Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)
Шрифт:
Был чудесный сентябрьский день, сияло солнце, дул легкий ветерок такие дни берлинцы любят проводить в окрестных лесах или на озерах. Я бродил по улицам. На лицах людей удивление, подавленность. До сегодняшнего дня они занимались в основном своими обычными делами. Были карточки на продовольствие и на мыло, трудно было достать бензин, а по ночам пробираться в темноте. Но война на востоке казалась им чем-то далеким - две лунные ночи, над Берлином ни одного польского самолета, несущего разрушение. И газеты сообщают, что германские войска наступают по всему фронту, а польская авиация уничтожена. Вчера вечером я слышал, как немцы рассуждали, что "польская заварушка" продлится не больше нескольких недель, от силы месяцев. Мало кто верил, что Великобритания и Франция вступят .в войну. Риббентроп был уверен, что они этого не сделают, и уверял в этом фюрера, а тот верил ему. Британцы и французы
Я думаю, в 1914 году в первый день войны в Берлине царило сильнейшее возбуждение. Сегодня - ничего подобного, никаких "ура", никаких оваций, бросания цветов, никакой военной лихорадки и истерии. Нет даже ненависти к британцам и французам, несмотря на многочисленные обращения Гитлера к народу, партии, Восточной армии, Западной армии, в которых "английские поджигатели войны и еврейские капиталисты" обвинялись в развязывании войны. Когда я проходил днем мимо французского и британского посольств, тротуары перед ними оставались безлюдны. Перед каждым прогуливалось по одному Schupo{18}.
Мы собрались на ланч во внутреннем дворике "Адлона", чтобы выпить с сотрудниками британского посольства. Похоже, их совершенно не волновало происходящее. Они болтали о собаках и подобной чепухе. Что-то непонятное происходит с французами, на сегодня у них нет согласованности с британцами. Ультиматум от Кулондра поступил только в пять вечера, когда Британия уже шесть часов находилась в состоянии войны. Однако французы объяснили нам, что это произошло из-за плохой связи между Парижем и Берлином{19}.
Верховное командование ставит в известность о том, что на западном фронте Германия не начнет стрелять по французам первой.
Позднее. Вел радиопередачи всю вторую половину дня и весь вечер. Третья ночь со светомаскировкой. Никаких бомбежек, хотя мы и ожидали британцев и французов. Газеты продолжают восхвалять декрет, запрещающий слушать зарубежные радиостанции! Чего они боятся?
Берлин, 4 сентября
Уже полночь, и никаких налетов авиации, несмотря на вступление в войну британцев и французов. Не может быть, в конце концов, что в этой новой войне они не собираются бомбить крупные города, столицы, мирное население, находящихся в домах женщин и детей! Люди здесь уже вздохнули свободнее. Первые две ночи им не спалось.
Ночью я услышал по обратной связи с Нью-Йорком о потоплении "Атении" с 1400 пассажирами на борту, среди них было 240 американцев. Англичане заявили, что это сделала германская подводная лодка. Немцы упорно отрицают, но германской прессе и радио категорически запрещено упоминать инцидент до завтрашнего дня. Мне осточертело мусолить эту тему в эфире всю ночь, и я по собственной инициативе высказал свою личную позицию, позицию американского радиожурналиста. Я сказал, что моя обязанность - сообщать новости из Германии, что официальные заявления, а значит, и заявление, в котором отрицается факт торпедирования "Атении" немецкой подлодкой, является одной из таких новостей, сказал и о том, что получал из своей страны указания воздерживаться от высказывания собственного мнения. Верховное командование ввело военную цензуру на все, что я говорю, но, к счастью, главный цензор, морской офицер, - честный и порядочный человек. В последние дни у меня случались с ним размолвки, но в рамках своей работы он действовал разумно.
Война начинает задевать обычных граждан. Вечером обнародован закон об увеличении подоходного налога на целых пятьдесят процентов, а также о значительном увеличении акцизов на табак и пиво. Кроме того, декрет о замораживании цен и заработной платы.
Персонал французского и британского посольств отбыл сегодня двумя большими пульмановскими составами. Я слегка шокирован удивительным фактом: идет смертоубийство, а все дипломатические церемонии соблюдаются враждующими сторонами до мелочей.
Надо было видеть лица немцев, когда сегодня поздно вечером пришло сообщение о том, что британцы в первый раз бомбили Куксхафен и Вильгельмсхафен! Война пришла в их дом, и, кажется, никому это не нравится.
