Бернадот

Другой агент обращал внимание на высокую дисциплину в корпусе Бернадота, на отличную субординацию (по мнению агента, даже чрезмерную), и отсутствие всяческого панибратства между офицерами и солдатами, как это было обычно в революционных частях. При прохождении через Дижон у трёх солдат возник конфликт с крестьянином, закончившийся смертью крестьянина. Бернадот отдал убийцу под трибунал, а перед строем в суровой форме напомнил воинской части о необходимости соблюдения закона и порядка. Семье убитого Бернадот из своего кошелька выдал 800 франков, а затем под свою ответственность дополнил эту сумму 1200 франками из корпусной кассы и распорядился начать в пользу крестьянской семьи добровольные пожертвования среди офицеров. Офицеры собрали ещё 3000 франков.

Итальянская война изобиловала примерами преодоления воинскими частями и целыми соединениями серьёзных горных перевалов. Мы хорошо знаем о том, как штурмовали горные тропы солдаты Суворова, но мало кто слышал о том, что большой опыт в этом отношении получила и французская армия: Наполеон преодолел перевал Сен-Бернар, и вот теперь корпус Бернадота преодолевал горный переход в районе вершины Мон-Сени.

22 февраля 1797 года корпус Бернадота оказался под стенами Милана. Здесь у него произошло столкновение с комендантом города полковником Дюпюи (Dupuy), который предложил для ночёвки прибывших солдат неприспособленные помещения. Когда командир бригады Микель попросил того объясниться, Дюпюи ответил ему в вызывающем и высокомерном тоне. Бернадот посадил коменданта под арест и тем самым навлёк на себя неудовольствие начальника штаба итальянской армии Луи Александра Бертье (1753—1815), патрона Дюпюи. Бертье с самого начала невзлюбил «выскочку» Бернадота и с этого момента будет постоянно вставлять ему палки в колёса. Сам Наполеон вмешался в дело и потребовал от Бернадота выпустить полковника из-под ареста, у которого, по мнению главнокомандующего, новичкам с Восточного фронта следовало бы поучиться выдержке и умению переносить тяготы службы27. Как воспринял Бернадот назидание главнокомандующего, мы не знаем, но Дюпюи был освобождён из- под ареста генералом Кильмэном, который командовал частями в Ломбардии. Освобождённый тут же пожаловался Наполеону, а тот приказал Бертье сделать Бернадоту письменное внушение о том, что тот превысил свои полномочия, поскольку арестовывать коменданта мог только вышестоящий территориальный командир, т.е. генерал Кильмэн. В конце письма начальник штаба сделал язвительное замечание о том, что храбрые бойцы итальянской армии привыкли переносить тяготы службы без всяких жалоб. Такое начало службы у Наполеона, конечно, обещало мало чего хорошего.

Первая встреча Бернадота с Наполеоном произошла 3 марта в Мантуе. Последующие 12—13 лет его жизни будут так или иначе связаны с этим человеком, причём на некоторых этапах самым тесным образом. Из скудных сведений об этой встрече известны лишь комментарии генералов. Наполеон сказал, что у Бернадота «французская голова с римским сердцем ».

Бернадот свои впечатления от встречи с Наполеоном зафиксировал на бумаге: «Первое впечатление, произведенное на меня Бонапартом, было своеобразным. Я увидел небольшую фигуру, грубую и злую в поведении и манере держаться. Он был одет в китель с огромными карманами и в рубашку до коленей. Лицо его было заметно худым, кожа желтоватой. Волосы приглажены и напудрены, способ выражения определённый и временами властный. Поведение его казалось слишком скрытным. Оказываемое ему внешнее почтение указывало мне на то, что я в нём увидел иную персону, нежели те, кто до сих пор играл какую-то роль в государстве. Другими в итальянской армии, по сравнению с прочими нашими армиями, были и отношения. Командующий имел вид суверена. Офицеры в его присутствии не садились и держались от него на почтительном расстоянии. Его супруга и сестра Полин разделяли выражения того почтения, которое оказывалось генералу, что содержало признаки будущего диктаторства. Он принял собрата по оружию самым лестным образом; его превосходство не подвергалось сомнению; оно проявлялось и в том, что он говорил, а также и в том, как он своеобразно подавал себя внешне. Так он действовал на всё своё окружение. Кажется, он воспринял меня благосклонно...»

Свидетель этой встречи, будущий биограф Бернадота Тушар- Лафосс рассказывает, что Бонапарт был более разговорчивым, нежели Бернадот. Сдержанность беарнца, по его мнению, объяснялась тем, что он разгадал характер и далеко идущие планы своего будущего начальника. Нам кажется, что «новичок» Бернадот и должен был вести себя сдержанно по отношению к новому начальнику. Во всяком случае, создавалось впечатление, что оба генерала восприняли друг друга с большой предосторожностью.

Вероятно, они сразу почувствовали друг в друге соперников — особенно это могло относиться к мнительному и раздражительновластному Наполеону. Бернадот сразу увидел в нём человека с двойным дном, человека опасного, до конца неискреннего и в вопросах власти беспринципного. Это первое впечатление не обманет прозорливого беарнца, и он останется ему верен до тех пор, пока его жизненный путь будет пересекаться с жизненным путём корсиканца.

Своим товарищам по корпусу Бернадот после встречи с Наполеоном, согласно тому же Тушар-Лафоссу, сказал более определённо: «Я увидел человека 26—27 лет, который хочет казаться 50-летним; и это мне кажется недобрым предзнаменованием для Республики ».

