Берлинский блюз

– Посмотрим, – сказал господин Леман, который в данный момент не ощущал в этом особой необходимости.

– Вы можете идти.

– Пойдемте, – сказал второй таможенник и открыл перед ним дверь.

Господин Леман прошел с ним тем же путем, который он уже проделал, по его ощущениям, несколько часов назад, и все немного напоминало кино задом наперед. Ему пришлось поменять восточные марки на западные, хотя с учетом потерянных только что пятисот марок на них можно было и наплевать, и таможенник провел его против предписанного направления через пункты паспортного контроля. В какой-то момент он остановился, господин Леман тоже.

– Идите вперед, – сказал таможенник и показал рукой, – вон та лестница вниз ведет к поездам в Западный Берлин.

– Ясно, – ответил господин Леман. – Ну, пока. – Он пошел дальше, а таможенник остался стоять, не произнеся ни слова. Когда господин Леман обернулся, он все еще стоял и смотрел ему вслед. Господин Леман помахал на прощание рукой, но тот не реагировал. Он просто стоял и смотрел ему вслед. Бедняга, подумал господин Леман, и начал спускаться по лестнице в метро.

16. Ясные слова

После экскурсии на Восток господина Лемана ожидала смена в «Обвале», он специально договорился о ней, на тот случай, если бы восточная родственница вздумала пригласить его на ужин, – тогда у него была бы отличная отговорка. Но все пошло не по плану, и он вернулся домой уже в три часа. Он решил, что лучше всего потратить освободившееся время на сон, и уже разделся, когда зазвонил телефон. Он подумал, что это Катрин, которая вернулась с Востока и разыскивает его, но это был всего лишь Эрвин, который позвонил из «Обвала», чтобы спросить, не сможет ли господин Леман выйти на работу пораньше.

– Вообще-то я еще на Востоке, – сказал господин Леман, которому не хотелось работать, к тому же он должен был оставаться досягаемым для Катрин. Она наверняка беспокоится за меня, подумал он, она может в любой момент вернуться с Востока и позвонить.

– Ты мне срочно нужен, – сказал Эрвин, – мне тут одному приходится работать. Я не понимаю, что происходит, Хайко заболел, даже Руди не может прийти.

– Кто такой Руди?

– Не важно, – сказал Эрвин, – прийти он не может. Все заболели, вечером хотя бы Верена придет.

– Как Верена? Я думал, сегодня Карл работает.

– Забудь об этом, – сказал Эрвин. – Он больше никогда не будет работать.

– Как так?

– Это долгая история.

– Карл больше не будет работать?

– Это не телефонный разговор.

– Хорошо, оставайся там, – сказал господин Леман, – я сейчас подойду.

Он снова оделся, оставил на двери записку для Катрин и отправился в «Обвал». Там за стойкой стоял Эрвин и вспенивал молоко для кофе по-венски нескольким матерям-одиночкам, которые любили собираться днем в «Обвале». Их дети оглушительно визжали, пока мамаши для успокоения пили кофе с коньяком.

– Что с Карлом? – спросил господин Леман.

– Хороший вопрос, – ответил Эрвин. – Хороший вопрос. Он сегодня днем приходил в «Базар». Я тоже был там, обедал. И тут он подходит ко мне, вот тип, и начинает наезжать. Не знаю, пьяный он был или как, эх, парни, парни! – Он вытер со лба несуществующий пот. – Таким я его еще никогда не видел. Нес какую-то чушь насчет того, что я ему якобы должен денег, подсчитывал ли я, сколько на нем заработал и так далее. Я вообще не понял, чего ему было надо.

– Ну, по пьяни всякое бывает, чего уж.

– Пьяный он был или нет, какая разница. А потом начал буянить.

– Карл?

– Ну да. Начал приставать к людям.

– А потом?

– Потом? – Эрвин на секунду отвлекся от вспенивания молока и посмотрел господину Леману в глаза. У него было очень усталое лицо. – Потом он меня ударил.

– Нет.

– Да-да! Вот! – Эрвин показал на свою скулу, но там ничего не было видно.

– Да ладно! Он начал драться?

– Да я же тебе говорю! А потом смылся.

– Не могу поверить.

– Спроси Хайди, она была при этом, если мне не веришь. Послушай, Франк, – когда дело плохо, они называют меня Франком, подумал господин Леман, – по-моему, у него не все в порядке с головой, у него просто крыша едет.

– Нет, у Карла – нет. У него просто небольшой кризис. Из-за выставки и тому подобного.

– Франк, он ударил меня! Меня!

– Да, Эрвин, – сказал господин Леман, – это, конечно, никуда не годится.

– Да перестань ты юродствовать. Я не за себя беспокоюсь. У него уже шарики за ролики зашли.

– Эрвин, это же абсолютно идиотское выражение.

– Какое?

– Шарики за ролики. Откуда вообще это взялось?

Эрвин пожал плечами.

– Ну ладно, мне-то все равно, – сказал он. – Так или иначе, у меня он больше не работает. Если тебя беспокоит только то, как я выражаюсь, пожалуйста, нет проблем, мне все равно, это же твой друг, но у меня он больше не работает.

– Эрвин, не нагнетай обстановку.

– Хорошо, хорошо, мне все равно. Но я же не один такой. Можешь и других спросить, да хоть этих хмырей из «Свалки», все тебе скажут. С ним что-то не так.

– Слушай, Эрвин, ладно, – сказал господин Леман. – Тогда я в любом случае не могу сейчас работать, мне нужно сначала найти Карла. Моя смена начинается в восемь. Ты пока справишься с этими мамашами?

– Не знаю, – разочарованно протянул Эрвин. – У меня сейчас… – он замолк и начал считать, загибая пальцы, – восемь баров. Три в Кройцберге, два в Шёнеберге, теперь еще один в Шарлоттенбурге, это шесть, потом еще, постой, четыре в Кройцберге, «Ведро» ведь тоже в Кройцберге, нет, пять, ладно, все равно, я хочу сказать, что проблемы у меня только здесь. Только здесь. Если что-то случается, то обязательно здесь. В «Обвале» и в «Базаре». Может мне кто-нибудь это объяснить?

– Возможно, проблемы по-настоящему разрастаются только там, где наиболее сильно твое миротворческое воздействие.

– Не понимаю.

– Ты же чаще всего бываешь именно здесь, Эрвин. В других барах у тебя есть люди, которые сами разбираются с разным дерьмом, а тут нет.

– Да уж, – сказал Эрвин, – здесь ведь все начиналось.

– Да, – сказал господин Леман, – здесь все начиналось. А мне сейчас пора позаботиться о Карле, ладно?

– А ты разве не собирался сегодня на Восток?

– Да я уже вернулся.