Бес в ребро
Шрифт:
— А послезавтра?
— А послезавтра, поет моя любимая певица, время, как часы, не остановишь. Вашего друга начнут кормить консервами для несговорчивых — печень Прометея в собственном соку…
— А ваши друзья будут по-прежнему плеваться, в людей и колотить их бутылками по голове?
Он тяжело вздохнул:
— Какие друзья? Какая дружба? Жизнь — мероприятие коллективное, и мы все с кем-то живем. А дружбы бывают только у подростков. Взрослые люди не могут и не должны дружить — нет времени и сил. Нет никакой дружбы! Я даже в энциклопедии посмотрел, что там ученые говорят об этом. Нет, отвечают, никакой дружбы. Остров Дружбы где-то есть в Полинезии, и Жан Друг, опознавший и выдавший короля Людовика, когда-то был. А дружбы просто
— Может быть, — согласилась я. — Я подумала, что лжец обречен на мучительное существование — надо все время помнить и не путать правду и выдумку…
— Это мне не трудно, — махнул рукой Поручиков. — У меня очень хорошая память…
С грустью, а не злостью смотрела я на него. Мне его уже стало немного жалко. В его завистливой, алчной душе долго бушевали яростные страсти, пока она не обросла бурой наждачной накипью, как дно старого чайника.
— Печально, Григорий Николаевич, что из-за необходимости врать в пользу своих недрузей вам придется прервать хоть и трудный, но победный путь из полной мизерабельности в абсолютные эмпиреи…
Он покачал отрицательно головой:
— Нет, это вам не удастся… Хотя нам повозиться с вами придется… И поскольку мы затеялись грозиться, хочу вам сказать: отойдите вы, бога ради, в сторону! Пока у нас что-то случится, у вас все дела враскосяк полетят…
Даже в прихожей ломило уши от телевизионного ора — на скачущем музыкальном фоне степенный мужской голос невыносимо громко объяснял что-то про прелести автомобилизма.
— Потише! Сделайте свой треклятый телек потише! — крикнула я внутрь квартиры.
Выскочила сияющая Маринка, счастливо взвизгнула:
— Папин-фильм… показывают!..
И не давая мне снять плащ, поволокла за руку в комнату. Перед телевизором сидели Сережка и Ларионов. Вид у них был немного виноватый — на журнальном столике перед ними воздымалась гора янтарно-желтых душистых бананов, под столиком — поднос, на который они скидывали шкурки.
— Мама, мы едим бананы от пуза! — сообщил Сережка.
— Это что, сорт такой? «Отпуза»? — спросила я.
— Нет, мамуль, это не сорт — это количество! — счастливо сказал Сережка. — Незаметно переходящее в качество!
— А ужин? — безнадежно поинтересовалась я.
— Ирина Сергеевна, бананы прекрасно заменяют любую еду, — стал уверять меня Ларионов. — В них ведь есть все, можно целый год одними бананами питаться…
Он сорвал с грозди огромный банан — удивительный плод, полный солнца, аромата, сладкой слоистой мякоти, нежно-гладкий, увесисто-тяжелый — и протянул мне:
— Потрогайте, Ирина Сергеевна, банан всегда теплый…
Ларионов не смотрел на меня, он не хотел взглядом напомнить мне о тех словах, что сказал мне днем. Но и упрямой насупленностью бровей демонстрировал твердую решимость ни от чего не отказываться.
— Смотрите, смотрите, — сказал Сережка, показывая на экран. — Это папан смешно придумал…
В недрах телевизора бушевало драматически-счастливое действо — на эстраде крутились блестящие стеклянные барабаны, пересыпая внутри себя патрончики белых скрученных бумажек, потом в барабан опустила пухлую ручку девочка с бантиками, достала одну бумажечку и показала комиссии — на электрическом табло вспыхнули цифры и сообщение из ненаучной фантастики — «выпал максимальный выигрыш — 10 000 рублей», какой-то мужчина, совершенно случайно оказавшийся в тиражном зале с единственной своей счастливой облигацией, хладнокровно поднимался на сцену с видом человека, уставшего от этих непрерывных и постоянных выигрышей, даже в чем-то надоевших ему. Но дикторский голос, котовьи-сытый, увещевающе-ласково, многообещающе сообщил нам, что владелец максимального выигрыша становится снова избранником фортуны — ему предоставляется право
ВНЕОЧЕРЕДНОГО приобретения легкового автомобиля «Волга» ГАЗ-24!И в следующем кадре счастливчик с лицом просветленным, полным чувственного наслаждения, с выражением бурного блаженства шикарно катит за рулем белой «Волги» в сопровождении яркой блондинки с развевающимися на ветру волосами.
