Берия. Лучший менеджер XX века.
Шрифт:
Он приводит рассказ основателя КБ-1 генерал-майора Павла Николаевича Куксенко — тоже крупного ученого и конструктора-радиотехника, о том, как в одну из ночей 1950 года Куксенко вызвал к себе Сталин и сообщил, что последний неприятельский самолет пролетел над Москвой 10 июля 1942 года, и это был одиночный разведчик. А после этого Сталин сказал, что теперь надо строить такую ПВО Москвы, которая даже в случае «звездного» (то есть со всех направлений) массированного налета не пропустила бы к столице ни одного самолета, способного нести атомную бомбу.
На вопрос Сталина — какой должна быть такая ПВО, Куксенко ответил, что перспективная система противовоздушной обороны должна строиться на основе
Сталин подробно расспрашивал Куксенко, как считает Реутов, потому что проблема была для него достаточно нова. Но я не исключаю, что Сталин одновременно и испытывал пятидесятидвухлетнего специалиста, потому что значение радиолокации ему стало понятно еще до войны, хотя бы — после его бесед с адмиралом Акселем Ивановичем Бергом (отец — швед, мать — итальянка, сам Берг — чистокровный русак).
Чтобы читатель понял, что и мы не лаптем щи хлебали в «тоталитарные» времена, сообщу, что первая серийная бортовая радиолокационная станция «Гнейс-2» разработки В.В. Тихомирова была создана в июле 1942 года и устанавливалась на бомбардировщике «Пе-2» в варианте перехватчика. А Совет по радиолокации при ГКО, заместителем председателя которого стал Аксель Берг, был образован в июле 1943 года. Председателем Совета был, между прочим, Маленков, но и здесь он как компетентный управленец-«технократ» не отличился. В конце концов и радиолокацию — как заинтересованное лицо в высшем руководстве — поддерживал Берия.
Куксенко же во время войны в звании капитана ГБ был главным инженером номерного НИИ НКВД радиотехнического профиля, и Берия, безусловно, его знал. В 1947 году, в возрасте 51 года (родился в 1896-м, умер в 1980-м) Павел Николаевич стал доктором технических наук, а за год до этого получил Сталинскую премию за разработку нового бомбардировочного прицела. Весьма вероятно, что именно Берия «вывел» его на Сталина.
Так или иначе, Сталин сказал Куксенко, что необходимо незамедлительно приступать к созданию ПВО Москвы, рассчитанной на отражение массированного налета с любых направлений. Вскоре было образовано Конструкторское бюро № 1 (КБ-1) Министерства вооружения — крупный конструкторский и научно-производственный концерн по разработке систем радиоуправляемого ракетного вооружения. Во главе КБ-1 были поставлены профессор Куксенко и молодой Серго Берия, окончивший Академию связи в Ленинграде.
Григорий Васильевич Кисунько — в 1946 году преподаватель академии, а позднее — один из ветеранов и КБ-1, и работ по противоракетной обороне, Герой Социалистического
Труда, лауреат Ленинской премии, генерал-лейтенант, в 1996 году издал книгу «Секретная зона». Книга Кисунько в части оценок, особенно политических, оказалась неглубокой, но ценна описаниями фактической стороны дела.
О Сергее Берии он пишет, что тот высокомерием не отличался, был воспитан и тактичен, а «голова у него варила неплохо»… Кисунько же сообщает, что Сталин, убедившись в том, что Куксенко способен дать эффективную систему ПВО, «уже не считал нужным вызывать Павла Николаевича для личных бесед, предоставив «Беркута» на полное попечение Л.П. Берии».