Берлин, 5 сентября
Что-то странное с этим западным фронтом. На Вильгельмштрассе нас сегодня заверили, что там не произведено ни единого выстрела. Правда, один чиновник сказал мне, хотя я не очень ему доверяю, что германские войска обращаются по радио к французским солдатам, стоящим на границе: "Мы не будем стрелять, если вы не будете". Тот же источник сообщил, что транспарант с аналогичным содержанием свисает с аэростата. Сегодня
Германская радиовещательная компания вела свой первый репортаж с фронта, и он показался достаточно достоверным. Разумеется, шел он в записи. Немцы говорят, что позволят мне осуществлять радиозапись на линии фронта, но американские радиостанции не позволят мне вести радиопередачи в записи, а жаль, потому что для радио это единственный способ освещать события на фронте. Я считаю, что мы пренебрегаем грандиозной возможностью, хотя Бог свидетель - нет у меня большого желания пасть смертью героя на поле боя. Сегодня пала крепость Грауденц, и немцы прорвались через Данцигский коридор. После неторопливого старта они, похоже, собираются продвигаться чертовски быстро. На юге окружен Краков.Берлин, 6 сентября
Днем захвачен Краков, второй по величине город Польши. Верховное командование сообщает также, что пал город Кильце. Разыскивая его на карте, я с удивлением обнаружил, что он расположен восточнее Лодзи и Кракова, чуть южнее Варшавы. Никто и не подозревал, что германские войска продвинулись так далеко. Всего за неделю немцы прорвались гораздо дальше своих границ 1914 года. Это становится похоже на разгром поляков.
Вечером я узнал, что лайнер "Бремен" после стремительного броска из Нью-Йорка успешно прорвал британскую блокаду и пришел в Мурманск, порт на северном побережье России. Будучи уверен, что единственный в городе знаю об этом, я первым и выдал сообщение в эфир. В последнюю минуту ворвался военный цензор и прервал передачу, сказал, что про это упоминать нельзя.
Позднее. Джо Барнес пришел в час ночи ко мне в номер, чтобы все обсудить. Мы оба считаем, что Британия и Франция не станут проливать много крови на западном фронте, а будут держать прочную блокаду и ждать, пока силы Германии не иссякнут. За это время Польша будет разгромлена.
Берлин, 7 сентября
Сегодня было много разговоров о мире! Есть мнение, что после победы Германии над Польшей Гитлер предложит Западу мир. Я очень осторожно вставил это в текст моей вечерней радиопередачи, но цензор не пропустил ни слова.
Только неделя прошла с начала "контрнаступления", а вечером я узнал от одного армейского знакомого, что немцы стоят уже в двадцати милях от Варшавы. Новый сегодняшний декрет устанавливает смертную казнь любому, кто "угрожает военной мощи германского народа". Такое определение дает шефу гестапо Гиммлеру множество вариантов для трактовки. Второй декрет принуждает рабочих соглашаться на другую работу даже в том случае, если за нее меньше платят.
Берлин, 8 сентября
Германское верховное командование объявило, что сегодня в семнадцать часов пятнадцать минут немецкие войска подошли к Варшаве. По радио сообщение передали в девятнадцать пятнадцать. Сразу после него прозвучали националистические песни "Германия превыше всего" и "Хорст Вессель". Даже наши военные атташе ошеломлены этими новостями. Вечером на улицах Берлина не слышно бурного ликования. В метро по дороге на радиостудию я отметил странное безразличие людей к таким грандиозным новостям. Польша терпит поражение, а на западном фронте до сих пор ни одного выстрела! Так утверждают немцы. Первый, кого казнили по вышедшему вчера закону, - Гиммлер времени даром не теряет, - некто по имени Иоганн Хайнен из Дассау. Как объявлено, его расстреляли "за то, что он отказался участвовать в оборонительных работах".
Эн-би-си прекратила свое вещание из Европы. Эд Клаубер телеграфирует, что мы продолжаем в одиночку. Правильно мы сделали, что создали штат американских радиорепортеров. Сегодня вечером впервые с начала войны возвратился домой рано, в час ночи, и сразу же лягу спать. Вечером слушал передачу Эда из Лондона. Голос очень усталый, как и у меня после месяца вещания в эфире днем и ночью практически без сна.
В четыре утра вторая с начала войны воздушная тревога, но я ничего не слышал, нормально заснув впервые за целую вечность. Пока нет никаких известий о взятии германской армией Варшавы, и я начинаю подозревать, что вчерашнее сообщение было преждевременным. O.W., вернувшийся с фронта, рассказывал мне сегодня, что видел страшно изуродованные тела немцев, убитых поляками. Еще он описывал, как немцы окружают мирных поляков - мужчин, женщин и детей, ведут их в здание для короткого военно-полевого суда, потом выводят к стене на заднем дворе, где с ними расправляются немецкие расстрельные команды. Наш военный атташе говорит, что это позволительно, что так поступают с партизанами, но мне это не нравится, даже если эти люди были снайперами. И, судя по тому, что рассказывает O.W., я сомневаюсь, что полевой суд прилагает большие усилия, чтобы отличить партизана от того, кто виноват только в том, что он поляк.