Покупайте облигации!
Сережка сказал с восторгом:
— Во-о, зыко! Молодец, папан! — потом повернулся ко мне и спросил совершенно невинно: — А девица полагается по облигации или вместе с внеочередной «Волгой»?
— Нет, — сухо ответила я. — Девица была у него в прежней, менее счастливой жизни!
Я со страхом подумала, что Сережка уже совершенно большой парень, он, наверное, понимает много больше, чем говорит.
На экране появились титры: «Вы смотрите фильмы студии телевизионной торгрекламы. Автор — Виктор Полтев»…
Витечка — один из мэтров этой студии, сценарист и режиссер. Много лет он готовился к прыжку в «большое» кино, но, наверное, я ему мешала. И он ушел к Гейл Шиихи. Может быть, при ней ему это удастся. Он снимет свой шедевр, своих «Веселых ребят». Сначала напишет задуманный очень давно роман, а потом экранизирует его. У него получатся «Счастливые ребята» — простая, но талантливая девушка любит замечательного парня, но он по недопониманию женат на другой, менее достойной, более старой. Тогда простая девушка на сдачу с газировки покупает случайно облигацию и получает по ней главный выигрыш. Но для внеочередного приобретения легкового автомобиля «Волга» надо доплатить еще шесть с небольшим тысяч. Тогда девушка осознаёт свой кризис и описывает его в замечательной научной работе, за которую ей дают случайно госпремию, несмотря на интриги и происки менее достойных ученых. Сложив полученные средства, она внеочередно приобретает ГАЗ-24 и приезжает к своему избраннику, который, осознав неправильность их жизни в разлуке, уезжает с ней, счастливый и полный надежд. Белая «Волга» привольно катит по пустынным улицам и тенистым бульварам, утренний ветер треплет и развевает прекрасные волосы девушки по имени Гейл Шиихи. Счастливые ребята. И девчата…
— Мамуль, ты не слышишь меня? Я ведь сегодня мог стать таким же богатым, как этот гусь с «Волгой»…
— Он денег много нашел! — выкрикнула Маринка, не в силах дольше сдерживаться.
— Где? — удивилась я.
— В школе, в раздевалке… После шестого урока… — Сережка протянул мне две туго скрученные пятерки.
— Зачем ты их взял? — спросила я строго.
— А что мне надо было сделать с ними? — засмеялся Сережка. — Там их бросить?
— Мы объявление написали! — снова выскочила Маринка. — Сережка диктовал, а я фломастером писала…
— И что же вы написали?
— Потерявшему деньги позвонить по телефону к нам домой. А сколько денег мы нашли, не написали. И какими бумажками…
— Да, не написали! А то еще хитрый какой-нибудь найдется, скажет, что он потерял, — тараторила в благотворительном восторге Маринка. — А еще, мам, нам Галина Лаврентьевна велела принести по шестьдесят пять копеек на подарки для детей Зимбабве… Или Танзании — я чего-то забыла…
— А ты знаешь, где находится хотя бы Зимбабве? — не удержался в резонерском порыве Сережка. — Или Танзания, тебе ведь все равно…
— Не знаю, мы этого еще не проходили… И не надо мне знать, где оно… Я знаю точно, что там голод, детки черненькие, голодные, нам кино показывали…
— А я ходил в Танзанию, — заметил Ларионов. — На остров Занзибар… Замечательное место…
— На Занзибар? — поразилась Маринка. — Это где доктор Айболит был?
— Наверное, — кивнул Ларионов. — Мы с ним там, правда, не встречались, разминулись. Прекрасный остров в Индийском океане, почти на экваторе… Всегда солнце и легкий океанский ветерок, в любую жару не бывает духоты… Купили на берегу мешок картошки, привезли на судно, развязали, а там только сверху килограмма три картошки, а остальное — апельсины…