Бернадот. От французского маршала до шведского короля

Сигнёль и мадам Сталь со своим сыном из Парижа постоянно держали Карла Юхана в курсе событий во Франции. Писательница настоятельно рекомендовала ему приблизиться к границам Франции.

Графиня Паппенхейм и Кан из Берлина предупреждали его о необходимости соблюдать сдержанность в своих высказываниях в присутствии иностранных дипломатов. Они предсказывали, что союзники, потерпев поражения от Наполеона, призовут в свою армию маршала Бернадота, который с помощью императора России достигнет наконец своей цели. Какой, Кан и графиня не говорили, но всем было ясно, о чём шла речь. Как писала графиня, карты однозначно указывали Карлу Юхану путь к высшей вершине власти.

Приглашать Карла Юхана участвовать в антинаполеоновском союзе больше не собирались. Старое недоверие и неприязнь к нему со стороны Австрии, Пруссии и Англии, планировавших вернуть на французский трон Бурбонов, к этому времени лишь усилились. Александр I, так же как и Карл Юхан недолюбливавший Бурбонов, в этом походе во Францию первой скрипки уже не играл и был вынужден занимать общую с союзниками позицию. С середины мая царь, ссылаясь на достаточные силы союзников и нежелательность дробления управления ими, стал вежливо отклонять шведскую военную помощь. На предложение Лёвеньельма, что, с учётом международного положения Швеции и недоброжелательства к ней в стане союзников, всё-таки следовало бы направить шведов на войну и поставить их под командование русского или, на худой случай, английского генерала, был получен ответ, что субсидии для шведской армии выделены быть не могут. Стало ясно, что союзники решили обойтись без Карла Юхана, и вопрос об участии Швеции в войне с Наполеоном отпал сам собой. 18 июня в битве при Ватерлоо решилась участь и Наполеона.

После вторичного отречения Наполеона от трона для Бернадота опять сверкнула искра надежды на возможность возвращения в любимую Францию. Во главе страны союзники поставили комиссию из пяти человек, в которую вошли Фуше и Карно и в которой главную роль играл Мари Жозеф Лафайет (1757–1834). Казалось, что вариант объявления сына Наполеона новым императором было обеспечено. Наполеон II! А при нём требовался регент, опекун или воспитатель. Вот оно развитие событий, о котором говорили Сигнёль и мадам де Сталь! В эйфории Карл Юхан поспешил поздравить австрийского временного поверенного в Стокгольме майора Вейсса с той ролью, которую теперь должна будет сыграть императрица Мария-Луиза, супруга поверженного Наполеона. Да, мать станет регентшей, а он, князь Понте-Корво и маршал Бернадот, — регентом. Но нет! Искра мелькнула и погасла. В страну вернули Людовика XVIII, которому, правда, навязали конституцию, и получилось так, как ни Карл Юхан, ни мадам де Сталь, ни Кан, ни карты графини Паппенхейм не предсказывали…

Маркиз де Рюминьи по случаю счастливого возвращения на трон Людовика XVIII заказал в стокгольмском храме службу Те Deum. Присутствовали на ней в основном второстепенные официальные лица. Наследного принца на ней, естественно, не было. Маркиз предложил Версалю возобновить травлю Карла Юхана, потому что он, но его мнению, заслуживал той же участи, что расстрелянный в Италии Мюрат и сосланный на о-в Св. Елены Наполеон. Но новый министр иностранных дел Франции герцог Арман Эммануэль дю Плесси Ришелье (1766–1822) считал такое занятие ниже своего достоинства. В инструкции маркизу от 15 декабря 1815 года герцог констатировал, что Швеция, ввиду выдвижения на европейскую сцену России и Пруссии, потеряла для Версаля всякое значение, а потому надо просто оставить её в покое. В Париж послом шведского двора осенью 1815 гола поехал уже известный нам старый "кадр" — Густав Лагербьельке.

Авторитет Карла Юхана в европейских дворах, кроме русскою, был к этому времени довольно низким. Зато популярность кронпринца среди шведов стояла на небывало высоком уровне. Его любили, хвалили, им гордились, и было за что. Он компенсировал потерю Финляндии и приобрёл взамен её Норвегию. Он стабилизировал внутреннее и внешнее положение Швеции и заставил Европу с нею считаться. Он успешно решил на Венском конгрессе стоявшие перед страной задачи и обеспечил поступление в казну значительных сумм денег. Он укрепил, наконец, фундамент для своей будущей династии. Он сделал то, что не удавалось сделать ни одному шведскому королю: ни Густаву II Адольфу, ни Карлу X, ни Карлу XII.