Итак, и ракетные дела сваливались на того же человека, что вел уже дела атомные…
ВПЕРВЫЕ Берия столкнулся с ними по крайней мере за три года до войны, о чем практически никто сейчас не вспоминает. Причем он сразу же вышел на такую мощную «ракетную» личность, как Сергей Павлович Королев. Да, в то время Королев был осужден и находился в заключении. Но могу сообщить читателю, что Журнал посещений кремлевского кабинета Сталина зафиксировал появление Сергея Павловича в этом кабинете в октябре 1938 года (15 октября с 22.15 до 23.40). Это был долгий разговор с участием Ворошилова,
вошедшего к Сталину в 21.50 и вышедшего от него уже без десяти два 16 октября.Так что рассказы о том, что будущий Главный конструктор космонавтики годами кайлил породу, можно отдать Антоновым-Овсеенкам. Королеву пришлось, конечно, несладко, но не Берия в том виноват — арестовывали Королева до прихода Лаврентия Павловича на Лубянку. А вот после прихода туда Берия — среди множества дел по непосредственному, так сказать, профилю его «конторы» — внимательно знакомился и с остальным.
Один из основателей ГИРДа — Группы изучения реактивного движения — в Ракетном НИИ Королев с 1934 года занимался управляемыми крылатыми ракетами: 201, 212, 216, 217… Ракета 212 класса «земля — земля» стартовала с помощью пороховой ракетной катапульты с рельсовых направляющих, и ее первый полет состоялся 29 января 1939 года.
Тогда, когда Королев был «заключенным». И уже 3 апреля 1939 года он вновь появляется кабинете Сталина, на этот раз — вместе с Берией!
И они просидели там втроем с 18.00 до 18.35. Немногим более получаса, но это были полчаса личной беседы с главой государства! И разговор, скорее всего, шел о том, как лучше организовать работу Королева, чем Берия может и должен помочь… А поскольку все три собеседника были людьми дела и болтовни не терпели, то за полчаса все и обговорили.
Но, видно, Сталина интересовали и чисто технические подробности, потому что на следующий день Королева привезли к Сталину еще раз. И они уже наедине беседовали еще час — с 18.00 до 19.00.
В книге безусловно выдающегося деятеля советского ракетостроения Бориса Евсеевича Чертока «Ракеты и люди» утверждается, что Сталину «обычно докладывали» о всех новинках в области вооружений, но о «сухопутных (для профессионала термин вообще-то странный. — С.К.) реактивных снарядах Сталин до 1941 года информации не имел».
Как видим, имел.
Причем, заметим, вот невинно осужденный Королев перед Сталиным. Нам давно привычна сказочка о вздохах: «Эх, если бы Сталин знал!» Но вот Сталин знает… Он ведь не может не знать, откуда к нему привозят молодого талантливого ракетчика. Ну, так что же этот ракетчик не падает на колени и не просит: «Помилуй мя, товарищ царь-государь! Не губи душу!»?
Нет — идет деловой разговор, и оба понимают, что некий грех был, и что надо отработать его делом, и что отработан он будет, а за этим последуют и почет, и награды, и… И, главное, новые задания и задачи. Новая увлекательная работа!
Они ведь все ею жили тогда — новые советские люди…
И Королев.
И Сталин.
И Берия.
И уже 28 февраля 1940 года летчик-испытатель В.П. Федоров выполнил первый полет на ракетоплане РП-318 конструкции Королева, основанной на его же планере «СК-9», с работающим жидкостным ракетным двигателем. А в 1942–1943 годах Королев ведет разработку самолетного ракетного ускорителя для самолета «Пе-2Р», за что в 1945 году был награжден орденом.
После войны Королев в числе других работал в Германии, изучая богатейший опыт немецких ракетчиков, и там его пути пересекались с генералом Зерновым, который тогда тоже, как уполномоченный Особого комитета при ГКО, имел отношение к «ракетным» поискам.
Берия был в курсе всех этих вопросов и на рубеже 1945–1946 года стал одним из тех, кто подписал докладную записку Сталину с предложением об организации работ по ракетной технике в СССР и в Германии (там был развернут институт «Нордхаузен»). Подписали ее, кроме него, Г.М. Маленков, Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский, а также министр вооружений Д.Ф. Устинов и начальник ГАУ маршал артиллерии Н.Д. Яковлев.