко считает его «незаурядной и в то же время трагической личностью» и, многое переврав, продолжает:
«Отличный знаток русского авангарда в живописи, друг журналиста М.Е. Кольцова, он в 30-е годы работал корреспондентом ТАСС в странах Западной Европы, потом был направлен в НКИД (впервые он работал в центральном аппарате НКИД с августа по октябрь 1922 года. — С.К.), где занял должность заведующего (вначале — заместителя заведующего. — С.К.) отделом печати, которую наследовал после него Е.А. Гнедин, (фигура еще более темная, чем Кольцов и сам Уманский. — С.К). В 1939 году Уманского направили послом в США (вначале с 1936 по 1938 год он был советником полпредства. — С.К.). А в критические для Советского Союза дни ноября 1941 года Уманский был отозван в Москву…»
Уманского сменил Макс Литвинов, имевший в США более прочные позиции, хотя и у Уманского
они были неплохими. И до мая 1943 года этот «друг журналиста Кольцова» болтался членом Коллегии НКИД, а в мае его назначили послом в Мексику (в январе 1945 года он погиб там в авиационной катастрофе).Сказав это, я далее процитирую труд Костырченко, имеющий статус серьезной монографии (и действительно обильный интересным фактическим материалом):
«…в семью Уманского (в мае 1943 года. — С.К.) вошло большое горе. Его дочь Нина, учась в школе для детей высшей номенклатуры (сын Сталина Василий учился в обычной школе. — С.К.), подружилась с Володей Шахуриным, сыном наркома авиационной промышленности, и между ними возникло романтическое чувство, ставшее причиной последовавших вскоре трагических событий. Когда… стало известно, что Нина уезжает в Мексику… молодые люди договорились о прощальной встрече. Во время их свидания на Каменном мосту произошло бурное объяснение, закончившееся тем, что сын наркома в порыве отчаяния от предстоящей разлуки застрелил сначала девушку, а потом смертельно ранил себя…»
Уважаемый читатель! Если кому-то этого новоявленного Ромео жаль, то я по поводу его выходки могу лишь пожать плечами. Шла тяжелейшая война… Все честное и чистое в стране напрягало силы для того, чтобы быть в этой войне полезным народу. На фронт шли молоденькие девушки, в Краснодоне сверстники Шахурина и Уманской рисковали жизнями, которые к тому времени они уже мученически и отдали (15, 16 и 31 января 1943 года немцы частично живыми, частично расстрелянными сбросили 71 человека в шурф шахты № 5 глубиной 53 метра).
А здесь какой-то великовозрастный оболтус…
Короче, началось следствие. Вел его начальник следственного отдела Прокуратуры СССР Лев Шейнин (обращаю внимание, что вначале дело вел не НКВД). И было установлено, что орудием убийства послужил пистолет «вальтер», переданный сыну Шахурина сыном Анастаса Микояна — Вано.
Мать убийцы, жена Шахурина С.М. Лурье, утверждала, что имеет место провокация гестапо (за кордоном вообще-то не работавшего. — С.К.).
И… нечто, связанное с Третьим рейхом, к этой истории отношение действительно имело… Я опять прямо сошлюсь на Костырченко:
«Согласно записям обнаруженного в ходе обыска дневника Володи Шахурина, он и его друзья из семейств А.И. Микояна, А.С. Аллилуевой, хирурга А.Н. Бакулева, американского бизнесмена А. Хаммера (так у Костырченко, стр. 240, но это вряд ли ошибка, русская жена у Арманда Хаммера была. — С.К.) и других (хотелось бы знать и «других»! — С.К.), начитавшись позаимствованной у отцов «Mein Kampf» (русский перевод книги был распространен по указанию Сталина в узком кругу советских руководителей), создали организацию «Четвертая империя» и тайно именовали себя «рейхсфюрерами» и «группенфюрерами». Разумеется, расследованием этих обстоятельств занялись органы госбезопасности (которые тогда уже, к слову, вновь вышли из подчинения Берии. — С.К.)…»
Дело замяли, и восемь юношей по окончании следствия были высланы из Москвы. Как говорят представители нынешней «элиты», тяготеющей уже к англосаксам, — «no comments».
Здесь, конечно, можно было бы обойтись и без «comments». Но я замечу, что Шахурин, возможно, потому не ходатайствовал за того же Туполева, что не имел объективных оснований верить в лояльность к Советской власти собственного сына — так уж Шахурин его воспитывал. А был ли лоялен по отношению к Советской власти, спрошу я, коль уж так, сам Шахурин? Лоялен не к той государственной машине, в «колесе» которой он был не последней «спицей», а по отношению к Советской власти как власти масс и для масс}