Часть четвёртая ОСНОВАТЕЛЬ ДИНАСТИИ

Любовь к родине — первое достоинство цивилизованного человека.

Наполеон

21. ПРИНЦ-ХОЗЯЙСТВЕННИК

Будем трудиться, ибо труд — это отец удовольствия.

Стендаль

Что ж, внешнеполитические задачи были успешно решены. Теперь можно было обратиться к внутренним проблемам. И Карл Юхан продолжил свои усилия над укреплением своего королевства. "Наследный принц, несмотря на своё отсутствие, продолжает неустанно трудиться над управлением Швецией, — докладывал посол Сухтелен царю поздней осенью 1815 года. — Ни одно дело, будь это военным или административным, не решается без предварительного согласования с Его Королевским Высочеством. Несмотря на тёплую дружбу, связывавшую Энгестрёма с королём, он не даёт хода ни одному делу без согласия престолонаследника, потому что опасается попасть к нему в немилость. Этот постоянный обмен письмами, который конечно же вреден для управления, прежде всего наносит ущерб дипломатическим делам… так что самые безобидные ноты иностранных посланников месяцами валяются без всякого ответа".

В конце февраля 1815 года был созван внеочередной съезд риксдага, призванный подвести итоги внешнеполитической деятельности правительства Швеции и наметить меры по оздоровлению экономики страны, которая пребывала отнюдь не в самом блестящем состоянии. Чисто внешне риксдаг проходил под знаком чествования и восхваления Карла Юхана. Многочисленные депутации вручали хвалебные адреса, в его честь произносились речи и поздравления, представители всех сословий выражали ему свою благодарность за всё то, что он сделал за эти трудные для страны годы.

Карл Юхан инспектирует войска. Карикатура Ф. Дарделя

Но были и проблемы, которые требовали незамедлительного вмешательства правительства. В стране свирепствовала инфляция, от которой больше всего страдало сельское хозяйство. Все ждали от наследника инициативы, и он с присущей ему энергией включился в рутинную работу правительства по исправлению положения.

Риксдаг преподнёс Карлу Юхану также и другие, менее приятные, сюрпризы. В парламенте выкристаллизовывалась оппозиция. Он не привык к оппозиции и особенно плохо представлял её себе в шведском варианте, а потому пришлось познавать всё на практике, набивая шишки себе и раздавая тумаки оппонентам.

Потом Карл Юхан научится и парламентаризму. Он станет работать с риксдагом, пытаться не кричать, а влиять на депутатов, обрабатывать их, приглашать к себе на чай и, естественно, использовать свой "административный ресурс", покупая упрямых и строптивых должностями, чинами и деньгами.

В связи с обсуждением финансов возник вопрос и о Гваделупе. Англия так и не начала ещё выплату компенсации за переуступленный Франции остров, которая составляла солидную сумму в размере 24 млн франков, или 1 млн фунтов стерлингов. Большинство чиновников в правительстве, включая министра юстиции графа Юлленборга, статс-секретаря Вирсёна, справедливо полагали, что компенсационная сумма за Гваделупу является государственным достоянием, а не личной собственностью короля и его наследников. Максимум того, на что мог бы рассчитывать наследник, было санкционированное риксдагом вознаграждение за его труды.

Наследному принцу, однако, удалось склонить правительство (как пишет Шёберг, не без подкупа и взяток чиновникам) к тому, чтобы предложить риксдагу проект закона, позволявшего королю и его наследнику пользоваться половиной гвадалупских денег в личных целях. Проект, составленный Энгестрёмом и датированный 6 июля 1815 года, предусматривал употребление 12 млн франков на погашение государственного долга Швеции, а 12 млн с соответствующей вечной рентой — в пользу наследников шведского трона. Ренту определили в размере 200 тысяч риксдалеров в год, что в два раза превышало размеры апанажа принца. Авторы проекта мотивировали её необходимостью компенсировать потери Карла Юхана, связанные с исполнением им должности наследного принца и имущественными потерями во Франции. В конце июля депутаты приняли соответствующий закон и выразили Его Королевскому Высочеству благодарность за заботу о своих подданных. Поскольку договориться Карлу Юхану с правительством по этому вопросу не удалось, то дело поступило в суд, который долго не признавал права Карла Юхана, но в конце концов сдался, высказавшись напоследок так: "Это было умно, но не благородно".