Берсеркер (др. перевод)

— Прямо в скважину! — радостно воскликнул командующий Сектором. Куда девалась его привычная медлительность! Шесть кораблей-берсеркеров вышли из вероятностного пространства прямо в эпицентр мощного ядерного взрыва и развалились на радиоактивные осколки.

На экранах всех мониторов волна смерти и разрушения отступила, вновь засветились зеленые линии жизни. По длинным изогнутым рядам дежурных наблюдательных модулей прокатилась, ширясь, другая волна — всеобщей радости и ликования. Но осторожность и дисциплина брали свое, и наблюдатели выражали свои чувства весьма сдержанно. Оставшееся до конца шестичасовой смены время дежурные наблюдатели особенно не напрягались, все прошло гладко, словно на тренировочном занятии. Были расставлены все точки над «i», все черточки поперек «t». Дополнительные исследования и наблюдения подтвердили достоверность тактического успеха. Всеобщее ликование бурлило и прорывалось из-за внешней дисциплинированности и осторожности сотрудников Сектора. Выходя по очереди на перерыв, наблюдатели улыбались и подмигивали друг другу. Деррон тоже улыбался и кивал, встречаясь взглядом с кем-нибудь из сотрудников. Быть как все, делать то, что от тебя ожидают, — это самый простой способ уживаться с другими людьми. Впрочем, Деррон и в самом деле был доволен и горд — на этот раз все они неплохо поработали.

До конца дежурства не появилось никаких признаков враждебной активности, и стало ясно, что первая атака берсеркеров в пространстве-времени успешно отбита.

Но проклятые машины непременно должны вернуться — они всегда возвращались. Деррон был уверен, что берсеркеры и на этот раз не отступят от своего правила. И снова попробуют напасть. За это дежурство Деррон жутко устал и психологически, и физически, форменная куртка пропиталась потом. Поэтому лейтенант не стал утруждать себя, изображая улыбку. Он вздохнул с облегчением и поднялся с кресла, освобождая место наблюдателю, который должен был дежурить в следующую смену.

— Похоже, вы, ребята, сегодня славно потрудились? — с легкой завистью в голосе спросил сменщик.

Деррон еще раз сумел выдавить улыбку:

— Может, в следующий раз лавры славы достанутся тебе.

Лейтенант приложил большой палец к специальному сканеру на рабочей панели, его напарник сделал то же самое. И вот, по всем правилам сдав дежурство, Одегард неторопливо пошел к выходу из наблюдательного зала, присоединившись к потоку сотрудников своей смены. То тут, то там в толпе попадались такие же усталые и измученные лица, какое скорее всего было и у него самого. Выйдя за двери рабочего зала, туда, где уже не нужно было соблюдать тишину, большинство наблюдателей собирались в небольшие компании и шумно обсуждали последние события.

Деррон пристроился к очереди сотрудников, чтобы сдать кассету с записью информации со своего модуля за последнее дежурство. Потом выстоял еще в одной очереди и отчитался устно перед одним из старших дежурных офицеров. Сделав все это, он был совершенно свободен. Впрочем, Деррон считал, что в эти дни такое понятие, как свобода, для обитателей Сегола потеряло всякий смысл.

На мощном пассажирском лифте, представлявшем из себя вереницу кабинок, подвешенных к замкнутому в кольцо тросу, Деррон вместе со всеми поднялся из глубинных пещер на жилые уровни подземного мегаполиса. Но и этот всемирный город отделяли от поверхности планеты многие сотни миль скальных пород.

В жилых уровнях условия обитания и близко не напоминали комфорт и уют наблюдательного зала. Кондиционеры, приятные запахи природы, оптимальная влажность и температура — обо всем этом заботились только там, где людям приходилось работать с полной отдачей. В остальных помещениях это считалось несущественной, даже излишней роскошью. Так что практически везде на жилых уровнях воздух был в лучшем случае просто спертый, в худшем — пропитанный тяжелой вонью. Освещение большинства серых коридоров-улиц было ничуть не лучше — так сказать, необходимый минимум. В общественных помещениях все убранство составляли неизменные плакаты с лозунгами и призывами правительства, которые должны были вдохновлять народ на борьбу до победного конца, из последних сил, и обнадеживать насчет того, что в ближайшем будущем все, в том числе и условия жизни, непременно изменится к лучшему.

Впрочем, кое-где и впрямь время от времени появлялись обещанные улучшения. С каждым месяцем воздух в подземном городе становился все свежее, пища — более разнообразной и вкусной. Жители осажденной берсеркерами планеты заставили работать на себя практически неисчерпаемую силу термоядерных реакций распада водорода плюс богатые залежи минералов в окружающих породах. Так они могли продержаться сколько угодно времени, постепенно устраиваясь в подземном городе со все большими удобствами.

