Берия. Лучший менеджер XX века

И вот тут мы подходим к тому моменту жизни Берии, который, по словам, например, «внутреннего хроникера ЦК КПСС» Николая Зеньковича, является в биографии Лаврентия Павловича «темной страницей». Это, конечно, служба в мусаватистской контрразведке…

Однако ничего особо темного лично я здесь не усматриваю и предлагаю читателю разобраться в этой истории совместно.

Режим жизни в Баку в 1919–1920 годах определялся во многом присутствием, как я уже говорил, английских интервентов (официально – «союзников»). Авантюра Колчака к лету 1919 года провалилась, да и у Деникина обозначился явный провал. Так что открыто зверствовать и «затягивать гайки» эсеровско-мусаватистским «властям» и англичанам в условиях все большего нависания над Каспием 11-й Красной Армии было не с руки. Тем более что политическая жизнь Баку (да и вообще в Закавказье) пестрила тогда, как сарафан цыганки, и разобраться, кто есть кто, иногда было просто невозможно. Чуть позже я приведу на сей счет интересную оценку Ивана Исакова, будущего советского адмирала.

В такой обстановке и началась пресловутая «темная страница» в биографии молодого техника. Сам он об этом писал в 1923 году так:

«Осенью того же 1919 года от партии Гуммет поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства тов. Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне».

В не тем будь помянутом антибериевском сборнике «Политиздата» 1991 года относительно партии «Гуммет» дается скупая и невнятная справка: «социал-демократическая организация, действовавшая с конца 1904 года по февраль 1920 года, созданная для политической работы среди трудящихся мусульман».

Думаю, что эта скороговорка не случайна. За развернутой справкой о социал-демократической группе «Гуммет» («Энергия») я отсылаю читателя к вполне доступному источнику – 13-му тому второго издания БСЭ (стр. 202), а здесь сообщу, что она была создана по инициативе Сталина в 1904 году для политической работы среди трудящихся всего Азербайджана, а не только мусульман (наряду с Азизбековым ее возглавлял Алеша Джапаридзе, был среди лидеров Нариман Нариманов). В бакинский период деятельности Сталина в 1907–1910 годах он тесно сотрудничал с «Гуммет», но по своему составу группа не являлась однородной – в ней были активны националистические элементы.

И как раз летом 1919 года «Гуммет» раскололась, и часть ее, «скатившаяся, – как пишет БСЭ, – на позиции, враждебные пролетариату», примкнула к меньшевикам, а большевистская часть «Гуммет» впоследствии вошла в Компартию Азербайджана.

А ТЕПЕРЬ можно события и реконструировать! Летом 1919 года уже нетрудно было предвидеть такой поворот дел, когда 11-я армия пойдет на Баку. Для подготовки этого нужна была информация о действиях врага, и Берию решают направить к мусаватистам. Скорее всего, в принятии решения участвовал и Анастас Микоян (хотя, как мы увидим позднее, он это «запамятовал»).

Весьма вероятно, что имел отношение к направлению Лаврентия и упомянутый им М. Муссеви – в 1919 году заместитель начальника Организации по борьбе с контрреволюцией (то есть контрразведки) при Комитете государственной обороны Азербайджанской республики.

Пусть читателя не смущает сверх-р-р-еволюционное наименование организации, одним из руководителей которой был Муссеви, погибший в марте 1920 года. Эта организация и была… той самой мусаватистской контрразведкой, в которую пришел Берия. Ведь в правительстве марионеточной Азербайджанской республики были сплошные р-р-еволюционеры – эсеры, меньшевики. И они «тоже боролись с контрреволюцией». На свой лад – языком.

Такие вот «семнадцать мгновений весны» пролетали тогда над Баку.

Время и канал внедрения Берии в контрразведку были выбраны (им или «старшими товарищами») весьма грамотно. Если кто-то обратит внимание на недавнюю «красноту» нового сотрудника, то ее легко объяснить – да я же из «Гуммет»! Была, мол, дурь по молодости, да вышла, и разошлись, мол, мои дорожки с большевичками. Для того (да и только ли – для того?) времени в такой метаморфозе ничего особо удивительного не было!

