Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента

Вот, согласно Гитлеру, каков путь Германии. Нагрузка на жизнь человека и экономическую систему государства уже огромна. И та и другая могут не выдержать. Но молодежь, управляемая СС, фанатична. Так же как и средний класс, «старые вояки», которые раньше дрались за Гитлера на улицах, а теперь получили в награду хорошую работу, полномочия, власть, деньги. Банкиры и промышленники уже не с тем энтузиазмом, какой у них был, когда я приехал в Германию, но тоже его поддерживают. Они вынуждены. Либо так, либо концентрационный лагерь. Рабочие тоже. В конце концов, шесть миллионов из них вновь получили работу, и они тоже начинают понимать, что Германия достигает успехов, и они вместе с ней.

Этой осенью 1937 года я покидаю Германию со словами нацистского марша, до сих пор звенящего у меня в ушах:

Сегодня нам принадлежит Германия, Завтра — весь мир.

Лондон, 7 октября

Марроу отличный парень, с ним здорово будет работать. Разочаровывает только одно: мы с Марроу, видимо, не будем сами вести радиопередачи. В Нью-Йорке хотят, чтобы мы наняли для этого газетных корреспондентов. Мы только организовываем радиовещание. Так как я знаю о Европе не меньше, чем большинство газетных журналистов, и гораздо больше, чем многие молодые, то не понимаю, в чем тут дело.

Париж, 12 октября

Ужинал с Бланш Кнопф. Она убеждала меня заняться доработкой индийского романа.

Женева, 15 октября

Дует биза (резкий ветер с Альп), и появляется что-то унылое и печальное в этом городе.

Рим, 18 октября

Сегодня видел папу, и он показался мне весьма бодрым для человека, про которого говорят, что он одной ногой в могиле. Фрэнк Джервази взял меня на аудиенцию в Кастель-Гондольфо, летнюю резиденцию папы. Папа принимал делегацию австрийских мэров, что было приятно для меня, потому что он говорил по-немецки и я мог его понимать. Энергия из него бьет ключом. Провел тщательную подготовку для радиорепортажа на случай смерти папы (впервые за всю историю радио будет иметь возможность освещать это событие). Но я не стал нанимать монсеньора Пуччи, пронырливую колоритную личность, который работает на всех журналистов и на все посольства в городе.

Мюнхен, октябрь (без даты)

Примчался сюда, чтобы познакомиться с герцогом Виндзорским. Получил инструкции не отходить от него ни на шаг, сопровождать в Америку и там организовать для него выступление по радио. Он совершал поездку по Германии с целью изучить «условия труда» в сопровождении настоящего фашистского головореза доктора Лея. Сегодня первый раз увидел миссис Симпсон, и она показалась мне довольно милой и привлекательной. Рэндолф Черчилль, похожий на своего отца, но иначе мыслящий, по крайней мере пока, оказался наиболее полезным. Надо же было такому случиться, что герцог приехал со своей миссией в Германию и как раз перед его отъездом в Америку здесь разогнали профсоюзы. Он оказался плохим советчиком.

Брюссель, 11 ноября

Сегодня День перемирия, положившего конец последней мировой войне, холодный, мрачный, с моросящим дождем, но не более мрачный, чем перспективы проходящей здесь конференции девяти держав. Цель ее — попробовать разобраться с войной Японии в Китае. Это фактически мое первое задание на радиовещании, и не очень простое. Положился, или полагаюсь, на Нормана Дэвиса, Веллингтона Ку, который мне очень нравится, и на других делегатов. Литвинов отказывается выступать по радио и, кажется, встревожен новостями из Москвы об аресте ОГПУ его личного секретаря. Идеи тоже уклоняется. Глупая эта установка Си-би-эс, что я не должен сам делать никаких сообщений, а нанимать кого-то. Поговорить о печальной ситуации в мире здесь можно с Эдгаром Маурером, Бобом Пеллом, Чипом Боленом, Джоном Эллиотом и Верноном Бартлеттом. Провел приятный вечер с Энн и Марком Зомерхаузен, она прелестная и сверкающая как всегда, он спокойнее и очень занят в парламенте, где представляет социал-демократов. Пока конференция девяти держав — чудовищный фарс.

Вена, 25 декабря

Днем отметили Рождество с четой Биллей, Джон — наш временный поверенный в делах здесь. Там были, как всегда, Уолтер Дьюрэнти, чета Фоудор и т. д. Чип Болен, приехав из русского посольства, забежал ко мне на студию Австрийской радиовещательной компании, чтобы помочь провести рождественскую радиопередачу с молодежью американской колонии. Детсадовская работа, из тех, что я не люблю, так как меня гораздо больше интересует современная политическая ситуация.