Деррон Одегард шел сейчас по одной из самых оживленных улиц-коридоров подземного города-мира, вдоль нее выстроилось множество магазинов, разнообразных учреждений и жилых блоков. В одном из таких жилых блоков и находилась холостяцкая квартирка Деррона. Собственно, даже не квартирка, а комната, как в общежитиях. Свод улицы-коридора поднимался на высоту примерно двух этажей обычного дома, а в ширину она была как обычная главная улица в обычном небольшом городке — в безвозвратно погибшем и оплакиваемом до сих пор мире на поверхности планеты. Посредине улицы бежали в обе стороны полосы движущейся дорожки, на них стояли люди, которым некогда было просто пройтись пешком. Вдоль дорожки быстро шли двое полицейских в белой униформе, проверяли личные карточки пассажиров. Правительство планеты строго преследовало бездельников, отлынивающих от работы.

Как всегда, на улице по обеим сторонам от бегущей дорожки толпились люди самого разного возраста и общественного положения. Мужчины и женщины в однообразной рабочей униформе спокойно направлялись на работу или с работы, не торопясь, но и нигде особенно не задерживаясь. Только кучка детей, только что выбежавших из какой-то школы, бурлила неуемной энергией. Совсем не много взрослых — пожилых людей или молодежи, отдыхавшей после работы, — не спеша прогуливались вдоль улицы и топтались у витрин магазинов и увеселительных заведений. Индустрия развлечений, которую частично отдали на откуп частным владельцам, похоже, неплохо держалась на плаву. Эти заведения работали гораздо оживленнее, чем те, что были полностью под контролем правительства.

Одна из коротеньких очередей выстроилась у входа в местное отделение Управления Окружающей среды. Как и все остальные конторы и магазины, офис Управления Окружающей среды был отделен от коридора-улицы стеной из стекла и металлических переборок. Стоя на неподвижной полосе улицы напротив этого офиса, Деррон разглядывал сонных служащих, вывески с бегущими надписями и макеты. Они почему-то казались старыми и запыленными. На вывесках, которые должны были, по замыслу создателей, полыхать насыщенными и яркими цветами, изображались виды природы — предполагаемой послевоенной реконструкции поверхности планеты.

«НАЧИНАЙ СТРОИТЬ ЗЕМЛЮ СВОЕЙ МЕЧТЫ УЖЕ СЕГОДНЯ!»

Земли, конечно, будет полным-полно. Только вот найти там воздух, чтобы можно было дышать, и воду, годную для питья, будет, наверное, трудновато. Но Управление Окружающей среды рассчитывало на то, что когда-нибудь — после победы, конечно, — начнется новая, прекрасная жизнь на поверхности планеты. Жизнь, которую будут поддерживать и защищать новые океаны воздуха и воды, каким-то образом добытых из глубин планеты или, если уж на то пошло, даже принесенных с гигантских внешних планет звездной системы Сегола.

Судя по знакам различия на одежде, люди, собравшиеся поглазеть на вывески Управления Окружающей среды, были из самых разных подразделений планетарных служб и самых разных рангов. Но сейчас на всех лицах было одно и то же выражение — то, что в ранние века назвали бы крестьянским долготерпением. Они смотрели на макеты и стенды с надеждой, им очень хотелось верить, что когда-нибудь все так и будет. Собственно, Деррон остановился на тротуаре, чтобы посмотреть не на рекламные стенды, а на этих людей. Все они каким-то образом заставили себя забыть, — если, конечно, вообще когда-нибудь это осознавали, — что их мир на самом деле мертв. Реальный мир, единственный и неповторимый, был уничтожен, развеян в прах — вместе с девятью из десяти людей, которые и делали его живым.

Не то чтобы эта сухая статистика — девять из десяти — хоть что-то значила для Деррона. Как, по его мнению, и для любого другого на планете. Важны не цифры, а отдельные личности...

Такое знакомое, такое любимое лицо снова всплыло в памяти... Он устало отогнал мучительное воспоминание, повернулся и пошел прочь от тех, кто, выстроившись в ряд перед витриной Управления Окружающей среды, еще надеялся и верил, питая свою веру тусклыми картинками с витрины.

Деррон направился к своей квартире, но, дойдя до развилки улицы-коридора, он, подчиняясь внезапному порыву, свернул не домой, а в узкий боковой проход. Этот коридорчик был вроде полутемной узкой аллеи, в него выходило совсем немного окон и дверей. Зато всего через сотню шагов аллея заканчивалась высокой аркой, в обрамлении которой виднелась живая зелень, самые настоящие деревья. В это время суток в парке должно быть не очень много посетителей.