«Бонапарт, конечно, был гением, — пишет Блумберг, — но он работал только на себя и не терпел и тени соперничества; Бернадот же был больше, чем гений, он был характер, в которых в то время ощущался большой недостаток». Спорное, на наш взгляд, мнение: республика имела в своём распоряжении не один такой «характер», как у Бернадота, но все они отнюдь не были гениями, каковым скоро станет Наполеон.

Перед началом похода в распоряжении Бернадота оказались пять пехотных полубригад, приведенных в Италию из Метца, два полка кавалерии непостоянного состава, включая 14-й драгунский полк (тоже из Метца), и немного артиллерии. Кавалерией командовал новый человек — будущий маршал и король Неаполя Йоахим Мюрат (1767—1815), с которым Бернадот подружится и к которому он надолго сохранит тёплые товарищеские чувства.

С самого начала с начальником штаба итальянской армии генералом Л.-А. Бертье у Бернадота сложились напряжённые отношения. Поводом, как мы уже сообщали, послужил эпизод с арестом коменданта Милана. С этого момента Бертье будет постоянно преследовать Бернадота своими придирками и пытаться ставить генерала в невыгодное положение, не гнушаясь никакими уловками. Например, он будет не раз отправлять ему из штаба приказы в тот момент, когда они должны были уже быть давно выполнены.

Глухое, негласное соперничество между генералами перенеслось на соперничество их подчинённых. Говорили, что итальянская армия Наполеона была революционной армией «граждан», в которой уставные отношения не были популярны, в то время как корпус Бернадота, как и вся Рейнская армия в целом, была известна под названием «армии месье». Эта разница проявлялась не только в форме обращения военнослужащих друг к другу, но и в поведении: рейнцы были более вежливы, более подтянуты и учтивы. Поэтому «бернадотцы» скоро стали предметом насмешек со стороны «наполеоновцев», их называли «роялистами». Рейнцы не оставались в долгу и называли соперников «якобинцами». Наполеон сознательно раздувал это соперничество, и дело часто доходило до драк и дуэлей — особенно много их стало после окончания кампании. Впрочем, в своих письмах Директории Наполеон характеризовал Бернадота как «самого надёжного приверженца Республики». После осмотра корпуса Бернадота Наполеон лаконично отметил: «Они были превосходны, в отличном состоянии и безупречно вымуштрованы». Генерал О.Ф. Мармон (1774—1852) высказался об «армии месье» следующим образом: «Бернадотовские части уступали старым частям в Италии в духе, но они, бесспорно, превосходили их в поведении, дисциплине и военной подготовке ».

В целом командующий итальянской армией отнёсся к командиру рейнского корпуса с благожелательной снисходительностью. Он только что женился на Жозефине Богарнэ и находился в невесомом состоянии влюблённости и обожания супруги. Как все женатые, он хотел, чтобы все вокруг последовали его счастливому примеру. Когда он выяснил, что 34-летний Бернадот холост, то тут же порекомендовал ему непременно жениться и обзавестись собственным домом. Бернадот ответил, что он слишком беден для того, чтобы обзаводиться семьёй.

Повод для придирок со стороны Бонапарта дали сами «роялисты». В день выступления в поход взбунтовался один из полков Бернадота. Солдаты отказались сдвинуться с места, поскольку ещё не получили жалованье. Командир полка приказал построиться всем офицерам и сержантам и начать движение без солдат — в надежде, что те последуют примеру командиров, но всё было напрасно. В полк прискакал Бернадот и металлическим голосом приказал: «Марш!» Голос, который звучал на полях сражений и которому солдаты привыкли автоматически повиноваться, произвёл магическое воздействие: солдаты сделали несколько шагов, а потом снова стали и замерли на месте. Взбешенный генерал спрыгнул с коня, подбежал к первой шеренге, схватил за рукав первого попавшегося гренадера и закричал: «Марш вперёд, или я тебя сейчас убью!»

Он отпустил солдата и обратился к строю со следующими словами:

— Жалкие трусы! И мне нужно было так долго командовать вами, чтобы пережить от вас такой позор! Либо вы мне подчиняетесь, либо вы должны меня убить. Но вы не убьёте генерала, которому обязаны жизнью. Забыли, что без меня вы давно бы превратились в ничто или как рабы надрывались теперь над осушкой венгерских болот. Выдайте мне зачинщиков, или я подвергну вас децимации!

Порядок был восстановлен, и солдаты скоро замаршировали по пыльной дороге. В хвосте колонны под охраной шли несколько разоружённых зачинщиков бунта. Над ними смеялись, издевались, их показывали прохожим до тех пор, пока они не взмолились о пощаде. Л.У. Лагерквист замечает, что в задержке жалованья солдатам никакой вины Бернадота не было — за всё это отвечал уже штаб итальянской армии во главе с Бертье.

После падения Мантуи австрийская армия в Италии отступила к границам т.н. наследственных земель императора Франца И, т.е. непосредственно к Австрии. В марте в Италию прибыл эрцгерцог Карл и принял командование армией. Армия была измотана непрерывными зимними переходами, испытывала недостаток в продовольствии и амуниции и по своей численности сильно уступала французской, но эрцгерцог, воодушевлённый успехами в Германии, не дожидаясь подкреплений, возобновил военные действия с новой силой.