Мы прекрасно устроились в апартаментах на Плессльглассе, рядом с дворцом Ротшильда. Хозяева, евреи, для большей безопасности переехали в Чехословакию, хотя здесь Шушниг, кажется, полностью контролирует ситуацию. Но Вена ужасно бедна и подавлена, по сравнению с нашим последним в ней пребыванием с 1929-го по 1932 год. Рабочие угрюмы, даже те, у кого есть работа, и на каждом углу можно видеть нищих. Немногие имеют деньги и тратят их в ночных клубах и немногочисленных фешенебельных ресторанах, таких, как «Три гусара» и «Ам Францискаренплац». Контраст болезненный, и существующий режим не устраивает народные массы, которые намереваются либо вернуться в свою старую социалистическую партию, которая действует в подполье, либо перейти на сторону нацизма. Большая ошибка этой клерикальной диктатуры отсутствие социальной программы. Гитлер и Муссолини не сделали такой ошибки. И все-таки продуктов питания здесь больше, чем в Германии, и диктатура мягче — вот она, разница между пруссаками и австрийцами! После Парижа это второй город, в который даже теперь я влюблен больше, чем в любой другой город Европы: уютность, обаяние и интеллигентность его жителей, барочная архитектура, хороший вкус, любовь к искусству и к жизни, мягкий акцент и очень спокойная атмосфера в целом. Здесь довольно сильно проявляется антисемитизм, что очень даже на руку нацистам, но он был здесь всегда — еще со времен мэра Карла Люгера, первого наставника Гитлера в этом вопросе, когда его свергли и он разочаровался в этом городе. Подолгу и интересно беседовал с Дьюрэнти, он несколько месяцев живет здесь; с четой Фоудор, она — мила, как и прежде, он — ходячая энциклопедия по Центральной Европе и щедро делится всем, что знает; Эмилом Ваднаи из нью-йоркской «Times», это венгр, обладающий невероятным шармом, знаниями и интеллектом. На днях Дьюрэнти вел передачу, хотя в Нью-Йорке боялись, что у него чересчур высокий голос. В тот же вечер из Чикаго пришла телеграмма: «…ваш чистый, похожий на колокольчик голос…», подписана Мэри Гарден, которую он якобы должен знать.

Мы ждем беби, теперь уже через семь недель, а пока спорим по поводу имени.

События в Берлине. Сегодняшние газеты сообщают, что Бломберг и Фрич, два человека, которые создали германскую армию, уволены. Гитлер сам стал чем-то вроде верховного главнокомандующего, взяв на себя полномочия министра обороны. Появляются два новых генерала: Вильгельм Кейтель в качестве начальника штаба верховного командования и Вальтер Браухич в качестве главнокомандующего сухопутных войск вместо Фрича. Риббентроп заменил Нейрата на посту министра иностранных дел. Шахт уволен, вместо него Вальтер Функ. Геринга — странно! — сделали фельдмаршалом. Что за всем этим стоит? Заседание рейхстага, которое было назначено на 30 января, а затем отложено, должно состояться 20 февраля. Тогда мы, возможно, все узнаем.

1938

Вена, 7 февраля

Фоудор рассказал мне странную историю. Он говорит, что на днях австрийская полиция устроила налет на штаб-квартиру нацистов на Тайнфальтштрассе и нашла там план нового путча, составленный Рудольфом Гессом, помощником Гитлера. Идея состояла в том, рассказывает Фоудор, чтобы организовать бесчинства перед германским посольством на Меттернихштрассе, заставить кого-нибудь стрелять в Палена и германского военного атташе и таким образом дать Гитлеру повод для того, чтобы вступить в Австрию.

Вена, 13 февраля

В эти выходные здесь большая напряженность. Шушниг провел секретное совещание с Гитлером в Берхтесгадене, но мы не знаем, что произошло. Произошло ужасное. Позавчера мы выяснили про ситуацию в Берхтесгадене. Гитлер обвел Шушнига вокруг пальца, потребовав, чтобы он назначил нескольких наци во главе с Зейсс-Инквартом в кабинет министров, амнистировал всех нацистских заключенных и восстановил политические права для нацистской партии. Иначе — вторжение рейхсвера. Президент Миклас, кажется, заартачился. Тогда Гитлер прислал ультиматум: либо выполняйте условия «договора» в Берхтесгадене, либо рейхсвер выступает. Сегодня вскоре после полуночи Шушниг и Миклас сдались. Объявлен состав нового кабинета (Зейсс-Инкварт занимает ключевой пост министра внутренних дел) и амнистия для всех нацистов. Когда я встретил Дугласа Рида, он был так возмущен, что едва мог говорить. Он передал лондонской «Times» полный отчет о том, что произошло в Берхтесгадене. Возможно, это принесет какие-нибудь плоды. Вечером я забежал в наше представительство. Джон Биллей мерил шагами пол.

«Это конец Австрии», — подумал я.

Вена, 20 февраля

В воскресенье днем мы с Тэсс и Эдом Тейлором сидели мрачные у радиоприемника и слушали угрозы Гитлера, которые он произносил в Берлине перед рейхстагом. Сегодня он обнародовал свою теорию относительно того, что Германия сама защитит десять миллионов немцев, живущих за пределами Третьего рейха, — подразумевая, хотя он так не сказал, семь миллионов в Австрии и три миллиона судетских немцев в Чехословакии. Он даже провозгласил их право на «расовое самоопределение». Вот его слова: «Не должно быть сомнений в одном. Политическое отделение от рейха не может привести к лишению прав, то есть всеобщих прав на самоопределение. В конце концов, невыносимо для мировой державы знать, что рядом с ней живут собратья по национальности, которые постоянно обречены на тяжелейшие страдания за свои симпатии или свое согласие со всей нацией, ее судьбой и ее мировоззрением. В интересах Германии рейху подобает защищать этих немцев, которые не в состоянии из-за наличия границ между нами обеспечить свою политическую и духовную свободу собственными силами».