Зададимся вопросом: «Если бы Берия был тайным агентом контрразведки, работая в партии, пошел ли бы он в контрразведку уже открыто?»

Думаю – вряд ли.

А точнее – нет!

Отговориться можно было без труда – его же не на явный фронт посылали, а на тайный. Тут отказ можно обставить легко – мол, под пули, товарищи – хоть сейчас, а притворяться не приучен, разоблачат в момент!

Но, может, Берию перевербовали уже во время его службы в контрразведке? Тоже не получается! Во-первых, когда все уже сказать было можно и нужно – после ареста в 1953 году, даже после окончания «следствия», официальных обвинений Берии в подобном так и не было предъявлено. Предсовмина Грузии Бакрадзе хотя и назвал Лаврентия Павловича на пятой сессии Верховного Совета СССР «шпионом международного империализма», но это было сказано так – для грязного словца.

Главное же – если бы Берию завербовали, то весь «рисунок» его натуры изменился бы! Какие там напор и жесткость в горячие времена! Осторожность, сдержанность, неспешный подъем вверх, а лучше бы – вообще без него. Чем выше поднялся, тем больше на тебя смотрят…

Записной политический пасквилянт Антонов-Овсеенко-сын много и гнусно писал о Сталине. «Отметился» он в «бериевской» теме, написав «труд» под названием «Путь наверх», помещенный в сборнике «Берия: конец карьеры». Анализировать психопатические бредни Овсеенко непросто – самому можно свихнуться, разбираясь с допускаемыми им «нестыковками» фактов и логики иногда в пределах одной страницы. При этом Овсеенко заявляет: «Моя работа основана на фактах».

На его «фактах» я еще буду иметь повод остановиться не раз, а сейчас приведу один «факт», касающийся работы Берии у мусаватистов. Овсеенко пишет: «Добытые Берией данные Багиров пересылал в Царицын, в штаб X армии».

Об этом «факте», уважаемый читатель, со ссылкой на Овсеенко, я вначале прочел у Н. Зеньковича («Маршалы и генсеки», «Русич». Смоленск. 1997 г., стр. 207) и тогда подумал, что здесь – ошибка набора, надо – в «штаб XI армии», потому что Зенькович опустил «в Царицын».

«Внутренний хроникер ЦК КПСС» Зенькович приводит этот «факт» даже в оправдание Берии – мол, передавал же он сведения, даже, мол, Овсеенко не отрицает. То есть – приносил Берия Родине какую-то пользу. Хотя, мол, «страница и темная». Но штука-то в том, что ни в какой штаб X армии никаких сведений от Берии поступать не могло – они там были нужны, как телеге пятое колесо.

Просто уму непостижимо – если уж Овсеенко и Зенькович не знают истории Гражданской войны, то уж географию-то знать надо бы!

Где Баку, а где – Царицын?

И зачем Багирову или кому-то еще надо было тыщи полторы верст киселя хлебать до Царицына, когда по пути намного ближе был штаб 11-й армии (в Красной армии, вообще-то, не были приняты латинские цифры в номерах частей) – в Астрахани! Еще 14 марта 1919 года (если быть совершенно, по-военному точным – в 14 часов 46 минут) Главком Вацетис подписал в Серпухове директиву № 1185/оп о реорганизации войск в связи с ликвидацией фронта, где пункты 2-й и 3-й гласили:

«2. Из прочих войск бывшего Каскавфронта (Каспийско-Кавказского фронта. – С.К.) сформировать 11 армию, сведя их в две стрелковые и одну кавалерийскую дивизии…

3. Штаб 11 армии – Астрахань».

И в этом-то штабе оперативная информация из Баку была крайне необходима. Туда ее Берия и передавал.

И информация была, очевидно, ценной, если, как писал Берия в 1923 году, позднее он был командирован «от регистрода (разведотдела. – С.К.) Кавфронта при РВС 11-ой (Берия пишет номер верно. – С.К.) армии в Грузию для подпольной зарубежной работы».