Берсерк забытого клана. Тайна Одинокого Бастиона

Графиня помотала головой, стараясь выбросить из головы этакую чушь и вздохнула, вернувшись к разговору с Резником, с трудом выйдя из своих неприятных воспоминаний…

– …Э-ээ… Да-сс! – продолжил изливать негодование пострадавший поверенный. – Мягко говоря, эта служба чуточку далека от них. Такое ощущение, что настоящая специализация у уважаемых протеже господина Феликса, диаметрально противоположна тем обязанностям, которые возлагает на господ служение во благо имперской армии, – он завершил краткую выкладку своих суждений и взглянул на Потёмкину, надеясь снискать поддержку от своей хозяйки.

– Егор Митрич, – она поднялась с кресла. – Отчасти, вы заблуждаетесь и одновременно правы, она – не чуточку далека! Извините за прямоту. Это бывшие бандиты, если я ещё разбираюсь в людях. Но, в данный момент, они такие же полномочные представители Большой Комиссии Контроля Военных Имперских Поставок, независимые инспекторы! А самое главное в этих господах, это черты характеров – они преданы своему покровителю! – довела она свои выводы до поверенного. – Прошу вас, не нарывайтесь на неприятности в общении с ними.

– Я буду осторожен, но, – он повёл головой, сдерживая более явные выражения своего непонимания позиции графини. – Разве мы не будем чинить заслуженную расправу над этой бандой головорезов?

– Нет смысла, – отмахнулась Полина Николаевна, приступив к сбору своих вещей в скорую дорогу. – Да и полезны они, как это странно не прозвучит. Вы же сами, к примеру, вряд ли бросились бы в гущу криминального братства, ради решения каких-то проблем с обеспечением? – графиня ухмыльнулась. – И давайте оставим это, прошу вас! Кстати, князь Рюрик поручил им приглядывать за мной, охранять, если я правильно поняла его короткий разговор с господином Барри…

Этим заявлением графиня Потёмкина напомнила Резнику о его конфузе, связанном с неудачной попыткой воспрепятствовать господину Феликсу в проникновении в её личное купе.

Поверенный покраснел от мимолётного приступа гнева и одновременно от стыда, охватившего его.

Слов возражений, как и оправданий, у Егора Дмитрича не оказалось, и он принялся молча помогать Потёмкиной в сборе вещей.

Конец ознакомительного фрагмента.